Доктор Хаос

© Евгений Захаров, 2018

ISBN 978-5-4493-8171-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Жорик осторожно выглянул из-за угла и, прищурившись, всмотрелся в темноту. Примерно так стоматолог искательно глядит в оскаленный рот пациента в надежде увидеть там кариозных монстров. Или без надежды, тут уже все зависит от платежеспособности клиента. В ушах, плотно оккупированных наушниками, тихо и проникновенно звучал голос Саши Васильева, сообщавшего, что бог устал его любить. Жорик искренне сочувствовал певцу. Уж его-то самого бог любил. Определенно.

Темнота была – хоть глаз выколи. Не романтическая темнота, та, что друг молодежи, а абсолютная, что называется, кромешная. Ни один фонарь не оскорблял ее своим дерзким светом. В общем, именно та темнота, которую обычно выбирают для своих нехороших дел нехорошие люди. Жорик был как раз одним из таких. Хотя сам он считал себя вполне даже хорошим, единственным и неповторимым, равному которому не найдется во всем городе, да, пожалуй, что и в стране. Насчет мира, впрочем, были определенные сомнения, но Жорик так глубоко не копал. Он видел себя далеко не так, как описывали его многочисленные сводки, а именно – зловещим маньяком, орудующим при помощи всевозможных подручных средств, не оставляющим ни улик, ни свидетелей. Нет, Жорик мнил себя супергероем, подобно тем, что показывают в голливудских блокбастерах. Он очищал мир от скверны.

К примеру, от пьяниц, которые не могут ночью найти дорогу домой. Этих он убивал осколками от водочных или пивных бутылок, которые заботливо носил с собой в специальном мешочке. Перед взрезыванием шеи очередного алкаша он обычно толкал пафосную речь о вреде пьянства, от которой, впрочем, выпивохе было ни горячо, ни холодно. А потом резко втыкал осколок в горло и рвал руку на себя, оставляя несчастного захлебываться о собственной крови.

Или от проституток. Этих Жорик долго и старательно выслеживал. В нынешней ситуации, когда у каждой шалавы непременно есть свой, если можно так выразиться, официальный представитель, было весьма трудно выцепить тех, что работали «без прикрытия». Но и это у Жорика получалось, поскольку шлюх он приговорил больше десятка. Этих он сначала вырубал неожиданным ударом, возникая из темноты, как ангел смерти, а затем душил их собственными чулками или, если таковых не наблюдалось, лямками от лифчиков. Душил старательно, пока пятки жертв не переставали выбивать чечетку смерти на асфальте. Речь в этом случае он произносил уже после убийства – шлюхи могли позвать на помощь.

Еще одна категория населения, которую Жорик считал напрасно портящими воздух и поэтому подлежащими безжалостной очистке – сотрудники банков, занимающиеся кредитами. Пиявки, сосущие кровь трудового народа, ибо нетрудовой народ кредиты не берет, им и так денег хватает. Еще в бытность свою обычным студентом он и его приятели немало сталкивались с этими гадами, которые выносили весь мозг звонками и эсэмэсками напоминающего характера. О, с такими он расправлялся безжалостно и весьма оригинальным способом! Обездвижив, затаскивал в темное место и забивал глотку кредиторов распечатками кредитных договоров. Отрадно было наблюдать за вытаращенными глазами мальчиков и девочек, некогда холеных, в костюмчиках с галстучками, презрительно смотрящими на тебя из-за оформительских столов и выясняющих о тебе всю подноготную, зная, что в их руках сейчас твое счастье и безбедное на какой-то период будущее. А теперь они возят ногами в отутюженных брючках и начищенных туфлях по грязной земле, тщетно пытаясь уловить хоть капельку воздуха через скомканную бумажную массу.

Наконец, от наглых менеджеров супермаркетов, которые общаются с тобой через губу, как будто ты не принес им денег, а наоборот, пытаешься отнять. Как же, ты помешал ему пить кофе, общаться с симпатичными кассиршами и всячески убивать время до очередной зарплаты! Вот и наслаждайся теперь компанией мертвецов. Магазинных яппи Жорик замуровывал заживо в импровизированных склепах, куда он стаскивал тела своих прочих жертв: в старых колодцах, заброшенных сараюшках, неработающих трансформаторных будках, коих за городом туева куча. Естественно, ни еды, ни воды в таких закромах Родины не намечалось, поэтому Жорик, изредка посещавший на места боевой славы, наблюдал премилую картину издохшего менеджера в компании чуть объеденного с краешков крысами банковского работника, или скелета алкаша, убитого двумя месяцами ранее.

Перед тем, как начать свою производственную деятельность ангела-истребителя, он тщательно подготовился, пересмотрев массу фильмов и сериалов на данную тему. А их, слава режиссерам, немало. И каждый образчик мировой поп-культуры можно считать руководством к действию, неким мануалом для подобной работы. Поэтому никаких свидетелей, только ночью, перчатки, фонарик и хлороформ в помощь. И кроме этого – масса мелких нюансов, позволяющая оставаться безнаказанным долгое время (чем черт не шутит, может, и всегда). Хотя о том, что за ним ведется охота со стороны родной полиции, Жорик прекрасно знал. Более того, он же и провоцировал тупых легавых на эти поиски. Это первых своих жертв он старательно прятал, закапывал, фактически хоронил, хотя они и не были этого достойны. А однажды решил – почему, собственно, он должен скрывать свою деятельность от людей? Страна должна знать своих героев. Ну, или, по крайней мере, должна видеть плоды его трудов и сделать соответствующие выводы. Поэтому пару лет назад он начал вырезать небольшие красные кресты на лбах мусорных мешков, от коих он избавлял город. Работал Жорик санитаром на местной «скорой», но себя в своей иной деятельности санитаром отнюдь не считал. Он мнил себя как минимум главврачом своего города. Судя по обилию статей в прессе, посвященных его персоне, элитным. Особенно ему польстил один заголовок, как нельзя больше соответствовавший его внутреннему самопозиционированию. Одна из местных газет, блистая «креатиффом», назвала его «Доктор Хаос», максимально близко, хотя и чисто случайно подобравшись к его истинной профессии.

За эту статью, впрочем, зацепился не только Жорик. Кто-то из местных полицейских тоже обратил внимание на заголовок и решил проверить на всякий случай весь медперсонал в больницах. На этот счет Жорик мог быть спокоен – ни одна ночь, в которую он трудился на благо родного города, не была оставлена без прикрытия со стороны благодарных коллег, которым он зачастую помогал внеочередными сменами.

И все же своим принципам он не изменял. Сегодняшняя ночь была на редкость темной, жертву он выбрал заранее, никто и ничто не должны были ему помешать в очередной зачистке.

Так он полагал.

Жорик угрем скользил вдоль стены дома, не отрывая взгляда от подъезда. Он выследил эту продажную стерву уже давно. Зовут Лида, представляется Жанной, рост метр девяносто два, сиськи сделанные, губы тоже. Работает сама, без бдительного сутенера. Выдает себя за пикапершу, снимает клиентов на тусовках, едет с ними домой, а потом, получив «зарплату», домой на такси. Но в этот раз клиент жил буквально в двух кварталах от ее дома, поэтому Жорик не сомневался, что домой она пойдет пешком.

Так и случилось. Не успела Земфира в наушниках Жорика закончить пассаж: «И я застыну, выпрямлю спину, кепки надвину, и добрый вече-ер!», как дверь подъезда отворилась, из нее выскользнула высокая длинноногая фигурка и торопливо зацокала каблучками в сторону своего дома.

Жорик ринулся за ней, предварительно выключив плеер и заправив наушники за ворот. Бежал он тихо, не производя практически никакого шума, легко отталкиваясь от асфальта мягкими теннисными мокасинами. Вот он уже рядом со шлюхой. Осталось протянуть руку с заботливо смоченным хлороформом платком, чтобы…

– Ах, с-с-су..!

Никак не ожидавшая этого лягушка-путешественница, которой стукнуло в голову именно сейчас размять лапы и прогуляться по теплому асфальту, подвернулась под ногу бегущему Жорику. Поскользнувшись, он полетел вперед, толкнув обернувшуюся на крик шлюху. Естественно, та заорала на всю улицу:

– Помогите!

Крик заметался по темным улицам, и на тебе! Получил ответ. Вспыхнули фары, ослепив и кричавшую проститутку, и Жорика, который, скрежеща зубами, катался на земле, поджав к груди огнем горевшую вывихнутую левую ногу и обняв ее обеими руками.

– Полиция! – раздался голос из динамика. – Девушка, что с вами?

Жорик перевернулся на живот и попытался ползти, но боль в ноге, которой он задел за бордюр, заорала еще громче, чем он.

– Вот этот вот! Бежал за мной! – послышался торопливый, взвизгивающий голосок. – Наверное, ограбить хотел! А то и еще чего!

– Разберемся, – мощная рука ухватила за плечо Жорика. – Уважаемый, пройдемся?

– Я не могу идти, придурок! – прошипел Жорик в ответ.

– О-о-о, а че это тут воняет так?

Жорик увидел, как присевший на корточки мужик поднимает двумя пальцами с земли белеющий платок.

– Слышь, братан, – обратился к нему полицейский. – А это не ты ли тут у нас девчонок душишь?

Держащий Жорика заботливо снял с его плеч рюкзак. Жикнула молния.

– Опа, Костян, готовься к премии. Кажись, он. Тут много чего, полный набор!

Жорик рванулся, вырвал плечо из карающей руки закона, вскочил на ноги, но предательница левая шаловливо повела его в сторону. Доктор Хаос беспомощно свалился на траву.

– Принимаем, – услышал он за спиной. – Девушка, вы с нами, свидетельницей будете. Михалыч, садись. И ты, гражданин маньяк, присаживайся. Тебе теперь долго сидеть-то придется, можешь приступать к тренировкам.

– Пока едем, может, погоны снять? Успею дырочку новую сделать, для звездочки-то, – услышал Жорик последнее перед тем, как дверца машины захлопнулась, отрезая его от внешнего, такого неустроенного и неочищенного мира, нуждающегося в его услугах. Кто теперь будет его лечить? Вот скажите, кто?..

Глава 2

Костян, а вернее, Константин Михалыч Боровицкий, сотрудник убойного отдела сорока двух лет от роду, плотный, улыбчивый обычно шатен с непослушно торчащим чубом, мрачно смотрел на парня, привалившегося спиной к стенке и, казалось, дремлющего. Нет, до чего спокоен, гнида! Такое ощущение, будто пришел с трудной работы и мирно отдыхает. Пахал на токарном станке, выполняя дневную норму, или отчитал десять лекций студентам, которые по большей части занимались своими делами и не внимали мудрости веков. Нет, падла чуть не удавила очередную девчонку – и сидит себе, как ни в чем не бывало! Еще и музычку слушает! Меломан, бля.

Опер, прищурившись, смотрел на безучастно сидевшего с закрытыми глазами парня, медленно кивавшего в такт неслышной полицейским музыки. Особо примечательного в нем не было ничего. Симпатичный, да. Аккуратная прическа. Без особых примет, ни тебе родинок, ни татуировок, по крайней мере, на видимых глазу местах. Ростом примерно со Степаныча, значит, около метра восьмидесяти. Одет прилично, небогато, но и не в рванине: джинсы, футболка, наброшенная на плечи спортивная куртка, легкие туфли. Завтра пройдет мимо меня, подумал Костян, ни за что не догадался бы, какие демоны сидят у него внутри…

Сколько они охотились за этой тварью? Не один год, по крайней мере Костян знал это на своей шкуре. Хаос был их со Степанычем личным проклятием, потому что именно они вели его дело. С того времени, как был найден первый труп с вырезанным крестом на лбу. В конце каждого месяца долбаных бесплодных поисков опера выгребали от начальства по самое не могу. Патрулировали улицы. Успокаивали родственников пропавших мальчишек и девчонок, или, наоборот, сообщали им ужасные новости. А при обнаружении очередного трупа у Костяна разве что глаз не начинал дергаться. Вот, к примеру, когда они нашли Ольгу Шалашкину, ему пришлось даже нюхать нашатырь – ему, видавшему виды оперативнику! Да и сейчас, как вспомнит это вздутое лицо, выпученные глаза, как у героя Шварценеггера из старого фантастического фильма, разведенные и скрюченные ноги, изрытую ими землю, и засохшее содержимое желудка Ольги, заляпавшее ее длинную зеленую юбку… Чем бы при жизни она ни занималась, Костян не мог ее осуждать – каждый зарабатывает деньги, как может. Что ж сделать, если бог не наградил ни умом, ни руками, но зато не обделил длиной ног и способностью как можно широко эти самые ноги расставлять? Не заслуживала она такой смерти. Да и никто из остальных, в общем-то, не заслуживал.

– Костя-ян, брата-ан! – протянул из-за своего стола Степаныч, которого тот в шутку иногда называл «пожизненным напарником». – Слышь, тут нам перец какой-то пишет.

– Что за перец?

– Доктор Си-ло-вайский, – прочел с экрана ноутбука Степаныч, шевеля усами. – Ему уже рассказали о задержании подозреваемого, и он просит никуда его не переводить. Говорит, у него есть соответствующая бумага.

– Что за доктор Айболит? – задумался вслух Костян.

– А я, кажись, знаю, – помрачнел Степаныч. – Помню его по одному делу. Помнишь, когда мы задержали дебила, который битой по окнам кафешек хреначил?

– Было дело, – кивнул Костян. – сколько он побил-то? Штук пять?

– Типа того. Так этот самый Силовайский нашего черта к себе в клинику забрал.

– Для опытов? – ухмыльнулся Костян.

– Именно, что ржешь? Сказал, мол, у него есть специальный курс для таких, как он. Вроде как переучивает их, как-то так.

– Погодь, это что получается? Этого мудака сейчас заберут в дурку? Невменяемым признают?

– Типа того, – кивнул Степаныч. – У нас же так маньяков любят – чуть что, он не виноват, это все воспитание, гены, общество и плохие условия проживания!

– Неплохо так то, – побагровел от злости Костян. – Сидит такой урод в уютной палате, попивает молочко с булочкой и прекрасно себя чувствует!

Он вскочил, схватил гада за плечо, тряхнул как следует. Глаза того открылись, не обнаружив ни малейшего признака замутненности, присущей дремлюшим людям. Небесно-голубые были глаза, до прозрачности. Внимательные. Считывающие информацию. Как две камеры.

– Секунду, – вежливо сказал убийца и вытащил наушники, из которых лилось философское «Ведь мы живем для того, чтобы завтра сдохнуть, най-на-на» группы «Крематорий». – Вы, господа, не переживайте. Я все признаю. Каждую жертву. Свою награду вы получите, сто процентов. Дырочки уже провертели в погонах-то? А, Костян?

И он подмигнул. В следующее мгновение его голова мотнулась назад, он ударился затылком об стену и зажмурился, слегка улыбнувшись при этом.

– Стой, придурок жизни! – Степаныч, выскочив из-за стола, вцепился в товарища, который уже замахивался для следующего удара. – Щас этот психопат приедет, тебе проблемы нужны?

– Не психопат, а психиатр, – пыхтел Костян, вырываясь. – Психопат – это вот этот вот мудила.

– Не мудила, – в тон ему ответил задержанный, – а Георгий Георгиевич Краснов. Для вас просто Жорик. Меня все так зовут. Приятно познакомиться.

– Георгий Георгиевич, – постепенно успокаиваясь, выдохнул Костян. – Ты девчонкам так же представлялся, перед тем, как их…

– Ну что вы, – склонил голову Жорик. – Это только в глупых боевиках убийца выбалтывает жертвам все подробности своей личной жизни и ближайших планов перед тем, как их прикончить. Чтобы потом, когда жертва освободится, она бы смогла сдать его со всеми потрохами. На самом деле так не бывает. Никому их них я не говорил, как меня зовут. А если бы и сказал, впрочем, – он почесал щеку, – это бы мне особо не повредило. Свидетелей я не оставлял.

– Знаешь, Жорик, что меня интересует больше всего? – задумчиво сказал Степаныч, оттеснив Костяна в угол. – Че ж ты такой спокойный-то? Не отпираешься, не просишь адвоката, не тянешь время? Сразу все признал. Облегчаешь нам работу?

– Не люблю неопределенности, – пожал плечами Жорик. – Взяли так взяли. Мне стыдиться нечего. Скрывать тоже. Я считаю себя абсолютно правым. Я наказывал зло.

– Ты же сам – зло! – заорал Костян, предусмотрительно удерживаемый прозорливым Степанычем. – Неприкрытое! Убивать людей – это правильно?

– Ну, вы же тоже убиваете людей, считая, что наказываете зло? – уточнил Жорик. – Говоря «вы», я имею в виду всю судебную систему, неотъемлемой частью которой вы, без сомнения, считаетесь.

– Это закон определяет, кто виноват! – заметил Степаныч.

– А у меня свой закон, – попытался развести скованными руками Жорик. – Чем он хуже вашего? Я такой же случайный человек, как и любой судья, со своими правдами и неправдами. Ну да, я не учился на юриста, не получал соответствующего образования, не овладевал нужными предметами, которые преподают, заметьте, такие же случайные люди. Следовательно, то обстоятельство, что у меня нет бумажки, подтверждающей мое право вершить правосудие, не дает мне его совершать?

– Они – представители закона! – отрезал Костян. – А у тебя свой закон.

– Да, – деланно понурился Жорик. – У меня свой закон. Закон правды.

– Хорошо, вот возьмем эту девушку, которую ты сегодня пытался…

– Покарать, – вставил Жорик.

– Ладно, покарать. За что?

– Она была проституткой.

– И? Она кого-то убила? Обокрала? Какое преступление она совершила, чтобы ее следовало убить? Или у тебя никогда не хватало денег на таких красоток? Слушай, а может, у тебя просто-напросто не стоит? Вот и девушки-то, небось, никогда не было?

– Была, – равнодушно сказал Жорик. – Я ее убил. Без сожаления. Каждый должен нести ответ за свои действия. Если бы все осознавали, что за душевные раны могут легко получить раны физические, думаю, жизнь стала бы чище.

– Так а эта, сегодняшняя? Она же была не замужем, кому она в этом случаем изменила?

– Виноват, вы сию минуту хотите открыть дискуссию? – процитировал Жорик профессора Преображенского. – У меня нога болит. Я устал. Можно у вас тут прилечь?

– Я вот тебе прилягу, – погрозил кулаком Костян. – Степаныч, ты же видишь, что ему нечего сказать! Он просто убивал всех подряд. Обычный маньяк.

– Вот вколет тебе Силовайский какую-нибудь хрень, будешь до конца жизни сидеть и слюни пускать, – поддакнул Степаныч.

– Профессор Силовайский? – встрепенулся Жорик. – Да ладно? Мной будет заниматься этот доктор Моро?

– Кто? – озадаченно спросил Костян.

– Товарищи, я не согласен! – Жорик загремел наручниками. – Этот экспериментатор проводит опыты над людьми! Я читал обо всех его псевдонаучных играх. Можно мне просто пожизненное? Я все признаю, на все места отведу, только не отдавайте меня Силовайскому!

– Опа, – подмигнул Костян. – Степаныч, понял, да? Может, проф не такой уж безнадежный, если его даже маньяки боятся?

– Да щас, – фыркнул Степаныч. – Это типа терновый куст.

– Чего?

– Мы с дочкой читаем сейчас сказки дядюшки Римуса. Там братец Кролик, которого поймал братец Лис, долго просил не бросать его в терновый куст. Типа, лучше ешь меня, делай, что хочешь, только не бросай. А как только Лис повелся и бросил, Кролик и свалил. Тут та же хрень.

– Начитанный, – усмехнулся Жорик. – Куст так куст. Да ладно вам. Дурка интереснее. Сбежать опять же проще. Судя по тому, что наш Моро так во мне заинтересован, у меня есть неплохой шанс. Давайте дождемся..

Глава 3

Чего хотел дождаться убийца, стало ясным через мгновение. Дверь кабинета открылась, и вошел невысокий пожилой мужчина в отменно сидящем и, наверняка, страшно дорогом костюме. За ним ввалились два типа, которые, переступив порог, замерли – точь-в-точь два волкодава, ожидающих команды.

– Константин, Алексей, я вас приветствую, – сказал мужчина мягким бархатистым голосом и снял шляпу, обнажив совершенно седую, без единого темного волоска, голову. – Профессор Силовайский, к вашим услугам. Это, как я понимаю, задержанный?

– Он же обвиняемый, – хмуро сказал Костян. – Он же уже фактически признавшийся в убийствах. Георгий Краснов, прошу любить и жаловать.

– Господа, я забираю его, – в ответ на протестующе раскрывшего рот Степаныча, из портфеля мужчины на свет появилась некая бумага. – У меня есть ордер. Ваш начальник, Николай Павлович, уже дал мне добро. Проверьте электронную почту, письмо с соответствующим распоряжением уже должно быть у вас в ящике. Мы перевозим досточтимого Георгия Георгиевича в наше отделение психологической экспертизы.

– А теперь и такое есть?

– Есть.

– Но пока вина не доказана…

– Как же не доказана? Именно доказана. Господа, вы же сами сказали – он во всем признался. Вы же признались? – профессор внимательно посмотрел на Жорика, который пожал плечами.

– Поверьте, в ваших интересах подтвердить это сразу и при свидетелях, – мягко сказал Силовайский. – Да, мы потеряем время, но в конечном итоге Георгий Георгиевич все равно попадет ко мне. А я не люблю терять время. И каждую упущенную минуту, господа, я буду вынужден записать на ваш счет.

– Он мне угрожает, – наигранно сказал Жорик оперативникам. – Ай-я-яй, не отдавайте меня ему, и все такое.

– Никоим образом, – профессор искоса посмотрел на Костяна. – Я разве угрожал?

– Вы не угрожали, Василь Василич, – басом сказал один из подручных профессора.

– Холуям слова не давали! – заметил Жорик. – Да в чем проблема, я их всех убил, хоть письменно вам дам показания, хоть песню спою, хоть станцую. В каком виде вам показания нужны?

– Любезные мои, вот как мы поступим, – Силовайский скрестил пальцы. – Я оставляю вам эту бумагу, и в ближайшее время вы получите подробнейшим образом составленное признание Георгия Георгиевича со всеми необходимыми подписями и печатями, включая аудио- и видеозапись. Дальше мои проблемы.

– А ему разве не нужен адвокат? – спросил Степаныч.

– Адвокат будет присутствовать при признании, – ответил профессор. – И я вам обещаю, что если будет нарушена хотя бы одна формальность, или же будет присутствовать хотя бы намек на возможную ошибку в отношении подозреваемого, вы его тут же получите назад.

– А я специально ошибусь! – дерзко сказал Жорик. – Мне у вас в лечебнице сидеть нет резона. Я лучше в отдельной камере всю жизнь проведу. Не отдавайте меня ему, дяденьки милиционеры!

– Позвольте, а что вам может у нас не понравиться? – удивленно сказал Силовайский. – У нас все очень цивилизованно. Удобные палаты. Кормят лучше, чем в тюрьме. Все условия для проживания, даже пожизненного.

– Может, еще и кабельное с интернетом? – издевательски спросил Костян. – У вас прямо курорт, а не психушка.

– Позвольте, – снова удивился профессор, – а кто здесь говорит о психушке? У нас специальное лечебное учреждение, в котором мы изучаем поведение таких особей, как Георгий, чтобы понять, что ими движет, и как мы можем это изменить…

– Ага, и сделать из них полноценных членов общества?

– Нет, боюсь, из таких, как он, может не получиться. Но мы можем предотвратить появление новых Георгиев Георгиевичей, внедряя результаты наших исследований в институты образования и воспитания, равно как и в медицинские учреждения. Убедительно?

– Ну, раз так, – Степаныч развел руками и подал профессору ключ от наручников. – Костян, что думаешь?

– Пусть забирают, – вздохнул тот. – Доктор, вы поосторожнее с ним. От таких, с виду тихеньких, всего можно ожидать. Особенно если учесть, сколько народу он порешил. Хотя бы оставили нам его до утра. Мы бы с ним культурно пообщались, подготовили бы.

– Позвольте с вами не согласиться, – заметил Силовайский, наблюдая за тем, как с Жорика снимают наручники. – Знаю я, как вы общаетесь с задержанными, господа. Вон как голову ему рассадили.

– Это он сам, – ненатурально соврал Костян.

– Сам, сам, – кивнул Жорик. – Люблю, знаете ли, на досуге головой обо что-нибудь побиться. Мысли приходят самые разнообразные. Вы не против?

Он вынул из кармана плеер и нажал на кнопку. Из наушников раздалось хрипатое рычание.

– Владимир Семеныч, – прокомментировал Жорик, вооружаясь наушниками. – «Белое безмолвие», слышали? Хотя Летов, кстати, весьма неплохо перепел. Душевная тема.

– Ладно, милые мои, – вздохнул Силовайский, глядя, как его подопечные выводят прихрамывающего Жорика за дверь, – я ничего не видел. Исключительно потому, – неожиданно сказал он, – что сам бы врезал этому подонку пару раз. Но, – доктор патетически развел руками, – не навреди. Удачи вам. Завтра к вечеру все получите. Палычу привет.

И он вышел, аккуратно затворив за собой дверь.

– Фигасе, – ошеломленно сказал Степаныч. – Это он так про нашего полкана? Его же даже генералы на «вы» называют да по имени-отчеству.

– Но привет-то передадим, – кивнул Костян. – Может, очков заработаем.

– Главное, чтобы в очко не заработать, – почесал в затылке Степаныч. – Вдруг люлей получим за то, что отдали Жорика. А шеф шутить не любит.

– Давай до завтра доживем, – Костян выключил ноут. – Три утра уже. Хоть бы пару часов давануть.

– Тогда пошли по домам, – Степаныч вынул из стола ключ, и оба оперативника вышли. Ключ глухо лязгнул в замке.

Они подошли к машине Степаныча, оперлись о нее спинами.

– Да, ночка нехреновая вышла, – усмехнулся Костян. – Щас в душ и спать скорее. Устал я что-то. Рядом с этим шизанутым дышалось трудно. Как будто весь воздух из кабинета вытянул.

– Твоя-то что, ждет? – спросил Степаныч, закуривая и вполголоса чертыхаясь – он чуть не опалил усы. Костян тоже вынул пачку.

– Какое там, – Костян щелкнул зажигалкой и непроизвольно чихнул, когда непрошеная струйка дыма залезла ему в нос. – Спит, наверное, без задних ног.

– А моя ждет, прикинь, – Степаныч улыбнулся. – Дочку уложит и вяжет. Дурочка, каждое ночное дежурство переживает. Хотя сколько мы с ней уже?

– Шесть лет, даже я помню. Мы ж на твоей свадьбе гуляли, когда я только перевелся из районного.

– Ох, время летит! И ведь каждый раз так, ночью вернешься – сидит в кресле, вяжет носок какой-нибудь, сериал смотрит, и часы рядом.. Иногда бесит, конечно, но в целом приятно. Хорошо, когда дома ждут.

– Эх, Николай ты Степаныч, – Костян затянулся посильнее и выдохнул дым, лукаво погладывая на напарника. – Вот тебе уже под полтинник, усищи отрастил, как веники, а все туда же – дома его ждут! А как же рыбалка, гараж, ну, какая-никакая мужская воля? Подкаблучник ты, вот что я скажу!

– Та-а, все мы подкаблучники, когда баба хорошая достается, – подмигнул ему Степаныч. – Сам рад таким быть. Все равно все ради них делаем. А вот подвернулась бы какая мозгоклюйка, сразу бы и в гараж, и на рыбалку – куда угодно, только чтоб такую не видеть.

– Согласен, братан, – и опера пожали друг другу руки.

Костян решил не говорить Степанычу, что последние две недели его жена тоже не спит по ночам. Говорит какую-то ерунду, что во сне уже несколько раз видела, как Костяна убивают. Причем каждый раз одинаково. Темная фигура подходит сзади и бьет в спину ножом с такой силой, что его кончик высовывается спереди между ребер. С него срывается капля крови и медленно падает на землю. Причем ее падение вызывает такой грохот, что Машка каждый раз просыпается. Когда Костян приезжал домой, она бросалась ему на шею, зареванная, и каждый раз просила звонить с ночного. И он каждый раз забывал.

Вытащив мобилу, Костян нашел номер Машки и ткнул пальцем в сенсорный экран. Степаныч удивленно поднял брови.

– А вдруг не спит? – ответил на его немой вопрос Костян. – Она на беззвучный ставит все равно, не разбужу.

В телефоне щелкнуло. Степаныч дурашливо поднял руки и отошел в сторону.

– Маш, привет, это я, – буркнул Костян в трубку. – Да, уже еду. Не, ниче, все нормально. Кстати, прикинь – мы наконец-то душителя поймали. Так точно, Хаоса. Со Степанычем, конечно. Да все хорошо у нас, я тебе говорю. В дурку отправили, сейчас приеду, расскажу. Все, давай.

Он выключил телефон и еще раз затянулся.

– А я Светке звонить не буду, – цыкнул зубом Степаныч. – Че ее баловать? Приеду, там и поговорим.

– Как хочешь, – Костян щелчком пальца отправил окурок в урну, не попал и досадливо поморщился.