Дьявол носит чёрный

Посвящается Лин и Лилиан.

Вы, леди, мои любимые дамочки из литературного клуба.

Что общего между дьяволом и черным цветом?

Они мрачные и никогда не выходят из моды.

Чейз Блэк,

исполнительный директор Black & Co.

L. J. Shen

THE DEVIL WEARS BLACK

Copyright © 2021. THE DEVIL WEARS BLACK by L. J. Shen

The moral rights of the author have been asserted

© Борискина В. А., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Плейлист

Trevor Daniel – «Falling»

Healy – «Reckless»

Kasabian – «Fire»

The Waterboys – «Fisherman’s Blues»

MAX feat. Quinn XCII – «Love Me Less»

The Cars – «Drive»

The Rolling Stones – «Sympathy for the Devil»

Глава 1
Мэдди

10 октября, 1998

Дорогая Мэдди,

Сейчас тебе пять, и ты без ума от желтого цвета. Вчера ты даже попросила разрешения выйти за него замуж. Надеюсь, он все еще присутствует в твоем гардеробе.

(Также хочется верить, что для брака ты нашла более подходящую кандидатуру.)

Интересный факт: когда испанские исследователи достигли Америки, они подумали, что подсолнухи сделаны из золота.

Человеческий мозг столь изобретателен!

Всегда оставайся такой же творческой.

С любовью,

Мама. Х

* * *

Официально заявляю, что у меня случился сердечный приступ.

На это указывали все признаки, и в данном случае я уверена, что просмотрела достаточно серий «Анатомии страсти», чтобы самостоятельно поставить диагноз:

Путаница в мыслях? Присутствует.

Общее оцепенение? Присутствует.

Внезапная головная боль? Проблемы со зрением? Трудности при ходьбе? Присутствует, присутствует, присутствует.

Хорошая новость, я как раз гуляла с доктором. В буквальном смысле. Когда проявились первые симптомы, он провожал меня домой после прогулки. По крайней мере, при необходимости смогу незамедлительно получить первую медицинскую помощь.

Спрятав кулаки в карманы блестящего желтого в фиолетовый горошек пиджака (моего любимого), я расправила плечи и прищурилась, глядя на крупную фигуру мужчины, сидевшего на лестнице дома, где я снимала апартаменты, надеясь, чтобы он чудесным образом испарился. Но он остался на месте; голубоватое сияние от экрана телефона освещало его лицо. Летний воздух танцевал вокруг незваного гостя, потрескивая, будто фейерверк. Каждый отблеск залитой цветом виски улицы подчеркивал его профиль, словно он стоял на сцене, требуя всеобщего внимания. Меня захлестнула раскаленная добела паника. Я знала лишь одного человека, способного заставить вселенную плясать вокруг себя подобно гавайским танцовщицам.

С неохотой я исключила возможность сердечного приступа.

Нет. Ему и в голову не придет здесь появиться. Только не после нашего расставания.

– …и вот мой маленький пациент наклоняется ко мне и говорит: «Могу я рассказать вам секрет?» А я такой: «Конечно», думая, что он собирается проболтаться о разводе своих родителей. Но ребенок просто произносит: «Наконец-то я понял, кем работает моя мама». Я спрашиваю его, и кем же, а он отвечает… Постой, Мэдди. – Итан, мой кавалер, поднял руку и присел, опершись другой рукой о колено, явно переоценивая комический потенциал своей истории. – «Она подсунула мне под подушку новый iPad в тот день, когда у меня выпал первый зуб. Моя мама – зубная фея. Я самый счастливый мальчик на свете!»

Запрокинув голову, он рассмеялся, совершенно не обращая внимания на мой внутренний срыв. Мой спутник красив: волосы, глаза и туфли имели схожий оттенок орехово-коричневого цвета, с телосложением бегуна, и образ завершался галстуком с нарисованным Скуби-Ду. Правда, Итан далек от образа доктора «Ожившая Мечта». Скорее напоминает доктора «Реальность». И да, во время трапезы в ресторане эфиопской кухни он рассказал двенадцать историй про своих юных пациентов, чуть не падая со смеху всякий раз, когда пересказывал их остроумные наблюдения. Но Итан Гудман именно тот парень, который мне нужен.

А мужчина на лестнице стал тем самым человеком, кто преподал мне этот болезненный урок.

– Устами младенца. – Я теребила свою сережку в виде подсолнуха. – Я скучаю по своей наивности. Если бы могла сохранить что-нибудь из детства, то выбрала бы ее.

Мужчина на моей лестнице встал и повернулся в нашу сторону. Он оторвался от телефона, и наши взгляды встретились. Мое сердце сдулось, как воздушный шарик, сделало несколько хаотичных кругов, а затем рухнуло на глубину моего желудка.

Это он, все верно.

Целых 6,2 фута^[1] точеной фигуры и безжалостной сексуальности. Закутанные в свежую черную рубашку, подвернутую до локтей, обнажая предплечья толщиной с мои бедра, испещренные проступающими венами и мускулами. Лайла, моя подруга детства, позже ставшая соседкой, называла его живым воплощением Гастона^[2]. «Приятная внешность, но руки так и чешутся сбросить его с крыши».

Мужчина хмурился, будто сам не мог понять, что он тут делает.

С растрепанными черными волосами.

Раскосыми серо-голубыми глазами, подобно персонажу из корейской манхвы.

С этим подбородком греческого бога, способным заставить вас совершить военные преступления ради шанса вонзиться зубами в его кожу, подобно животному.

Но я знала, что он не был ни мистером Ожившая Мечта, ни мистером Реальность.

Чейз Блэк – дьявол во плоти. Мой личный сатана. Всегда облачен в черное. С кончика его языка в любую минуту готов сорваться едкий комментарий, а его намерения так же порочны, как и ухмылка. А я? Меня не зря прозвали Мученицей Мэдди. Я не способна совершить подлость, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Чего, к счастью, еще не случалось.

– Правда? Если бы я мог сохранить что-то из детства, то выбрал бы первый выпавший молочный зуб. Моя собака его проглотила. Да, определенно, – с энтузиазмом заметил Итан. Я вновь обратила внимание на своего спутника. – Разумеется, несчастные случаи с собаками – не редкость. Как в тот раз, когда другой мой пациент – боже, подожди, ты обязана услышать эту историю, – он попал в нашу педиатрическую клинику из-за подозрительной сыпи…

– Итан? – я замерла на полпути, не в силах сосредоточиться на очередной милой истории. Не то чтобы они не были захватывающими, но у моего порога буквально застыло бедствие, готовое перевернуть вверх тормашками всю мою жизнь.

– Да, Мэдди?

– Мне так жаль, но, кажется, меня подташнивает. – Технически это даже не ложь. – Мы ведь можем завершить сегодняшний вечер пораньше?

– О нет. Думаешь, это из-за tere siga^[3]? – Итан нахмурился, состроив щенячий взгляд, разбивающий мне сердце.

Хвала господу, он был слишком занят рассказами о своих пациентах, чтобы заметить гигантского мужчину возле входной двери.

– Вовсе нет. Я уже несколько часов чувствую себя не в своей тарелке. Зря надеялась, что станет легче. – Тяжело сглотнув, я взглянула на Чейза за спиной Итана.

– Уверена, что будешь в порядке?

– Абсолютно. – Я с улыбкой разгладила его галстук со Скуби-Ду.

– Мне нравится твой позитивный настрой. Он делает мир лучше. – Глаза Итана заискрились. Он наклонился и поцеловал меня в лоб. У него проявились ямочки. Ямочки прекрасны. Итан тоже великолепен. Так почему же мне не терпелось распрощаться с ним только для того, чтобы убить неожиданного гостя возле своего дома, дабы все прохожие стали свидетелями?

О, верно – потому что Чейз Блэк разрушил мою жизнь и оставил меня собирать ее по кусочкам, пока каждый осколок наших разрушенных отношений все глубже вонзался в мою плоть.

Но об этом чуть позже.

Для начала нужно попрощаться с моим идеальным, почти спасшим меня от сердечного приступа доктором Реальность.

* * *

Пока я преодолевала остаток пути до своего дома, мое сердце бешено колотилось в груди, словно рыба, выброшенная на сушу, и перебирала варианты того, как поприветствовать Чейза. Во всех фантазиях я выглядела беззаботной, была на пять дюймов выше и носила роковые «Лабутены», а не зеленые туфли «Бабетта».

Забавно, не помню, чтобы оставляла мусор на улице. Позвольте проводить вас обратно к мусорному баку, мистер Блэк.

О, ты хочешь извиниться? Можешь уточнить, за что именно? За измену, ту унизительную часть, когда мне пришлось сдать анализ на венерические заболевания, или просто за потраченное впустую время?

Ты заблудился, сладкий? Хочешь, отведу тебя в бордель, который ты явно ищешь?

Достаточно сказать, что Чейз Блэк не пробуждал во мне Мученицу Мэдди.

Я остановилась в трех шагах от него. Мои нервы были такими же потрепанными, как мое платье с персиковым узором, и я ненавидела этот волнительный трепет в груди.

Он напомнил, какой глупой я становилась рядом с Чейзом. Удобной. Покорной.

– Мэдисон. – Чейз вздернул подбородок, оглядывая меня с головы до ног. Это прозвучало скорее как приказ, а не приветствие. То, как покровительственно он свел брови, тоже не выглядело любезно.

– Что ты здесь делаешь? – прошипела я.

– Впустишь меня? – он спрятал свой телефон в передний карман. Сразу к делу. Не «могу ли я войти?», а «впустишь меня?». Никаких «Как ты?» или «Прости за то, что раскрошил твое сердце в пыль». Или «Как поживает Дейзи, австралийский пудель, которого я подарил тебе на Рождество, хотя ты не менее трех раз упоминала о своей аллергии на собак, а теперь твои друзья прозвали его австрописским за склонность писать людям в обувь?»

Я вцепилась в лацканы тонкого летнего пиджака, злясь на себя за то, как дрожат мои пальцы.

– Не хотелось бы. Если просто ищешь, с кем бы потрахаться в Нью-Йорке, то ты ошибся адресом. Можешь вычеркнуть мое имя из списка.

Летний зной сочился из бетона, клубясь подле моих ног подобно дыму. Сумерки ничуть не приглушили жару. Манхэттен был липким, раздутым от пота и гормонов. Улицы заполонили парочки и стайки туристов, шумные офисные сотрудники и дурные студенты. Я не испытывала желания устраивать публичную сцену, но еще меньше мне хотелось впускать Чейза в квартиру. Знаете, как говорят: «Если любой может это заполучить, то мне оно не нужно». Это касалось его тела. После нашего расставания мне потребовались недели, дабы избавить простыни от исключительного запаха Чейза Блэка. Его аромат следовал за мной повсюду, словно грозовая туча. При мысли о нем я все еще чувствовала, как глаза наполняются слезами.

– Послушай, я знаю, что ты расстроена, – начал он сдержанным тоном, будто вступая в переговоры с диким медоедом.

Я оборвала его дрожащим голосом, удивленная собственной напористостью.

– Расстроена? Я расстроена, что у меня сломалась стиральная машина. Что мой щенок прогрыз вязаное голубое пончо, которое я купила прошлой зимой, и что придется долго ждать следующий сезон «Певца в маске».

Чейз открыл рот, несомненно, чтобы возразить, но я подняла руку, размахивая ею для выразительности.

– Твой поступок не расстроил меня, Чейз. Он меня опустошил. Я не прочь признать это сейчас, потому что теперь ты мне настолько безразличен, что я даже забыла, каково это – быть под тобой. – Я едва перевела дух, прежде чем извергнуть в его сторону еще больше вулканического огня. – Нет, я тебя не впущу. Что бы ты ни хотел мне сказать, – я указала перед собой, – вот твоя сцена.

Он провел рукой по волосам, таким темным и мягким на вид, что у меня защемило в груди, и взглянул на меня так, словно я бомба замедленного действия, которую ему предстояло обезвредить. Я не могла понять: раздражен он, рассержен или же полон раскаяния. Казалось, что в нем смешались все три эмоции. Никогда не могла понять, что Чейз чувствует на самом деле, даже когда он оказывался глубоко внутри меня. Я просто лежала, глядя ему в глаза, и видела в них собственное отражение, смотрящее в ответ на меня.

Сложив руки на груди, я гадала, что послужило причиной его визита. Мне не доводилось слышать о Блэке с тех пор, как мы расстались полгода назад. Но зато я знала от Свена, моего босса, о женщинах, которых Чейз приводил к себе в пентхаус после нашего разрыва. Мой босс жил в том же роскошном здании на Парк-авеню, что и Чейз. Судя по всему, последний не рыдал по ночам в подушку.

– Пожалуйста. – Слово неловко скрутилось у него на языке, словно сделано из гравия. Чейз Блэк не привык просить о чем-то вежливо. – Это довольно личный вопрос. И я бы не хотел, чтобы все прохожие стали его свидетелями.

Я выудила ключи из маленького клатча, поднимаясь по лестнице. Чейз все еще стоял на первой ступеньке, прожигая глазами дыру в моей спине. Впервые его взгляд выражал нечто большее, чем холод, но я оказалась к нему совершенно невосприимчива. Я толкнула входную дверь здания, игнорируя его просьбу. Забавно, но мне всегда казалось, что будет приятно отшить Чейза так же, как он сделал это со мной. Но прямо сейчас мои чувства перемежались болью, гневом и замешательством. Триумф не мелькал даже на горизонте, а радость оказалась очень далеко. Я уже почти переступила порог, но следующие слова Блэка заставили меня остановиться.

– Слишком напугана, чтобы уделить мне десять минут своего времени? – он бросил мне вызов, усмешка в его голосе напоминала удар в спину. Я замерла. Вот теперь я его узнаю́. Холодный, расчетливый. Игриво безжалостный. – Если я тебе настолько безразличен и ты совсем не хочешь оказаться подо мной, как только мы поднимемся наверх, то вполне можешь вернуться к своему блаженному существованию без Чейза после того, как я скажу свое слово, разве нет?

Напугана? Он думает, что я боюсь? Будь я еще более невосприимчива к его чарам в этот момент, меня бы стошнило при одном его виде.

Я повернулась, выпятив бедро, и вежливо улыбнулась.

– Настолько уверен в себе?

– Достаточно, чтобы привлечь твое внимание, – невозмутимо ответил он, ужасно напоминая человека, который вовсе не хочет здесь находиться.

Тогда что он здесь вообще делает?

– Пяти минут будет достаточно, и лучше тебе вести себя прилично. – Я указала на него клатчем.

– Клянусь. Готов умереть, если совру. – Он насмешливо приложил руку к груди.

– Что ж, меня это вполне устроит.

Мои слова вызвали у него смех. Я поднялась к своей квартире на втором этаже, даже не удосужившись оглянуться и посмотреть, следует ли Чейз за мной. Я все еще пыталась понять, зачем он здесь. Может, он только что покинул стены реабилитационного центра, где лечился от пагубной сексуальной зависимости? Мы встречались всего полгода, но за это время стало совершенно очевидно, что Чейз не успокоится, пока у меня не появятся ожоги от ковра по всей спине и неровная походка на следующий день после наших утех. Не то чтобы я тогда жаловалась – секс составлял ту часть наших отношений, где все складывалось хорошо, – но он был ненасытным котом.

Да, это мое лучшее предположение. Вероятно, его визит – одна из двенадцати ступеней процесса реабилитации. Чтобы загладить вину перед теми, кого он обидел. Блэк собирался извиниться и уйти, тем самым поставив окончательную точку в нашей истории. Очищающий опыт, правда. Что сделает начало отношений с Итаном еще идеальней.

– Я практически слышу, как ты слишком много думаешь, – проворчал Чейз, поднимаясь по лестнице позади меня. Забавно, но в его голосе не слышалось ни капли сожаления. Только его обычное придурковатое поведение.

– А я практически чувствую твой взгляд на своей заднице, – ровным тоном парировала я.

– Можешь почувствовать на ней и другие части меня, если тебе так хочется.

Мэдди, только не вонзай в него нож. Чейз не стоит тюремного срока.

– Кто тот парень? – Он вызывающе зевнул. В его словах всегда присутствовала дьявольская нотка. Чейз разговаривал в бесстрастной манере, допуская лишь легкую иронию, дабы напомнить, что он лучше вас.

– Ого. Вау. – Я раздраженно покачала головой. У него хватило наглости спросить меня об Итане.

– Ого-вау? Он рэпер? Если да, то ему не помешает макияж. Расскажи парню про клуб Black & Co. У нас действует пятнадцатипроцентная промоскидка на услуги личного стилиста.

Не оборачиваясь, я показала Чейзу средний палец, игнорируя его мрачную усмешку.

Мы остановились возле моей двери. Лайла жила напротив. Собственность домовладельца была разделена на две студии. Лайла первой переехала в Нью-Йорк после нашего выпуска. Когда она сказала мне, что квартира-студия напротив свободна, поскольку бывшие жильцы переехали в Сингапур, и что домовладелец предпочитает арендаторов, которые платят вовремя, я ухватилась за эту возможность. Днем Лайла работала воспитателем в детском саду, а по вечерам подрабатывала няней, чтобы поддерживать свой доход. Мне сложно вспомнить ее без малыша на руках или вне процесса вырезания букв и цифр для урока на следующий день. Каждое утро она приклеивала к своей двери слово дня. Отличный способ поговорить со мной, даже когда мы не имели возможности обменяться даже парой слов в течение суток. С годами я даже привязалась к ежедневным словам Лайлы. Они стали спутниками, своего рода маленькими знаками. Предсказаниями о том, как пройдет мой день. Но сегодня, спеша на работу, я забыла взглянуть на заветные буквы.

И рассеянно посмотрела на надпись сейчас, сунув ключ в скважину своей двери.

Опасность: подверженность или ответственность за травмы, боль, вред или потери.

Меня охватило дурное предчувствие. Оно зародилось у основания позвоночника, оказывая постоянное давление.

– Ты здесь не для того, чтобы извиниться, да? – вздохнула я, не сводя глаз с двери.

– Извиниться? – рука Чейза, появившись из-за моей спины, легла над моей головой. Его теплое дыхание опалило мою шею, отчего крошечные волоски на ней встали дыбом. Эффект Чейза. – За что, черт возьми?

Я толкнула дверь, впуская его в квартиру. В мои владения. В мою жизнь.

Болезненно осознавая тот факт, что в последний раз, когда Чейз ворвался в мое королевство, он сжег его дотла.

Глава 2
Мэдди

2 июля, 1999

Дорогая Мэдди,

Сегодня мы вложили увядшие маргаритки миссис Ханнам меж страниц твоих детских книг. Ты сказала, что хочешь похоронить их как следует, потому что тебе их жаль. От твоего сочувствия у меня перехватило дыхание. Вот почему я развернулась и покинула комнату. Не из-за пыльцы. Конечно, нет. Господи, я же флорист!

Интересный факт: маргаритки символизируют чистоту, новые начинания.

Я надеюсь, что ты по-прежнему сострадательна, добросердечна и помнишь, что каждый день – это новое начало.

С любовью, навсегда, мама. Х

* * *

Я отбросила обувь к стене. Дейзи вскочила со своей подстилки на подоконнике возле цветов, завиляла хвостом и принялась лизать пальцы моих ног в знак приветствия. По правде говоря, не самая девчачья ее привычка, но одна из наименее пагубных.

– Чему я обязана этим неудовольствием, мистер Блэк? – я сняла желтый пиджак.

– У нас проблема. – Чейз погладил Дейзи, прежде чем пройти в мою студию. Казалось несправедливым, почти безумным, что я потратила столько слез и бессонных ночей, дабы примириться с фактом, что он никогда больше не будет просто стоять на моей кухне, только для того, чтобы… ну, позволить ему вновь здесь находиться и выглядеть чертовски уместно. Будто ничего не изменилось. Но это неправда. Я изменилась.

Чейз заглянул в холодильник, вытащил банку диетической колы – моей диетической колы, – а затем, прислонившись к кухонному столу, открыл ее и сделал глоток.

Я пронзила его взглядом, задаваясь вопросом, не случился ли у него внезапный сердечный приступ. Он оглядел мое сжатое, крошечное пространство, без сомнения оценивая изменения, привнесенные после его последнего визита. Новые обои, свежие простыни и (наименее заметная, но тем не менее существующая) свежая вмятина в моем сердце, имеющая форму его железного кулака. Чейз включил свет – у меня один переключатель на всю квартиру – и тихонько присвистнул.

Под неумолимым свечением светодиодов я заметила, что он растрепан и небрит. Глаза налиты кровью, а рубашка немного смята. Его стрижка за двести долларов отчаянно нуждалась в подравнивании. Сейчас он совсем не походил на красивого безупречного повесу, коим горделиво себя считал. Казалось, будто мир наконец-то решил взвалить свою сокрушительную тяжесть на его славные плечи.

– Похоже, ты понравилась моей семье, – холодно признал Чейз, словно подобная перспектива была столь же маловероятна, как и существование единорога.

Я направилась к нему и забрала диетическую колу. Из принципа сделала глоток и поставила банку на стойку между нами.

– И?

– Мама никак не может перестать болтать о банановом хлебе, который ты обещала для нее испечь; мечта моей сестры – стать твоей лучшей подружкой, поскольку ты связала ей ту шапку; а отец клянется, что ты – женщина мечты каждого мужчины.

– Я тоже очень высокого мнения о твоей семье, – сказала я. И это правда. Семейство Блэков совсем не походило на то отродье, которое они по ошибке выпустили в мир. Они были милыми, сострадательными и гостеприимными. Всегда улыбались и, самое главное, часто предлагали мне бокал вина.

– Но не обо мне, – добавил он с довольной ухмылкой, наводящей на мысль, что от неприязни в свою сторону Чейз получает особое удовольствие. Словно он достиг своей цели. Разблокировал новый уровень в видеоигре.

– Не о тебе, – коротко кивнула я. – Вот почему лестью ты ничего не добьешься.

– Я и не пытаюсь ничего от тебя добиться, – заверил он меня, выпячивая грудь. Отголоски его аромата – дерева, лосьона после бритья и мужчины – проникли в ноздри, заставив меня вздрогнуть. – По крайней мере, не в том смысле, о котором ты думаешь.

– Ближе к делу, Чейз. – Я вздохнула, опустив взгляд и пошевелив пальцами ног. Мне хотелось, чтобы он поскорее убрался отсюда, дабы я могла нырнуть под одеяло и запоем смотреть «Сверхъестественное». Единственное, что могло спасти сегодняшний вечер, – это здоровая доза Дженсена Эклса в сочетании с невероятным количеством шоколада и импульсивными покупками в Интернете. И еще вино. Убила бы за бутылку. Предпочитая, чтобы жертвой стал стоящий передо мной мужчина.

– Есть проблема, – снова сказал он.

С ним она есть всегда. Я смотрела на него пустым взглядом, безмолвно призывая продолжать. Затем случилась самая странная вещь. Он… что… вздрогнул? Чейз Блэк.

– Возможно, я забыл упомянуть при них, что мы расстались, – осторожно сказал он, переводя взгляд на Дейзи, которая в данный момент с восторженной собачьей улыбкой приставала к ножке дивана.

– Ты что? – у меня закружилась голова, и я стиснула зубы. – Прошло шесть месяцев. – И три дня. И двадцать один час. Не то чтобы я считала. – О чем ты думал?

Он потер костяшки пальцев о щетину, по-прежнему не сводя глаз с моего щенка.

– Честно говоря, я думал, ты поймешь, что отреагировала слишком остро, и вернешься.

Будь я мультяшным персонажем, моя челюсть упала бы прямо на пол, а язык бы выкатился, словно красный ковер, врезаясь в дверь, через которую я бы позже вышвырнула Чейза, оставив в ней дыру в форме его тела.

Судорожно вздохнув, я прижала пальцы к векам.

– Ты шутишь. Скажи, что ты просто дурачишься.

– С моим чувством юмора я бы придумал что-нибудь получше.

– Что ж, надеюсь, что твой рассудок столь же прекрасен, так что можешь вернуться к своей семье и сказать им, что мы окончательно расстались. – Я вернулась к двери, распахнула ее и кивком указала ему на выход.

– Есть еще кое-что. – Чейз остался стоять на месте, небрежно засунув руки в карманы. У него в арсенале имелось несколько фирменных поз, чернилами отпечатавшихся на внутренней стороне моих век и сохраненных для дождливых дней с вибратором «Волшебная палочка».

Чейз небрежно прислоняется бедром к неодушевленному предмету.

Чейз опирается на верхнюю часть дверного косяка, его бицепсы и трицепсы выпирают из-под коротких рукавов футболки.

Чейз, засунув одну руку в передний карман, медленно раздевает меня своим сексуальным взглядом.

По сути, у меня сохранился целый каталог бывших, доводящих до оргазма одним только внешним видом. Должно быть, я достигла совершенно нового уровня жалости.

– Я собирался рассказать им о нашем разрыве пару недель назад, но отец опередил меня с плохими новостями.

– Вот черт. Суперъяхта сломалась? – я приложила руку к груди, изображая беспокойство. Ронан Блэк, владелец Black & Co., самого оживленного универмага на Манхэттене, вел волшебную жизнь, полную круизов, частных самолетов и грандиозных семейных торжеств. Тем не менее беседа о людях, которые так радушно приняли меня в своем доме, оставляла кислое послевкусие.

– У него рак четвертой стадии. Простата. Уже поражены кости. Почки. Кровь. Он не ходил на скрининг. Мама годами умоляла его, но, думаю, отец не хотел неудобств. Излишне говорить, что это неизлечимо. Жить ему осталось три месяца. – Чейз сделал паузу. – По самому благоприятному прогнозу.

Он сообщил новость сухо, сохраняя бесстрастное выражение лица. Его взгляд по-прежнему прикован к Дейзи, которая позабыла о диване и, раскинув лапы возле ног Чейза, умоляла помассировать живот. Он наклонился и рассеянно почесал ее, ожидая, пока я переварю новости. Его слова проникали в меня подобно яду, распространяясь медленно и смертоносно. Они поразили в самую глубь, в тот тугой клубок беспокойства, который я хранила глубоко в душе. Клубок моей мамы. Я знала, что Чейз близок со своим отцом. Я также знала, что младший Блэк полон гордости и никогда не позволит себе сломаться, особенно перед тем, кто его ненавидит. У меня подогнулись колени, воздух застрял в горле, отказываясь пробираться в легкие.

Я сопротивлялась желанию сократить пространство между нами и обнять Чейза. Он бы воспринял мою теплоту за жалость, а я его не жалела. В шестнадцать лет я пережила потерю матери от рака груди, после ее продолжительной борьбы с болезнью. Потому я понимала его состояние. Мне хорошо известно, что прощаться с родителями всегда слишком рано. И что наблюдать, как тот, кого ты любишь, проигрывает битву своему организму, причиняло столько же боли, сколько вспарывание собственного живота.

– Мне так жаль, Чейз. – Неуклюжие и невесомые слова, наконец, сорвались с моих губ. Я вспомнила, как сильно папа ненавидел, когда ему говорили подобное. «Какой толк от их сожалений? Айрис от этого не станет лучше». Затем подумала о маминых письмах. Обычно я начинала утро с одного из них и чашки крепкого кофе, но сегодня я прочитала два. Нутром чувствовала, что мне предстоит сложный день. И не ошиблась.

«Я надеюсь, что ты по-прежнему сострадательна и добросердечна».

Интересно, что бы она подумала о моем прозвище? Мученица Мэдди. Та, кто всегда готова спасти положение.

Взгляд Чейза переместился с Дейзи на меня. Он был пугающе пуст.

– Спасибо.

– Если я могу что-то сделать…

– Можешь. – Он быстро выпрямился, стряхивая с себя собачью шерсть.

Я вопросительно склонила голову набок.

– В первые дни после того, как отец сообщил нам эту новость, в моей семье царил полнейший хаос. Кэти не вышла на работу. Мама не вставала с постели, а отец бегал туда-сюда, пытаясь всех утешить, вместо того чтобы позаботиться о себе. Это было, за неимением лучших слов, чертовски дерьмовое шоу. И оно продолжается.

Мне известно, что Лори Блэк и раньше сталкивалась с депрессией, но узнала я это не от Чейза, а благодаря подробному интервью, которое она дала журналу Vogue несколько лет назад. Она откровенно поведала о своих самых мрачных периодах, продвигая некоммерческую организацию, в которой работала волонтером. Кэти, сестра Чейза, занимала должность директора по маркетингу в Black & Co и была шопоголиком. Что на деле менее мило и причудливо, чем звучит. Кэти страдала от сильных приступов панических атак. Ее эпизоды включали в себя интенсивные, неконтролируемые походы по магазинам, чтобы избавиться от всего, что ее нервировало. Спонтанные траты позволяли ей немного легче дышать, но потом она всегда испытывала ненависть к себе. Это сродни эмоциональному перееданию, только с дизайнерской одеждой. Собственно, так ей и поставили диагноз. Шесть лет назад Кэти впала в расточительное безумие после того, как ее бросил парень. Она потратила двести пятьдесят тысяч долларов чуть менее чем за сорок восемь часов, полностью опустошила три кредитные карты, и Чейз нашел ее буквально погребенной под горой коробок из-под обуви и одежды в ее гардеробной, плачущей в обнимку с бутылкой шампанского.

Чейз, должно быть, прочитал мои мысли, поскольку ринулся в наступление, напряженно удерживая мой взгляд.

– Учитывая послужной список моей матери, не будет излишним предположить, что она на прямом пути в страну депрессий. Когда я пошел проверить Кэти, ее дверь оказалась заблокирована пакетами с «Амазона». Мне требовался жертвенный агнец.

– Чейз. – Мой голос сорвался. Внутри зародилось чувство, что я бедное животное, которого вот-вот бросят в коптильню. Лицо Блэка ничего не выражало, тон оставался сдержанным.

– Мне пришлось импровизировать на ходу. И я тоже сделал объявление.

Он схватил банку между нами и отхлебнул, не сводя с меня глаз. Царила тишина. Мое сердце крутилось, как хомяк в колесе. Кончики пальцев покалывало. Паника сдавила горло.

– Я сказал им, что мы помолвлены.

Я ничего не ответила.

По крайней мере, не сразу.

Схватив банку диетической колы, я швырнула ее в стену, наблюдая, как расплескивается авангардная картина из коричневого шипучего напитка. Кому могло прийти в голову так поступить? Сказать семье, что помолвлен со своей бывшей девушкой, которой сам же изменил? А теперь он здесь и, будучи полнейшим придурком, который даже не соизволил извиниться, небрежно сообщает мне эти новости.

– Ах, ты убл…

– Стало только хуже. – Чейз поднял ладонь, его взгляд остановился на моем подоконнике, заставленном цветами в горшках разных оттенков, и на подстилке Дейзи. – Как оказалось, объявление о помолвке стало именно тем, что доктор прописал. Для Блэков семья – божественный закон. Мама обрела новый повод для волнения, отвлекший ее мысли от папы и большой буквы «Р». И, похоже, в эти выходные у нас с тобой состоится вечеринка в честь помолвки в Хэмптонсе.

– Вечеринка в честь помолвки? – повторила я, часто моргая. И почувствовала признаки морской болезни. Словно земля подо мной раскачивалась в такт моему пульсу. Чейз кратко кивнул.

– Естественно, мы оба должны присутствовать.

– Единственное, что естественно, – медленно произнесла я, ощущая в голове полнейший беспорядок, – это то, что ты бредишь. Ответ на твою невысказанную просьбу – нет.

– Нет? – повторил он. Еще одно слово, к которому Чейз не привык.

– Нет, – подтвердила я. – Я не пойду с тобой на вечеринку в честь нашей фиктивной помолвки.

– Почему? – спросил он с искренним недоумением. Я поняла, что за все тридцать два года существования Чейз практически не сталкивался с отказами. Он красив, умен и так неприлично богат, что не смог бы потратить все свое состояние, даже если бы посвятил этому делу целую жизнь, а еще он имел завидное манхэттенское происхождение. В теории он слишком хорош, чтобы быть правдой. На деле же настолько плох, что рядом с ним тяжело дышать.