Loe raamatut: «Последняя лошадь Наполеона», lehekülg 16

Полумрак. Сквозняк. Блеск перил. Шаги. Но это – её шаги. Точнее, их отзвуки с этажей. По окну расплылся, как молоко, дрожащий от ветра, белый свет фонаря. Он острым углом наползал на лестницу. Именно наползал, хоть был поступательно неподвижен. Света уже не верила ни во что. Мало ли, что кажется!

Вставив ключ, она резко повернула его. Щелчок не раздался. Замок был взломан. Света открыла дверь и вошла. Везде горел свет. Всё было вверх дном. Идя по своим и Риткиным платьям, валявшимся на полу, Света позвала:

– Котёнок, котёнок!

Мюрат не отреагировал. Она стала его искать. И вскоре нашла. По следу. Кровавый след вёл под шкаф. Под тот самый шкаф, к дну которого они вместе приклеивали какую-то дребедень. Встав на четвереньки, Света достала пушистый рыжий комочек с полубезумным от боли взглядом. Он не мяукал. Он тяжело дышал, сжимаясь, как проткнутый паучок.

Пальцы Светы слиплись от крови. Разодрав ими чистую простыню, она как смогла перебинтовала крошечного героя и прошептала:

– Ты, мой дружок, меня защищал! Ты не испугался! Я этих сук разрежу на очень мелкие части.

И, взяв мобильник, она нашла в нём номер Скорой ветеринарной помощи.

Эпилог

Катя была не очень красивой девушкой. У неё не было возможности покупать себе фирменные вещи и дорогую косметику, потому что она, учась в институте, жила одна и ни от кого не имела помощи. Зарабатывала она репетиторством и реализацией парфюмерии. И то, и другое требовало немалой отдачи. Но Катя всё-таки находила время, чтобы исполнять некоторые служения в протестантской церкви, посещать воскресные службы и помогать бездомным животным.

То июньское утро было свободным. Катя жила в Дзержинском, рядом с карьером. К четырнадцати часам её ждал мальчишка, которого она натаскивала по английскому языку. Погода была отличная – восемнадцать градусов, солнце, так что вопроса, как убить время до двух часов, не возникло. Позавтракав бутербродом и положив в сумку Библию, Катя вышла. Кажется, ещё не было и восьми, Однако на лавочке у подъезда уже сидели две старушенции. Катя вежливо поздоровалась. Ей ответили весьма сдержанно. Удалившись шагов на десять, она услышала, как одна сдержанная дама заметила:

– Вот опять пошла, чёртова сектантка, людей мутить!

– И не говори, – вздохнула другая, – вконец они одолели, жиды проклятые! Сталина на них нету.

Катя остановилась и повернулась.

– Сталин и ваши храмы взрывал.

Старухи заверещали, утратив сдержанность. Они вспомнили, что при Сталине были низкие цены. Под вопли про колбасу и врагов народа Катя свернула за угол, перешла дорогу и углубилась в сосны. За ними ярко синело озеро. Катя очень сильно бы удивилась, увидев на берегу ранним понедельничным утром больше пяти-шести человек. Увидела она двух. Всего только двух. Однако, её шаги к берегу замедлились. Эти два человека были красивыми девушками. И даже, можно сказать, не просто красивыми, а весьма и весьма красивыми. По крайней мере, фигуристыми. И голыми. Абсолютно. Они лежали ничком у самой воды и, казалось, спали. Их вещи лежали рядом.

Катя остановилась среди ближайших к берегу сосен. Она не знала, как поступить. Смущать голых девушек, обозначив своё присутствие, было ей неудобно. Однако, не обозначить его можно было только не выходя из сосен, а ей хотелось гулять по берегу. Кроме этого, ей не меньше хотелось поговорить с двумя очень странными незнакомками. И она направилась к ним. Одна из них оказалась светленькой, а другая – брюнеткой. Брюнетка была чуть ниже, чуть тоньше. Обе они, как выяснилось, не спали – едва заслышав шаги, немножко приподнялись с упором на локти и поглядели на Катю с недоумением, будто та вошла к ним в квартиру. Лица у них также оказались вполне себе ничего.

– Добрый день, – промолвила Катя, остановившись, – точнее, доброе утро! Я не хочу вам мешать, но я здесь довольно часто гуляю.

– Ну и гуляй, – сказала брюнетка, нос у которой был аристократичнее, глаза – злее, губы – капризнее, – на дороге, что ли, лежим?

– Конечно, не на дороге, – с готовностью согласилась Катя, – Но я-то вам точно не помешаю своей прогулкой по берегу?

– Да, уж лучше бы ты слилась! Но ведь мы тебе приказать не можем.

Эти слова также принадлежали брюнетке. Её подруга прибавила:

– Да гуляй! Всё равно мы скоро уйдём.

– Уйдёте? Ой, жалко, – вздохнула Катя, – мне так хотелось с вами поговорить!

Девушки, казалось, не удивились.

– Поговорить? О чём? – спросила брюнетка, согнув в колене левую ногу, чтоб смахнуть с пятки какое-то насекомое.

– Обо всём. Вы мне интересны.

Этот ответ девушек вполне удовлетворил. Они согласились. Сразу сев на песок, Катя назвала своё имя. Две незнакомки также представились. Светловолосую звали Света, брюнетку – Рита.

– А вы всегда так рано встаёте? – задала Катя первый вопрос.

– Мы ещё не встали, – был ответ Риты.

– Вы ночевали здесь?

– Нет, не здесь. Мы пришли сюда в семь часов, разделись и легли спать. Но ты нам уснуть не дала.

– Давай ей расскажем всё по порядку для экономии времени, – предложила Света. Поскольку Рита не возражала, её подруга продолжила, – вот за этим озером и за лесом, но ближе к Люберцам, есть коттеджный посёлок. Мы там немножко были в гостях. Под утро нас выгнали.

– Немножко были в гостях? – улыбнулась Катя, которой очень понравилась эта фраза, – я его знаю, этот коттеджный посёлочек. Там живут богачи.

– Что правда, то правда.

– Вы проститутки?

– Типа того, – зевая, сказала Рита, – в Бога не верим, говорю сразу. По крайней мере, я – точно. Ещё вопросы имеются?

– Да, конечно. Где вы живёте?

– В Москве, на Сходненской.

– Ой! Лодочную улицу знаете? У меня там тётя живёт.

– Ты знаешь? – спросила Рита у Светы. Та помахала чёлочкой.

– Мы не так давно переехали, да и не на Сходненскую совсем. Это была шуточка. Почему тебе интересно, где мы живём? Хочешь напроситься? Не выйдет.

– Нет. Я, наоборот, хочу пригласить вас в гости к себе, – ответила Катя. Две её собеседницы удивились.

– В гости к себе? – задумчиво помахала Рита ногами, – а на черта мы тебе сдались? Ты что, содомитка?

– Если бы я даже и была таковой, у меня бы вряд ли хватило денег, чтоб расплатиться с вами. Я вас хочу пригласить к себе просто так.

– А где ты живёшь?

– Это не имеет значения. Важно то, где мой дом. А мой дом – на небе.

– Да она хочет нас замочить! – всполошилась Света, – бежим отсюда!

– Ты гонишь, – хмыкнула Рита, – она – сектантка, как твоя Сонька. Ты из баптистской церкви?

Катя кивнула. Солнышко, поднимаясь, пекло всё жарче, вода синела в знойном и душном мареве всё пленительнее. Однако, на берегу никто почему-то не появлялся.

– Я хорошо отношусь к баптистам, – сказала Света, – они прикольные. Я приду к тебе в гости. Но не сейчас.

– Да, лет через пятьдесят, когда сил грешить уже не останется, ты, возможно, вспомнишь о Боге, – пустила Катя заезженную пластинку, – но это – очень опасный план.

Света не дала ей договорить.

– Любой план опасен, если он стоит дороже ломаного гроша. Я знаю, что ты мне скажешь – начнёшь с булгаковских слов, что человек смертен и даже внезапно смертен, и перейдёшь к тому, что без покаяния и осмысленного крещения во имя Иисуса Христа умирать нельзя, иначе попадёшь в ад. Я всё это слышала много раз. У меня подруга – харизматическая баптистка, изгнанная из церкви. Однако, есть одно «но».

– Какое? – с живостью поинтересовалась Катя.

– Господь мне дал большую любовь. Ты, несомненно, можешь сказать, что дьявол мне её дал, но я не поверю. Эта любовь мне не позволяет принять твоё предложение стать овцой.

Катя улыбнулась.

– Мне почему-то кажется, что ты путаешь любовь с похотью.

– Видишь – я не ошиблась, когда сказала, что ты всё свалишь на дьявола! Я ведь знаю твои шаблоны. Нет, это ложное впечатление. Я люблю того, кого никогда не хотела, да и хотеть не могла. Ты можешь не верить, однако именно так и обстоит дело.

– И я могу это подтвердить, – прибавила Рита. Катя задумалась.

– Понимаю. Кто-то болеет, и вы хотите ему помочь. Для этого нужны деньги. Правильно?

– Нет, для этого нужна кровь, – ответила Света, – океан крови. Кровью должно быть залито всё. Тогда будет всепрощение.

– Нет, не будет! Бог ничего такого не обещал. Тем более, через искупление. Искупить ничего нельзя.

– Вот это мне нравится, – заявила Рита и потянулась к юбке, лежавшей рядом, – дай мне свой телефончик.

Катя продиктовала номер. Достав из юбки мобильник, Рита внесла этот номер в базу.

– Да ничего хорошего, – проворчала Света, – сейчас она тебе скажет: «Да, искупить ничего нельзя, поскольку кровь Иисуса всё искупила!» Элементарная двухходовка.

– Я не попалась на эту удочку, – возразила Рита, убрав мобильник, – мне понравилось то, что нет всепрощения. Ведь его действительно нет, несмотря на кровь Иисуса.

– Именно так, – подтвердила Катя, – ведь для того, чтобы быть прощённым, надо покаяться и признать Иисуса Господом и Спасителем. Это сделают далеко не все. Кстати, почему вы лежите голые? Сейчас жарко, но в семь часов, по-моему, было холодно!

– Было жарко, – сказала Рита, – мы очень быстро бежали.

Купол церквушки, которая высилась на холме, среди корабельных сосен, вдавливался в небесную синь тяжёлым золотым блеском. Из леса вышли два парня лет по шестнадцать. Поглядев круглыми глазами на голых девушек, они сами разделись – но до трусов, и полезли в воду.

– Трудно представить, что вас могло напугать, – произнесла Катя, – у вас, мне кажется, нервы крепкие.

– У меня – не очень, – призналась Света, – у Ритки – крепкие. Ей их периодически укрепляют тяжёлыми препаратами.

– Любопытно! На добровольной основе?

– Фиг там, – сказала Рита, хлопнув себя по попе, – руки заламывают и колют! Но из Марселя в Париж – прямая дорога. Я с неё не собьюсь. Вот переплыть море – это проблема. Но не смертельная.

Катя очень внимательно посмотрела в её глаза. Они были чёрные, со слегка расширенными зрачками.

– А ты сама-то чем занимаешься? – поинтересовалась Света.

– Учусь. Работаю. Проповедую.

– Жених есть?

– Пока ещё нет, – ответила Катя, встав и стряхивая песок с постиранных накануне брюк. Ей было уже пора.

– Спасибо, что подошла, – улыбнулась Рита, – мы будем тебе звонить.

– Спасибо, что не прогнали.

Народу на берегу прибавлялось. Позагорав ещё некоторое время, Рита и Света встали, ополоснулись, оделись, не обращая внимания на хихиканье справа и вопли слева, и побрели через лес к шоссе. Запах сосен, скрипевших на ветерке, хотелось забрать с собой навсегда.

– А вот и маршрутка! – крикнула Рита, издалека увидев микроавтобус, остановившийся подобрать пассажиров, – бежим, успеем!

Успели. Сели. Микроавтобус тронулся.

– Сколько стоит проезд на этой маршрутке? – спросила Света водителя.

– Семь рублей.

– А туберкулёзницам скидки есть?

Водитель невежливо промолчал. Пассажиры к Свете с её подругой сильно приглядываться не стали. Пришлось платить. Маршрутка летела под девяносто. Слева мелькали дома, а справа – просторы какой-то невзрачной местности.

– Мы ведь едем к Москве? – встревоженно поинтересовалась Рита спустя несколько минут.

– Нет, к станции «Люберцы», – сказал кто-то.

В кабине играл шансон. Об стекло в истерике билась муха. Давящее молчание Светы Риту взбесило.

– Дура! Что ты молчишь? Я в чём виновата?

– Никто тебя ни в чём не винит. Психушка – не санаторий. Там из любого сделают идиота.

В сортир на станции была очередь. Две подруги решили воспользоваться кустами. Из них они вдруг увидели останавливающийся поезд. Натягивая трусы, ринулись по лестнице на платформу. Еле успели. Заняв места у окна, поинтересовались, куда идёт электричка.

– В Рязань, – ответили им. Поезд уже ехал. Света смеялась.

– Мы до Китая так доберёмся, – вздохнула Рита.

– Это судьба, – ответила Света, – но всё равно на следующей сойдём.

Но перехитрить судьбу им не удалось, поскольку они уснули. За Воскресенском их разбудили два контролёра, напоминавших лицами, ростом и поведением двух горилл. Скандал вышел страшный. Взять с безбилетниц штраф гориллам не удалось бы даже и вчетвером, и они их высадили.

– По-моему, там есть речка, – поднялась Света на цыпочки у билетных касс, глядя вдаль, за поле и заросли, – искупаемся?

– Да, пожалуй! Адское пекло.

Сойдя с платформы, они разулись и босиком по сочной траве добрели до речки. Остановились.

– Я не полезу в эти кусты! – прохныкала Света, – и там крапива ещё! На воде кувшинки, значит – дно илистое! Пошли!

Рита предложила пройтись вдоль берега, твёрдо выразив убеждённость в том, что не может речка по всей длине быть такая скверная. Света выразила согласие. Они шли километра два под трели кузнечиков, обливаясь потом в лучах палящего солнца. Береговые заросли становились гуще и гуще. Простор с обеих сторон реки открылся необозримый. Света безжалостно изводила свою подругу нытьём. Рита, стиснув зубы, молчала. Она смотрела вперёд. Там что-то виднелось. Света вдруг завизжала, согнув в колене правую ногу.

– Что ты орёшь? – повернулась Рита.

– Меня кто-то укусил!

– Куда?

– В ногу! Я наступила ногой на какую-то злую сволочь!

Присев на корточки позади ноющей подруги, Рита внимательно осмотрела её конечность.

– Видимо, шмель.

– Нет, не шмель! Пчела!

– Если бы пчела, ты бы верещала на всю округу! Пошли. Впереди – деревня какая-то.

– Да зачем нам деревня?

– Умоемся и попьём. А если там есть кафе, посидим до вечера.

Пошли дальше. Света хромала, внимательно глядя под ноги, чтобы вновь не стать жертвой какого-нибудь ничтожества. А её попутчица продолжала смотреть вперёд, напрягая зрение. С каждым шагом она всё более сомневалась в необходимости продолжать этот путь. Вдруг она застыла, различив надпись над распахнувшимися воротами, из которых выехал грузовик. По пыльной дороге он укатил вглубь полей. По другой дороге к воротам вели корову.

– Что мы стоим? – психанула Света.

– Пошли назад!

– Почему?

– Потому, что там – не деревня.

– А что там? Задница?

– Бойня.

Почти конец

( Продолжение – в романе «Кубыш-Неуклюж» и пьесе «Последняя битва Наполеона» )

Москва, 2014 – 2015 г.

Авторские права нотариально заверены.