Loe raamatut: «Нонстоперы #2», lehekülg 3
Кит тут же обратил внимание, что вечером атмосфера этого места стала больше напоминать паб, чем ресторан в классическом понимании этого слова. Я ответил, что ему виднее, а сам незаметно следил за реакцией нашей новой знакомой. Олеся вела себя непринуждённо. Мне даже показалось, что в ресторане она стала чувствовать себя более уверенно и раскованно. Подошедшей официантке я сказал, что хочу стейк средней прожарки и томатный сок, потому что за рулём. А затем сунул винную карту Киту и попросил выбрать что-нибудь хорошее для девушек.
После первого же бокала Fattoria La Pupille у Олеси развязался язык, и мы узнали её непростую жизненную историю. В чём-то она была даже банальной, если учитывать детали, которые имели место в жизни большинства провинциальных российских девушек: мечты, далёкие от реальности, прекрасный брутальный принц, внезапно появившийся в жизни на крутом чёрном байке и так же внезапно исчезнувший, как только тест на беременность показал две полоски.
– Я была глупой и наивной училкой младших классов, – с грустной улыбкой закончила Олеся.
Её лицо слегка раскраснелось от выпитого вина и волнительного монолога. Я заметил, что взглядом она выглядит намного старше своих лет. Словно рассеянный художник, создавая портрет, на симпатичное молодое лицо «прилепил» голубые глаза пожилой женщины.
– А что касается жизни в Серове вообще, – продолжала она. – По большому счёту, это – безнадёга. Но если не строить воздушных замков, то и здесь можно прожить интересно и с пользой.
Я кивнул. Золотые слова. В этот момент на ум неожиданно пришла Марина, игнорирующая мою персону который день подряд. Возможно, это было своеобразной игрой в «завоюй меня», или «прояви, мужик, инициативу», и она ждала от меня соответствующих шагов. Но тут же я вспомнил, что нам обоим, вообще-то, уже хорошо за тридцать и мысленно махнул на ситуацию рукой.
Что-то мешалось в кармане джинсов. Я неожиданно вспомнил про кольцо, купленное сегодня в «Юлайне», вынул коробочку из кармана и протянул её Олесе. Действие это было настолько спонтанным, что немного удивило меня самого. Виолетта, прекрасно зная, что лежит внутри, с удивлением вытаращилась на меня. Возможно, она даже догадывалась, кому изначально предназначался этот подарок. Олеся бросила неуверенный взгляд на коробочку, затем на меня, как бы спрашивая: «ты ведь ошибся, да? Это ведь не мне на самом деле?»
– Это тебе, – спокойно сказал я, – от всех нас, нонстоперов. Я уже обратил внимание на твои руки и уверен, что кольцо налезет тебе на средний палец. Этот маленький и скромный подарок будет напоминать тебе о нас. А если наступит чёрный день, ты можешь продать его и потратить деньги с пользой для себя и сына.
Олеся подняла коробочку со стола, бережно её открыла, словно боялась, что неверное движение может запустить взрывной механизм. В ярком ресторанном освещении начищенное золото просто засияло. Голубой топаз рассыпал вокруг себя ореол из тысячи крошечных звёзд. Олеся ахнула. Я был уверен, что подобное украшение она держала в руках впервые, и тут же испытал смешанные эмоции. Во-первых, я был страшно горд своим поступком, а во-вторых, вдруг вспомнил, что ещё лет пять назад на подобные деньги мог прожить пару месяцев, а то и больше. Виолетта поджала губки. Кольцо понравилось и ей. Эта магия ювелирных украшений всегда воздействовала на женщин безотказно. Исключений здесь быть не могло. Независимо от возраста, национальности и социального статуса все представительницы прекрасного пола становились околдованы блеском злата и драгоценных камней.
– Я… – начала Олеся, но Виолетта быстро наклонилась и громко шепнула ей на ухо:
– Бери, дура, пока дают!
Олеся посмотрела на неё широко раскрытыми глазами, и девочки звонко рассмеялись.
– Классная девчонка! – констатировала Виолетта, когда мы поздно вечером отвезли Олесю домой, а сами двинулись в сторону нашего отеля.
– Я знаю, что тебе нравятся девушки, – зачем-то сказал Кит. – Ты бисекшуал…
– Ох, Кит! – разозлилась Виолетта. – Это здесь вообще не причём! Почему у вас, мужиков, на уме одни «потрахушки»?
Услышав последнее слово, Кит с вопросом посмотрел на меня и одними губами попытался его воспроизвести, как бы спрашивая, что оно означает. Я не выдержал и рассмеялся.
– Что? – засмущался Кит. – Я знаю, кто такие потаскушки, но не знаю, кто такие потрахушки. Это то же самое, нет?
После этого на заднем сидении «двухсотки» согнуло пополам Виолетту. Я же ржал так, что пришлось остановить машину, потому что смотреть перед собой, я уже просто не мог.
В нашем лагере в поздний вечерний час царила спокойная и почти домашняя атмосфера. В мини-гостиной кемпера на диване развалился Гай, потягивая пиво и просматривая на «плазме» наши майские видосы. Шурик сидел неподалёку и тоже пялился в экран.
– А где девчонки? – спросил я.
Гай потянулся. Вошедшая в кемпер Виолетта одарила его дежурным поцелуем в губы.
– Вызвали такси и уехали в сауну, – сказал Гай. – Рапунцель хотела взять «Мегу», но я сказал, что за это ей придётся отсосать у мистера Тауэра. Вот она и раздумала.
– Дурак! – ругнулась Виолетта и легонько шлёпнула его по губам.
– Дурак, – согласился Кит, и добавил: – Она не потрахушка!
3 июня 2015. Призраки отеля «Уют». Энергетический капкан
В середине ночи я неожиданно проснулся, ощущая необъяснимое чувство тревоги и страх. В какой-то момент разум попытался объяснить произошедшее посторонними звуками, и даже предположил, что в номер могла зайти Марина. Но я тут же вспомнил, что ключи были только у меня и горничной. За окном тихо шелестел дождь, свидетельствуя о вновь разыгравшейся непогоде.
Я оторвал голову от подушки и осмотрелся. В темноте были видны очертания моей крошечной комнатушки. Дверь в санузел выделялась ровным белым пятном прямоугольной формы. Я уже собирался вздохнуть с облегчением, как вдруг неожиданно вспомнил, чётко и ясно, что перед сном закрывал её на шпингалет.
Эта мысль вызвала новую порцию страха, который на этот раз граничил с паническим. Первым желанием было просто подняться с кровати и выброситься в окно, но затем я включил холодный разум и попытался взять себя в руки. Наверняка я поднимался ночью и ходил в туалет, после чего забыл закрыть дверь и завалился обратно в постель. Эта мысль показалась спасительной, но неправдоподобной, поскольку я всегда помнил, что делал по ночам, даже если находился в очень нетрезвом состоянии.
Цепляясь за позитивные воспоминания, как за спасательный круг, я поднялся с кровати и босиком дотопал до входной двери, справа от которой располагался выключатель. Лампочка вспыхнула, как прожектор, на некоторое время заставив меня прикрыть глаза. А когда зрение вернулось, я понял, что времени уже половина третьего ночи, а возле входа в санузел валяется моё скомканное полотенце.
– Что за чёрт? – спросил я тихо самого себя, чувствуя, как по спине пробежала волна «мурашек». Пугающее подозрение внезапно закралось в моё сердце. Уж не сомнамбула ли я?
– Этого ещё не хватало!
Мнительной натуре подобного подозрения оказалось достаточно, чтобы ухватиться за него и тут же начать с готовностью раскручивать, облепляя деталями и нюансами, взятыми из моего не в меру яркого воображения. Я заставил себя войти в помещение санузла и осмотреться. Здесь всё, вроде бы, лежало или находилось на своих местах, не считая того самого полотенца, которое каким-то образом оказалось возле входа.
Неожиданно я почувствовал, прямо-таки ощутил всем сердцем, что хочу немедленно уехать отсюда куда подальше. Тягостное чувство безысходности навалилось на меня многотонным грузом, заставляя устало сесть на кровать и осознавать, как тяжёлая беспричинная депрессия обволакивает разум серой вуалью. В голове застучали молоточки тревоги.
– Что происходит? – спросил я пустоту в номере.
В голову пришла совершенно шизоидная мысль: будто все мои друзья – это плод воображения, либо долгий и красочный сон, который, в конце концов, закончился. А моя реальность – это вот этот одноместный гостиничный номер, в котором я проживаю уже давно, потому что собственного дома у меня нет.
Подобный бред можно было рассеять единственным способом – выйти на улицу и посмотреть на наши автомобили, возможно даже, не смотря на дождь, подойти к ним и потрогать руками, чтобы убедить свой сумасшедший разум в реальности происходящего.
Так я и сделал: влез в джинсы, накинул толстовку, надел кроссовки и вышел в пустой тёмный холл отеля. Входная дверь жутковато скрипнула, разнося по тёмному пустующему коридору зловещее эхо. На этаже по-прежнему, кроме нас никто не жил. Утром сюда заглянули два дальнобойщика, но номера им не понравились. Помню, как один из них просто так, что называется, между делом, предложил не морочить себе голову и доехать сегодня же до Ноябрьска. И, если я всё правильно понял, речь шла о городе в Ямало-Ненецком АО, до которого отсюда было не меньше тысячи четырёхсот километров.
Я спустился вниз по лестнице в маленький приёмный зал со стойкой ресепшен, которая сейчас пустовала. Тусклый ночник в виде маленького торшера освещал дежурный телефонный аппарат, винтажный ручной звонок и табличку с написанным на ней номером мобильного. Я успел подумать, что безопасность здесь не в почёте, прежде чем узрел пожилого охранника в чёрной униформе, который спал в тёмном углу на стуле, сложив руки на груди, как покойник.
На улице тихо шелестел дождь. Огромные лужи на парковке с вечера увеличились в несколько десятков раз. Одна из них примыкала ко входу в кемпер. Заднее боковое окно подсвечивалось изнутри ночником. Возможно, кто-то из девушек ещё не спал, но тревожить их в такой час мне всё равно не хотелось. Огромный кунг нашего автодома резко контрастировал с прочей обстановкой, и в какой-то степени напоминал астронавта, вышедшего в открытый космос. С другой стороны, он был похож великана, надёжно охраняющего самое ценное, что у нас есть – наших девушек. И только теперь я понял, что в Серове мы почему-то поделились на две команды, мужскую и женскую. Первая сейчас отдыхала в мрачных недрах отеля, а вторая заполняла помещение кемпера тихим сладким посапыванием и комплексом ароматов парфюмерии и косметики.
Я постоял под дождём некоторое время, глядя на светящееся окно кемпера и постепенно успокаиваясь. Неподалёку с грохотом пронёсся очередной товарный состав. Со стороны железнодорожного вокзала донеслась искажённая пространством речь диспетчера. Вроде бы, через пять минут должен был прибыть поезд из Нижневартовска. На исходе месяца мы должны были познакомиться и с этим городом.
Я вдруг захотел покурить, но понял, что не догадался взять с собой сигареты, и потому только несколько раз набрал полную грудь воздуха с запахом мазута и дизельного топлива, прежде чем решил вернуться обратно в номер. Охранник спал в прежней позе, и, судя по всему, толку от него было не больше, чем от любого другого предмета мебели.
Уже пробираясь тёмным коридором в свой номер, я неожиданно обнаружил, что одна из дверей не заперта. Поначалу я перепутал этот номер с тем, в котором спал Гаевский, и успел испугаться. На самом деле двухместные «апартаменты» моего друга располагались чуть дальше. Я остановился в тёмном коридоре, слыша, как дождь стучит по жестяному карнизу; и звук этот доносился непосредственно из глубины номера. Возможно, запереть дверь забыла администратор, когда показывала помещение дальнобойщикам, может, вина была на совести горничной, хотя какой смысл прибираться там, где никто не останавливался уже несколько дней?
Сам не зная, почему, я легонько толкнул дверь и вошёл внутрь. Номер ничем не отличался от того, в котором сейчас дрых Гай и, по сути, являлся его точной копией: две кровати по стенам, расстояние между которыми составляло не более полутора метров, бежевые занавески на шторах. Яркий фонарь бросал луч прямо в окно, заливая комнату рассеянным светом. Одна из створок окна была приоткрыта и впускала в помещение струйку прохладного влажного воздуха, а так же тот самый шум дождя, услышанный мною ещё из коридора.
Я подошёл к окну, отдёрнул занавеску. Капли дождя на стекле рисовали причудливые узоры, сотканные из тысяч крохотных бисеринок. И внезапно я вновь ощутил явный наплыв тягостного и пугающего чувства. Казалось, длинный и серый сон вновь проявил себя в реальности. Я увидел перед глазами до боли знакомую картину: свою маленькую тагильскую квартиру, стол, пепельницу, заполненную окурками, недопитую бутылку коньяка, стопку рядом с ней. Тяжёлая грусть сдавила грудную клетку ледяным стальным обручем. Мне стало так плохо, что захотелось заплакать.
– Да что это за хрень такая? – услышал я собственный голос. – Я совсем спятил!
Внезапно по коридору разнёсся звук знакомого кашля, а затем послышались и лёгкие шаркающие шаги. Я поспешил выйти из номера в коридор и тут же увидел высокую ссутулившуюся фигуру Гая с гостиничными тапочками на босу ногу.
– Бля-а! – выдохнул он при моём внезапном появлении. – Ты что, сукин сын, решил довести меня до инфаркта?
– Извини, Гай, мне просто не спится.
– Конечно, тебе не будет спаться в чужом номере! Какого хрена ты здесь делаешь?
Я открыл было рот, чтобы попытаться объяснить, но тут же понял, что не смогу этого сделать. Годы в бизнесе не научили меня самому главному – уметь в лаконичной разговорной форме передать объёмную информацию оппоненту. Особенно это касалось тех состояний, которые я испытывал, что называется «на грани».
Гай простонал. Только теперь я обратил внимание на то, что силуэт его долговязой фигуры напоминает Гэндальфа после встречи с балрогом.
– Что с тобой? – спросил я.
– Да кто бы его знал, мама моя еврейка! – снова простонал Гай. – Что-то со спиной. Болит жуть как сильно. Как будто кто-то лопатой нахлобучил.
Мы вернулись в его номер. Гай включил ночник, с кряхтением присел на краешек кровати и вынул из тумбочки ополовиненную бутылку вина.
– Будешь? – спросил он.
Я кивнул, в то же время отмечая нереально бледное лицо друга.
– Ты хреново выглядишь, – констатировал я.
– А я думал, адская боль в пояснице делает человека прекрасным розовощёким Аполлоном, – ответил он, брякнул об тумбочку двумя бокалами и наполнил их вином. При данном освещении и обстановке их содержимое напоминало тёмную венозную кровь и автоматически пробуждало воспоминания о майском ДТП на Соликамской трассе.
Я присел на краешек противоположной кровати, взял бокал в руки, посмотрел на вино и поставил его обратно. Гай неторопливо отпил из своего.
– Вот, я и хотел разбудить нашу медичку, чтобы узнать, что со мной такое, – сказал он.
– Они спят, – ответил я.
Гай пристально посмотрел на меня.
– А с тобой-то, что не так? Ты ведёшь себя как призрак в старом заброшенном доме. Я бы предположил, что ты маешься творческим безумием, если бы увидел у тебя в руках камеру. Обычно ваш брат так записывает свои мысли в двадцать первом веке.
– Никогда так не поступал, – сказал я и наконец, выпил. Глоток красного вина проскользнул по пищеводу тонкой огненной змейкой. – Я бредил, Гай.
Он нахмурился.
– Плохие новости, дружище, – продолжал я. – Либо у меня начался лунатизм, либо в моём номере кто-то был, пока я ещё спал.
Странно, но он не стал расспрашивать меня о подробностях, а принял слова всерьёз и за чистую монету, как будто и сам столкнулся с чем-то подобным.
– Надо валить из этого города, – твёрдо сказал он. – Вначале Виолетта себя повела как-то странно. А она у нас девочка вообще чудная во всех отношениях. С недавнего времени я склонен считать её не только обладательницей красивой выпуклой попки, но и чем-то особенным, экстрасенсорным восприятием, например.
Гай отпил ещё вина и вдруг тихо рассмеялся. Его глаза блеснули.
– Чувак, постой! Я это сейчас серьёзно? Да уж! Похоже, крышак задымился не только у тебя. Надо сваливать отсюда, – повторил он.
– Прямо сейчас? – без тени иронии спросил я. На самом деле эта идея вызвала у меня позитивные эмоции.
– Да нет, – Гай поморщился. – Остальные-то здесь причём? Только мы трое, считая Виолеттку, ведём себя как психи. Другим нонстоперам всё по фигу.
– Ага, – невесело усмехнулся я, – особенно девочкам, которые в первый же день отказались заселяться в этот чёртов отель.
Гай пожал плечами и осмотрелся, как будто пытался найти в антураже комнаты что-то важное, что помогло бы ему собраться с мыслями.
– Я думаю, дело здесь не в отеле, – неожиданно сказал он.
Я впился в его тёмные глаза своими, пытаясь разглядеть за плотской оболочкой часть души друга и понять, что с ним происходит на самом деле. В обычной жизни Лёха был весельчаком и балагуром, но порой его истинная натура выбиралась на поверхность, и тогда становилось понятно, что он пережил за прошедшие годы.
– Что ты имеешь в виду? – спросил я.
Гай не отвёл взгляд:
– А ты как будто не понимаешь? Да, это призраки, чувак, но не призраки отеля, а наши собственные, чёртовы призраки прошлого снова дают о себе знать. Мы трое, я, ты и Виолетта смогли вырваться из абсолютно противоположной жизненной среды. Да, у всех нас были разные условия. Но суть одна и та же. Безнадёга, чувак, вот, что это такое! У каждого из нас именно это ощущение в жизни было лидирующим, до тех пор, пока мы не показали собственному прошлому средние пальцы и не унеслись на машинах навстречу неизвестности.
Я понял, что Гай вновь ковырнул Истину и многозначительно кивнул.
– Ты не представляешь, через какие мерзости мне пришлось пройти в Москве для того, чтобы решиться на всё вот это, – продолжал он. – Все эти Шурики, Марины и даже твоя бывшая жена воспринимают Путешествие как увлекательное приключение и не более того. Но только для нас троих это жизнь, чувак! Жизнь НАСТОЯЩАЯ! Понимаешь, о чём я?
Он выпил остатки из своего бокала и наполнил его снова. Я опять кивнул. Со всем, что говорил Гай, не согласиться было просто невозможно.
– Может, нам и путешествовать только втроём? – с улыбкой спросил я.
Гай не воспринял это как шутку. Он задумчиво пожал плечами и вновь посмотрел мне в глаза:
– Вполне возможно, что так и станет со временем. Лишние люди отпочкуются сами по себе. Сейчас просто не до всех доходит, что такой вот образ жизни сулит не только приключения и развлечения, но и каждодневный геморрой в виде постоянных «нежданчиков». Потому что жизнь не любит давать комфорт. Комфорт вообще не по её части.
До меня вдруг дошло, что приём алкоголя в середине ночи не способствует вождению автомобиля рано поутру. Гай словно прочитал мои мысли.
– Из меня всё равно водитель никакой. С такой-то спиной! Посажу в КамАЗ Шурика. А ты Маринку попроси. Ей придётся привыкать и учиться, если уж она решиться остаться нонстопером на постоянной основе.
Гай вспомнил что-то своё и тихонько рассмеялся. От выпитого вина он слегка порозовел, но при этом всё равно казался измождённым. Длинный еврейский нос отбрасывал на щёку тень, напоминающую синяк.
Я ощутил, как от выпитого начинают расслабляться мышцы, и прилёг на кровать. Мысли сами собой связались в слова, которые я тут же выдал одной ёмкой фразой:
– Иногда мне кажется, что я умер, а всё это – лишь последний сон разума.
– Ты такой секси, когда философствуешь, – сказал Гай, мгновенно возвращая меня к реальности.
Мы тихо захихикали.
– Давай трахнемся, пока никто не видит, – продолжал он.
– Заткнись, – простонал я сквозь смех.
– Сука, как же больно смеяться, – заохал Гай, держась за поясницу, но при этом, не прекращая хихикать.
А утром мы получили по первое число от Марины. Вначале она прошлась по нашему спонтанному решению напиться посреди ночи, а затем сказала Гаю, что он идиот, потому что дело попахивалет воспалением позвоночного нерва.
– Ты идиот! – грозно произнесла она своим низким бархатным контральто. Про себя я в очередной раз отметил, что весь её образ вызывает у меня ощутимое сексуальное желание.
– Мурин, – прохрипел Гай, лёжа на животе. – На твоём месте я бы не стал на ней жениться. Представь, как эта пантера будет «пилить» тебя вечерами по пятницам?
– Гай, это не смешно! – разозлилась Марина и повернулась к выходу из номера. На пороге стоял заспанный Кит, который ещё не совсем понимал, что же происходит на самом деле. – Придётся тебе везти его в больницу, потому что кое-кто у нас уже «навеселе».
«Кое-кто» – это был я. Кит пожал плечами и отправился вниз, звонить администратору и выяснять, где в Серове есть частная больница. О том, чтобы обратиться в обычную поликлинику, не могло быть и речи. Волокита с приёмом могла растянуться на целый день, и это в лучшем случае.
– Мы никуда сегодня не поедем! – решительно заявила Марина. – Она посмотрела на термометр и сообщила, что у Гая, ко всему прочему, ещё и температура.
– Может, просто простыл? – предположил я.
Марина выстрелила в меня глазами. Как мне показалось, в этом коротком взгляде присутствовали исключительно негативные эмоции. В подобных ситуациях у человека возникают чувства вины и разного рода комплексы. Но мне вдруг захотелось немедленно отправить Марину домой.
– Юр, тебе бы тоже не мешало поспать несколько часов, – примирительно сказала она, словно каким-то образом сумела прочитать мои мысли. – Ты напрасно веселишься, потому что вид у тебя не менее болезненный.
Я решил, что спорить не буду, а потому поднялся с чужой кровати и отправился к себе в номер. В свете дня кошмары ночного времени полностью отступали. Дождь прекратился. Небо за окном стремительно очищалось от туч. Я посмотрел на скомканную постель и зевнул. Возможно, Гай был прав, и всё это – не более чем происки призраков нашей прошлой жизни. Не смотря на какие-то успехи и победы, последние несколько лет собственное бытиё казалось мне сплошным разочарованием. Я скинул одежду и забрался под тонкое одеяло. Через окно с улицы доносилось и оживлённое воркование проснувшихся голубей, которое в данном случае сыграло роль успокоительного. Минут через пять, я уже храпел.
Когда я открыл глаза, то увидел прямо перед собой совершенно голую Виолетту. Одной рукой она закидывала волосы назад, другой поглаживала маленький чёрный треугольник на собственном лобке. Одеяло было откинуто в сторону, а мой член напоминал Эйфелеву башню.
– Привет, – сказала она.
– Эй, – хрипло воспротивился я, – ты чего удумала? Вы теперь с Гаем вместе.
Она равнодушно пожала плечами:
– Сами же сказали, что у нас свободные отношения. Тем более Гай умер. У него рак позвоночника.
Она деловито забралась в постель, раздвинула пальцами створки своей «раковины», принимая в неё мою возбуждённую жемчужину. В этот момент в дверь постучали…
…и я открыл глаза во второй раз. Теперь уже по-настоящему.
– Боже, – сказал я сам себе, поднимаясь с постели.
На пороге стояла Виолетта, правда, в реальности на ней было тёмно-синее лёгкое платье. Кожа на голых плечах слегка шелушилась от чрезмерного загара, полученного ещё на даче Марины. В тот момент я подумал, что с нашего путешествия в Питер прошло уже не менее года.
– Как себя чувствуешь? – участливо спросила она и потрогала мой лоб холодной маленькой ладошкой. Я подумал, что воплотить сон в реальность было бы не плохо, если бы из сюжета можно было исключить смерть Гая.
– Нормально, – ответил я.
Виолетта прошла в номер и присела на кровать, машинально поправляя сбитое одеяло и скомканную простынь.
– У Гая воспаление спинного нерва, – сказала она. – Марина не ошиблась. Но всё не так уж плохо. Завтра мы сможем продолжить путь.
Она подняла на меня взор тёмных бездонных глаз.
– Мне здесь не нравится, – серьёзно сказала она. – Плохое здесь место.
– Гостиница?
Виолетта покачала головой.
Какая же ты красивая, – машинально отметил я.
– Ты был прав, когда решил обозвать нашу команду «нонстоперами», – сказала она. – Нам противопоказано надолго оставаться в одном месте, и Серов – очередное тому подтверждение. У каждого места есть своя неповторимая энергетика. Чаще всего она не плохая и не хорошая. Это всего лишь Сила, обитающая здесь и привязанная к определённым вещам. Но некоторые из нас сознательно пошли на то, чтобы отказаться привязываться к местам. Ты понимаешь, о чём я?
Я кивнул, в очередной раз, поймав себя на мысли, что по-прежнему ничегошеньки о Виолетте не знаю, а её миловидная и зачастую глупенькая мордашка вообще не соответствует внутреннему содержанию.
– Как раз об этом мы и говорили ночью с Гаем, – сказал я.
Она кивнула, затем посмотрела на меня с особенным нажимом, словно хотела услышать что-то важное именно из моих уст, и тихо прошептала:
– Обними меня.
Секса не произошло. Мы просто просидели молча на кровати, крепко обнявшись и слушая биение сердец друг друга. В эти сладкие минуты я ощущал с ней духовное единство, в котором напрочь отсутствовал эротический подтекст. От волос Виолетты пахло персиковым шампунем. Её осторожное дыхание щекотало мне ухо.
А когда мы поднялись, чтобы отправиться в кемпер на обед, я поцеловал её в губы и честно признался, что без неё нонстоперы бы никогда не стали самими собой.
– Одно особое место в нашей команде априори принадлежало тебе, понимаешь? – Сказал я. – Как будто твоё участие в проекте было предрешено.
В середине дня небо над Серовом в очередной раз полностью очистилось от туч. О ночном дожде напоминали лишь гигантские лужи на подъездной дороге и чудовищно парящие кусты акации за массивной тушей нашего кемпера. Двери в автодоме были открыты настежь, мини-трап опущен. Внутри царило привычное оживление: столик в гостиной заполняли кофейные чашки и тарелки с макаронами и котлетами, от которых исходил аппетитный запах. Домашнюю еду подобного качества могла приготовить только Ольга. По крайней мере, я точно знал, что моя бывшая жена на такое не способна.
– Потрясающе! – сказал я, оказавшись внутри и чувствуя, как желудок начинает наполняться соками.
На П-образном диване полубоком сидел Гай с бледным лицом и потухшими глазами. Впрочем, судя по улыбке на его лице, было понятно, что ему изрядно полегчало.
– Мы потеряли целый день, – сказал он, обращаясь ко мне. – И если ты думаешь, что это из-за моей чёртовой спины, то ошибаешься.
Увидев моё непонимание, в разговор включился Кит:
– Когда мы вернулись из больницы, нас ждали полицейские…
– Гаишники, – вставил Гай.
Кит бросил на него короткий взгляд и благодарно кивнул.
– Гаишники, – повторил он. – Оказывается, какой-то «доброжелатель» позвонил в полицейский участок, или, как там это у вас называется, и сообщил информацию.
Кит замялся, явно нервничая и перебирая русскоязычные слова в лексиконе. Гай нетерпеливо махнул рукой и продолжил за него:
– Короче, кто-то позвонил «гайцам» и по секрету всему свету сообщил, что документы на «Мега-Крузер» поддельные. Ты понимаешь?
– Бред какой-то, – сказал я.
– Вот именно, – кивнул Гай, – бред. Только вот, по закону менты теперь обязаны «пробить» тачку по всем картотекам и установить, соответствует ли информация действительности.
– Но ведь у нас всё в порядке с этим! – возмутился я. – Какая, нахрен, проверка?
Гай снова усмехнулся:
– Всё это ерунда. Как сказал мне мой «адвокат дьявола», дело плёвое, и больше, чем на сутки они не имеют права нас задерживать по такому тупому поводу. Но! – Он поднял палец, подчёркивая важность последовавших слов. – Есть серьёзные подозрения, что у нашей маленькой компании появился явный недоброжелатель. И хотелось бы узнать, кто этот милый человек.
Гай обвёл взглядом присутствующих. У меня же на ум пришла только одна кандидатура, собственно, сама миссис Тауэр, известная своим несносным характером и привычкой во всём перечить мужу. Хотя, вполне могло оказаться и что-то другое, например, какой-нибудь отвергнутый ухажёр одной из наших красоток.
– Кто бы это ни был, – сказала Марина. Она деловито набирала в шприц лекарство, намереваясь засадить очередную дозу диклофинака в тощую задницу Гаевского. – Если он и дальше будет ставить нам палки в колёса – пиши пропало. Конечно, Гай скажет, что это дополнительный драйв и всё такое. Но вот нам с Оксаной сегодня пришлось обзвонить с десяток гостиниц по всему ХМАО и перенести бронь на один день. И, скажу я вам, сделать это оказалось не просто!
Оксана, листающая женский журнал в глубине кемпера, кивнула. Выглядела она вполне отстранённой, но я знал, что внутри у неё кипела буря негодования. Мало того, что города, подобные Серову, вызывали у неё чувство тошноты, так пришлось ещё и задерживаться здесь на дополнительные сутки.
Ольга налила мне свежего кофе и поставила на стол тарелку с обедом. От котлет исходил знакомый запах сельдерея, что убедило меня в первоначальной догадке. Ольга любила это растение и добавляла его во многие блюда.
– Энергетический капкан, – сказала Виолетта. Произнесла эту фразу она едва слышно, фактически прошептала, однако каким-то образом её услышали все.
Гай кивнул без тени веселья на лице.
– Неспокойно в этом месте, – мрачноватым тоном произнёс он. – Как будто город невзлюбил нас с самого начала, а теперь решил ещё и помучить напоследок.
После его слов мне категорически расхотелось проводить ещё одну ночь в одноместном номере «Уюта». Нет, проблема была не в отеле, или его призраках, которые принадлежали исключительно области нашего воспалённого воображения. Ничего сверхъестественного там просто не существовало. Однако и отвергать такое странное стечение обстоятельств не стоило. Не бывает дыма без огня, как и не могло произойти что-то подобное без вмешательства потусторонних сил. Я с надеждой посмотрел на Виолетту и понял, что мне сильно захотелось, чтобы она стала настоящей колдуньей, способной отразить любую энергетическую атаку.
Не знаю как, но она в который уже раз смогла прочесть мои мысли. Правда, произошло это уже поздно вечером, когда в лучах заходящего солнца я крутился вокруг своего внедорожника, оттягивая неизбежное возвращение в гостиницу настолько, насколько это было возможно. Виолетта подошла ко мне и протянула пластиковый стаканчик с кофе.
– Спасибо, – сказал я.
Она посмотрела мне прямо в глаза:
– Боишься?
Отпираться было бессмысленно, хотя и признавать такой факт, являясь взрослым мужиком, да ещё и хрупкой красивой девушке – равносильно «каминг-ауту». Последние лучи догорающего дня, окрасившись в ярко-оранжевые цвета, превратили автопарковку в подобие цветочного поля. Здание отеля взирало на нас немыми тёмными окнами. Слабый ветерок покачивал длинные чёрные пряди на голове Виолетты.
– Не то, чтобы боюсь, – начал я пространно, – просто стрёмно как-то спать там в одиночку.
– Боишься, что повториться? – спросила она напрямую. В тот момент я практически поверил, что Виолетта – действительно ведьма.
В это время квадратная заасфальтированная площадка парковки огласилась знакомым хлопком двери в кемпер. Звук коротким эхом отразился от фасада здания отеля. С трапа ловко спрыгнула моя бывшая жена. По её танцующей походке и улыбке на лице я понял, что дела у нонстоперов, похоже, налаживаются.
