Loe raamatut: «В капкане совершенства», lehekülg 3
Глава 4
Прошла неделя, и Артём обосновался в квартире Ляли прочнее, чем в своей. Он перетащил в ее вторую комнату свое старое химическое оборудование и теперь дополнял его всякими устройствами. Также в его руках появлялись все новые и новые химикаты и электронные книги на планшетах – удобно, когда не хотелось занимать основной компьютер-чип.
Тёма творил свои зелья, во время чего, а также после, они с Лялькой говорили обо всем на свете.
В эту пятницу Ляля встретила его в прихожей с двумя чашками кофе в руках
– Какая, ты говорил, у твоего рокового начальника-профессора была фамилия? Балабайкин?
– Спасибо, – Артём вожделенно принял капучино. – Да. А что?
– Представь, я сегодня поняла, что знала его бывшую жену. И при этом довольно хорошо. Алена Арсентьевна – доктор исторических наук. У нее другая фамилия.
– Откуда?..
– Мир тесен. Я ходила на ее спецкурс по истории психиатрии, а потом начала помогать ей в исследованиях.
– О! И какая она?
– Умная. Старше меня лет на десять. Смелая в суждениях. Очень начитанная. Красивая – почти классическое лицо, светлые волосы.
Они оба зашли на кухню, Артём сел за стол, готовый слушать продолжение.
– Я подбирала ей материалы для новых статей и даже для очередной книги. Как я потом поняла, этот подбор составлял 80% всей необходимой работы. Она изучала их, использовала, добавляла умные рассуждения… Я так втянулась, что и не заметила, как трачу на нее почти все свое время. Но она меня водила на интереснейшие мероприятия: закрытые лекции для членов правительства, круглые столы по острейшим социальным проблемам. Она на многое мне открыла глаза, с ней так интересно было говорить. Я как раз социальной политике тогда училась, получала второе высшее. Первое-то у меня по истории.
– И что дальше?..
– У меня появился Пауль. Она вроде с пониманием отнеслась, что я ей стала уделять меньше внимания. Но исправно три раза в неделю я была у нее. И вот один раз у нее поломалась стереосистема, а мастера было долго ждать, и я предложила позвать Пауля, чтобы он ее наладил. Заодно мы с ним после этого собирались пойти на свидание. Я сидела вся в бумагах у нее в кабинете, Пауль пришел с набором инструментов. Фрустрация, да он как секс-машина тогда выглядел! Короче, я корплю над книжками, входит она, спрашивает, как дела. Я что-то начинаю отвечать. Тут она берет бумаги у меня из-под руки и говорит: «Дай посмотреть мои материалы». Дальше начинается апокалипсис. «Где это, где то?» Я что-то мычу: я половину не успела. Пауль же, прогулки под луной, ну и остальное… И вдруг как заведенная она начинает на меня орать: «Да я, да работаю сутками над книгой!» Раньше-то она честно сокрушалась, что больше получаса над ней не проводит, никак не может сосредоточиться. «Что за х… ты мне подсунула?!» Я думала, сейчас уже никто такие выражения не употребляет, но она же историк!.. Разбрасывает бумаги, которые я собирала, кричит. Я в оцепенении, дверь открыта, Пауль все слышит. Когда мы с ним оттуда выбрались, меня всю трясло. Паша меня успокаивал целый вечер и полночи. Это еще он ей и систему умудрился закончить чинить при всем этом. Она вроде сбавила обороты под конец, обняла меня, сказала, что все можно исправить, но мне как-то не полегчало.
– Обалдеть… Ты потом с ней общалась?
– Едва ли. Как-то скрутила себя, заставила завершить первую половину работы. Все передала ей. Потом сослалась на новую должность. И ушла. Бывало потом пересекались. Она такой милой всегда после этого казалась. Звала на разные мероприятия. Но я ни разу не согласилась. Вот так и закончились мои профессиональные начинания и в истории, и в психиатрии. Теперь я так, любитель. А я уже собиралась диссертацию готовить… Переквалифицироваться думала. Но, наверное, и лучше.
– А без нее никак было?
– Можно. Но там такой тесный круг, она на все «сходки» была вхожа. Всегда могла шепнуть, кого стоит пропускать на защиту, а кого нет. Может, мне это не помешало бы. Но видеться так часто было бы уж слишком. С ней нам оказалось не по пути.
Артём дослушал, затаив дыхание. Лялька пострадала почти от того же, от чего и он. Но для нее это было увлечение, а для него – дело всей жизни.
– Ты бы хотела снова выйти замуж?.. – защитные пластиковые очки Артёма склонились над пробирками, а мысли тронули сидящую рядом Лялю. Теперь у нее в квартире красовалась целая лаборатория.
– Не знаю, может быть, – она повела плечами. – Но только не ради самого брака, то есть не для галочки.
– А кого бы ты хотела?..
– Ой… Есть типаж, который мне нравится, но он сейчас спит рядом с тренершей по фитнесу… По крайней мере, иногда.
– И весь офис за него переживает в этот момент… – у Артёма начало просыпаться пошлое чувство юмора – это радовало – и солидарное отвращение к Паулю.
– Ну да. Но я представляю себе, что новый муж будет старше меня лет на 10-15, эдакий веселый жизнелюб, который хорошо сохранился, будет снисходительно относиться к моему мировоззрению… Может, даже слегка седой, но симпатичный.
– Почему сразу старше?..
– Чтобы были взрослые дети и не доставал меня с этим.
– По всему, ты нашего врача Александра описала.
– Слушай, а ведь и правда! Я ему всегда нравилась, по-моему. Жаль, он счастливо женат. Для меня – жаль… Шучу.
– Ты могла бы выйти и за ровесника…
– Нет. Ты же знаешь, я родить не могу.
– Ты сама говорила, что здорова.
– Была до отравления.
– Прости за подробности, но… эти функции не пострадали.
– Ладно. Физически здорова. А вот судьба моя явно больная…
Лялька взялась за лоб, и Артём пожалел, что начал этот разговор.
– Я тебя расстроил, прости.
– Ничего. Ничего, Суслик. Просто голова болит.
– Иди поспи. Понюхай лаванды. Помни: тебе нельзя обезболивающие.
– Да, я помню.
Ляля грустная удалилась в другую комнату. Артём с радостью бы ринулся за ней, но у него были в разгаре химические реакции.
В полдесятого он тихо подошел к кровати, намереваясь попрощаться на сегодня. Ляля спала. Ему показалось, что он слышал до этого звуки плача из комнаты. Он решил не тревожить ее сон и свернулся одетым на диване.
Проснулся Артём в пять утра и обнаружил на себе одеяло и подушку, которую обнял во сне.
– Ляля, ты спишь?..
– Не-а, – лежа на кровати, она смотрела без звука какой-то фильм, бегающий по комнате отчаянными героями. Голос ее был вполне бодрым. – Ты из-за меня опять домой не пошел?.. Пора тебе второй ключ отдать, ты его больше заслужил, чем Пауль.
Артём заспешил на работу намного раньше положенного. И вдруг вернулся через час.
– Что такое? – Лялька, недоумевая, встала на пороге. – Зачем ты здесь?.. И… почему у тебя кочан капусты в руках?..
– Ты не все увидела в видеофоне, – Артём повел второй рукой, в которой у него был экологичный пакет. Из него выглянула мордочка с усами.
– Боже мой! Кто это?..
– Лабораторная крольчиха Гватемала. Мне разрешили ее взять. Пусть пока у тебя поживет, чтоб тебе веселее было выздоравливать. Кормить этим. И твои таблетки будем ей давать. Это чтоб ей веселее было.
Фармацевтические шутки во всех веках оставались похожи. Лялька с удивлением открывала для себя, что Артем очень здорово юморил и прекрасно чувствовал собеседника. Ранее это было спрятано от нее за его переживаниями о жизни или речами Пауля, забивавшими застенчивого приятеля. За пределами корпоративного здания они и не общались.
Ляля, улыбаясь, взяла на руки большое ушастое существо.
– Привет!.. Она такая белая… А глазки черненькие. В ней, наверное, килограммов пять будет!
– После этого кочна – все десять. Я рад, что вы подружились.
– Спасибо, Тёма… Это то, что мне нужно, – Ляля сама удивилась, как ее обрадовало живое чудо.
– Она воспитанная. Ничего сгрызть в доме не должна, отпускай ее в свободное путешествие. Ну, если верить ребятам, конечно. Я пойду, а то опоздаю. Берегите друг друга.
Когда Артём пришел вечером с коробкой пончиков, Лялька его встретила вместе с Гватемалой.
Он пил чай и расслаблялся на диване, она гладила кролика.
– Я сегодня вышла в город и купила ей вот это, – Лялька показала на ладони маленькие початки кукурузы.
– О! Ты выходила?..
– Не все же сидеть, как вампир в своем замке. Гватемале нужно вкусное. Представляешь, я даже накрасила глаза, давно этого не делала, – Артём рассмотрел задорные стрелки. – Теперь я на 10% красивее.
– Ты и так красивая.
– Спасибо. Ты такой милый. Твоей избраннице очень повезет с тобой, – Артём скривился, как будто съел лайм целиком. – Я вчера излишне остро прореагировала на твои слова. Для меня это тяжело.
– Понимаю.
– Когда я прошла все анализы в клинике и Пауль – тоже, я вдруг поняла, что детей приносит Бог. В самом деле! Все точно знают, как все работает, но никто не установил, почему иногда все получается, а иногда нет. Как объяснить вероятность успеха или неуспеха у двух здоровых людей?.. Тогда я осознала, как мало от меня зависит. Ничего от меня не зависит. Бог либо даст, либо не даст. А Он не дал. Видимо, это моя доля…
Тёма не стал с ней спорить. Соседство с Гватемалой успокаивало Ляльку, она говорила ровно и вскоре прекратила эту тему.
– Общество наше, Суслик, живет взаимоисключающими категориями, – горячо вещала Лялька, пока Артём работал над формулами, используя для этого огромные цифровые «ватманы». – Какие у нас главные идеи? Бескрайнее интеллектуальное и физическое саморазвитие и самоотрешенное служение обществу. Наше общество порождает яйцеголовых красавцев, которые почему-то должны забыть себя и работать на общественное благо, делая все, что от них хочет ВОЗ и ООН.
– Что плохого в том, что люди заботятся друг о друге?..
– Ничего. Но на всеобщем уровне это не работает! Да и человек не набор установок и идеалов!.. У нас полно желаний, склонностей и потребностей! И это нормально!.. Да и идеалы у всех не только могут, но и должны различаться. В этом секрет успешного общества.
– Не понимаю тебя. Профессию можно выбрать по своему вкусу.
– Если ты получишь высшее образование, а желательно, еще и ученую степень, будешь врачом, социальным политиком или ученым. Может, ты хочешь поделки из дерева делать или на гитаре играть.
– Это можно в свободное время делать.
– А где это время? При наличии семьи, которая нужна до тридцати лет, двоих детей, еще парочки высших образований и работы?.. На досуг у тебя минут пять останется. Пока ты не вспомнишь, что полезнейшим спортом не позанимался. А сделаешь нечто подобное своей профессией, не присоединишься к крупной корпорации, тебя будут считать чудаком, квартира у тебя будет самая посредственная, за выживание бороться будешь. Где наша художественная литература? Последняя хорошая книга была написана пару веков назад. Сейчас одни специальные труды. Где оригинальные музыкальные группы? Только коллективы из консерваторий и какие-то единицы-самородки. Все у нас распиханы по государственным компаниям, и попробуй из нее выйти – штормом жизни унесет.
– Я понял, о чем ты.
– Еще есть люди с плохими склонностями. Да и у каждого из нас есть склонности, обществом не одобряемые, об этом еще Фрейд говорил… Можно, кстати, их в мирное русло направлять, а у нас предпочитают считать, что их не существует.
– Кто говорил?..
– Неважно, – Лялька решила, что знания о Фрейде для Артёма будут в самом деле лишними. – Вот я бы предпочла еще года четыре жить с мужем и научиться снова обниматься в свое удовольствие, возможно, потом и срослось бы у меня что-то… Но… – она вздохнула. – Я думаю, что смогла бы перенести и свои страдания, и жалостливые взгляды, давление и постоянные рекомендации от врачей на всех осмотрах, а вот Пауль этой какофонии противостоять просто не смог. Он как будто на хребте своем все нес и не выдержал. Почему бы обществу не быть попроще и не засунуть свои документы подальше, признав, что все люди разные?
– Теперь ты его оправдываешь?
– Этого сомнительного любителя текилы и ночных признаний?.. Никогда, – Лялька подняла на руки Гватемалу, которая пыталась устроить себе гнездо из мягкого голубоватого пледа и заодно слегка его пожевала.
– Ей нужно купить место с кусками ваты и лоскутами, так наши из лаборатории сказали.
– Что ж ты молчал?
– Я забыл. Завтра куплю.
– Я сама схожу. Теперь я социально активна. Да, моя упитанная пушистая крошка?..
– Ты ей таблетки второй раз дала?
– У нее ничего не болит.
– Не заставляй меня ее отравить, чтоб заболело.
– Что?! Какие же вы, химики, злые и циничные!..
– А ты как думала?.. Твои голоса об этом не говорили?
– Какие голоса?..
– Ну, из старых книг? Ладно, я шучу. Давай-ка, – Артём подошел и вложил в рот безропотной крольчихе порцию лекарств. Она издала звук, похожий на чих.
– Изверг!..
– А ты – зеленая. Опыты на животных, слава Богу, разрешены. Вот на сусликах – я добьюсь потом запрета сам, – он рассмеялся.
– Кстати!.. В современном мире свободная продажа алкоголя и половые связи с кем ни попадя не осуждаются даже религией. Думаешь, так всегда было?.. Нет!.. Церковь была против добрачных отношений, возможность разводиться строго ограничивалась. Кое-где имелась уголовная ответственность за многоженство, были санкции за супружескую измену.
– Это я помню, – Артём обрадовался тому, что ему пригодились знания из получаемого на досуге юридического образования, в программе которого сохранился раздел, посвященный истории. Он никогда не собирался их использовать. Но должен же он был чем-то отвлечь себя, раз его главные начинания провалились.
– Существовали законодательные ограничения на реализацию алкоголя, вплоть до полного запрета. Европа ограничивала ее по ночам и выходным. Почему же так изменилось отношение к сексу и спиртному?
– Потому что раньше все были варварами и это было в эпоху мракобесия?..
– Нет. Потому что мы поняли, что люди есть люди. Стали алкоголь лучше очищать, проводить профилактику разных заболеваний, лечить научились хорошо, совершили прорыв в контрацепции. Отпустили эти вопросы. И что? Все погрязли в пьянстве и разврате?..
– Кроме твоего бывшего?
– Он пока только мечтает о последнем!.. – Лялька не смогла сдержать смеха. – Нет, не погрязли. Люди, которые хотят семью, детей и постоянных партнеров, все равно этого хотят. И моральные ценности: верность, честность, любовь – все еще живы. А почему? – снова задала она этот вопрос. – Потому что они есть, это объективная данность. Они значимы сами по себе и нужны людям. Так зачем же еще и пихать их насильно в глотку бесчисленными рекомендациями, общественным мнением, новостями, журналами? Психологами, которые только и умеют, что повторять тексты, заученные наизусть? Меня тошнит от этого.
– Хорошо, что именно от этого… – он тут же прикусил язык. – Лялечка! Прости, я не хотел.
– Плюнь, – она махнула ладонью. – Гватемала лучше бы управляла обществом, чем они. Да, милая?.. Меньше документов издавала бы, это точно.
– Ладно, – Артём повернулся с видом, что не может во всем с ней согласиться, однако сочувствует таким убеждениям. В самой же глубине души он и вовсе хотел бы поддаться порыву и предать все официальные бумаги костру инквизиции в центральном парке города. – Я и сам много раз думал, что делается много лишнего и не стоит так давить на людей. Но у меня только один вопрос: почему ты работаешь социальным политиком, если не веришь в общество?
– Это – такая же работа, как и все остальные. И я могу ее весьма неплохо делать. Это не значит, что я одобряю все, что делается. Но какие-то доли своих мыслей на своем месте я могу проводить в жизнь.
Глаза Артёма ехидно загорелись, но потом потухли, и он ничего не ответил. Усталость взяла свое. В самом деле, вкладывать всю свою страсть в любимое дело после работы было совсем не то же самое, что заниматься исследованиями профессионально.
– Я потом с этим закончу, – он отложил записи.
– Давай дернем кофейку. Я тебя ужасно замучила своими «лирическими отступлениями», – она участливо положила руку на его плечо.
– Ничего, я крепкий, – отозвался он.
– А наша религия – это что вообще такое? – Лялькин фонтан было не заткнуть, она продолжала рассуждения, когда он приступил к работе на следующий день. – Ты знаешь, что та Библия, которая у нас есть, и близко не похожа на оригинальную.
– Она адаптирована вроде. Я слышал об этом.
– Она переписана вся!.. Там одна адаптация и осталась, то есть комментарии, а не текст. Нет, это, конечно, хорошо, что они есть, но текст-то сам они не должны были заменять. Наша всемирная религия, которой придерживаются все, попросту выхолощена.
– В смысле?.. Вот я верю в Бога. Всю жизнь верил, сколько себя помню. Так меня воспитали.
– Я не о том. Я говорю в целом. Раньше Бог был для людей реальностью. Особой, духовной, мистической. Сейчас это что-то вроде идеи, полувымысла, который признан необходимым и потому всеми разделяется. Не смысл, а вспомогательное средство. Поэтому в церковь все ходят хотя бы иногда: вроде как полезно, связи общественные поддерживает.
– Да, ты права, – он согласился полностью. Либо просто думал о чем-то другом?..
– Только прости, что я снова трогаю эту тему, но я правда хочу понять, – они изрядно помолчали, прежде чем он взглянул на нее. – Ты отказалась от помощи науки, чтобы иметь детей, потому что тебе не совсем нравятся ее методы, хотя они и эффективны? С ними твой брак продолжался бы, мужчина, которого ты любила, остался бы с тобой. Хотя, вероятно, ты посчитаешь подобное сохранение отношений обесцененным…
– Посчитаю, – Ляля помедлила, ответив сначала на последнюю фразу. Артем все больше раскрывался перед ней, и она видела, что за скромным его поведением прячется живой ум, не боящийся задавать вопросы. Он был настоящим исследователем по своей натуре. Исследователем, получившим слишком сильный удар и нуждавшимся в исцелении не меньше, чем она. – В этих методах меня не устраивает то, что они попирают саму жизнь, – сказала она негромко. – Жизнь, какой я ее вижу, какой уважаю. И тем более в моих собственных гипотетических детях. Это, как я думаю, один из краеугольных камней моих убеждений. Если я откажусь от него, что останется от меня?.. Ты не подумай: я не осуждаю тех, кто прибегает к технологиям. Я рада видеть, что дети родились у тех, кто отчаялся… И завидую даже. Но мысль о том, что сам метод дает стабильный сбой, отнимающий жизнь – да, жизнь! Не просто какое-то биологическое состояние, а именно жизнь! – не у горстки клеточек, а у плодов, которые уже словно люди, которые вот-вот будут готовы родиться… На мой взгляд, одно дело, когда по каким-то природным, физическим причинам эмбрион терпит неудачу в развитии, и совсем другое, когда мы имеем пугающую закономерность, не дающую ему появиться на свет. При том эта закономерность проявляется уже на большом сроке и гораздо чаще, чем при обычной беременности. Словно русская рулетка – игра, когда оставляют один патрон в барабане и стреляют в голову, – но и она честнее. Там везение, здесь – повторяющаяся неизбежность. Для меня реальна жизнь, доброта, любовь, разумность, сострадание. Из этого и состоит мой Бог. Если я выкину это из себя, разве я останусь собой? Разве смогу смотреть на себя в зеркало или спокойно просыпаться по утрам?..
Она замолкла. Артём кивнул. Он понял ее, большего не требовалось.
Прощаясь на ночь, Тёма изрек:
– Они дураки, что на место замадминистратора назначили не тебя, а Пауля. Ты в сто раз умнее его. Ты бы сделала мир лучше.
Глава 5
Лекция в компании «Новый мир» надолго отпечаталась в захламленной памяти Адель.
Придя следующим утром в квартиру председательницы, второй член регионального комитета Наина обнаружила в ней обычный хаос, смазанный, однако, паническим настроением. Наине было за сорок, одевалась она несколько невзрачно и была полновата. Карие глаза смотрели через стекла очков не просто спокойно, а скорее, охлаждающе и отрезвляюще. Но тут в них промелькнули короткие искорки, а на губах осела саркастичная гримаса.
Адель ходила по огромным комнатам в лифчике и брюках, из детской доносились крики ее младших, которых еще рано было устраивать в садик или школу-пансион. Няня же сегодня оказалась изгнана в приступе неконтролируемой ярости.
Два ближайших ассистента – сотрудники аппарата комитета – бродили неприкаянные: один сильно нервничал, второй хранил насмешливое спокойствие. Муж сидел на кухне в халате и пил кофе, читая что-то на экране личного компьютера и словно не замечая, в каком балагане живет.
– Что за черт?! Черт, черт, черт вас всех возьми!.. – бушевала хозяйка региона.
Жители этого дома не стеснялись чертыхаться, да и Богу не молились, если их не снимали на камеру.
– Опять острая фаза? – поинтересовалась Наина у неравнодушного помощника, которого звали Дима.
– Очень. Приняла свои лекарства, так еще хуже стало, – вполголоса ответил он.
– Слышишь, барышня, – обратилась Наина к заклятой подруге, – я была у следователя. Он сказал: дело раскрыто. Отравитель из секты «Отступники». Он во всем признался. Сейчас арестовывают остальных участников и допрашивают. Случайная жертва… – она хотела сказать: «Жива», но ее перебили.
– Какого дьявола ему это понадобилось?!.. – в бешенстве выкрикнула Адель.
– Фрустрация… Он сказал, что ты – исчадье ада. Суккуб, которого необходимо уничтожить.
– Он что, пророк?! Откуда он такое взял?!..
– Говорит, что ему известно об оргиях, извращениях и незаконных опытах на людях…
– Дьявол! Святоша постыдный!.. Дима!!! Уведи этих сопливых созданий в парк ради Устава ООН! – взвыла в адрес помощника Адель, которую окончательно доконал плач малышей. – Проклятая свобода слова!.. Жизнь бы отдала за цензуру и политические лагеря!
– Милая, я могу тебе помочь?.. – из кухни появился невозмутимый муж.
– Займись сексом! Только не со мной!.. Мешать не будешь!
Он пожал плечами и, довольный, пошел переодеваться.
– Скажите «пока» маме, – Дима поднес двойняшек к лицу Адель.
– Пока, крохи. Слушайтесь дядю Диму, – она чмокнула их в заплаканные носы и потеряла интерес. Дима ушел.
– Я уже говорил ей, что если покушение было на нее, то надо как-то переиграть это дело, – произнес второй ассистент.
– Влад прав, Адель, – поддержала Наина. Но председательница и слушать не хотела.
– Отравить меня! Меня!.. Главу региона! Благодетельницу населения!
– Полный список титулов смотрите на ее официальном сайте, – съязвил на заднем фоне муж. – До встречи, любимая. Буду поздно.
– Именно поэтому и нужно, – ответила Наина. – Чтобы заткнуть ему рот.
– Отравите его! Чай, осталось у них блевотное средство?!..
Влад хмыкнул.
– Я тебе похмыкаю, быстро должности лишишься! – пригрозила Адель, но он лишь рассмеялся и попытался поцеловать ее, от чего она отмахнулась.
– Он верно говорит, – и снова вмешалась Наина. Она знала, что Влад был одним из немногих помощников с мозгами, несмотря на то что по сути являлся злобной тварью, не имеющей ничего святого. – Его надо публично казнить, а не травить.
Неожиданно, но смертная казнь оставалась в современном мире не таким уж редким уголовным наказанием.
– Отравите не насмерть!..
– Тогда он измажет место казни, – вздохнул Влад. – Народ не поймет.
– Есть какой-нибудь вариант, как объяснить покушение по-другому? – вопросила Наина.
– Можно списать это на личную месть. Пусть отравление будет направлено на одного из ассистентов. Хотя бы и на Диму. Например, по нему могла сохнуть бывшая девушка.
– Но при чем тут тогда секта? – повела бровями Наина.
– Она использовала их фанатизм. Заодно займемся вплотную политическими и религиозными экстремистами.
– А как быть со следователем, который в курсе всего?..
– Знакомьтесь со следующим главным прокурором региона, – злобно улыбнулась Адель.
– Не знаю… – Наина поморщилась. – Идея-то ничего. Но Дима все испортит…
– Ради меня он на все пойдет! – воскликнула Адель.
– Так-то оно так. Но он слишком мягкотелый, даже с ублюдками твоими возится, – все же усомнилась Наина.
– Сама ублюдок!.. Не трогай моих детей! – Адель порывисто вдохнула, схватила с полочки флакон и припала к нему носом. – Тогда возьмем Влада, – она в упор взглянула на него. – Обиженная девушка была?..
– Найдем, – ответил он.
– И не пожалеешь?.. Ее казнят или дадут пожизненное, – уточнила Наина.
– Нет. Раз для дела нужно.
– С вами, маньяками, так приятно работать. Ладушки. Собирай свою попу, в два у нас открытие выставки, – бросила Наина в адрес Адель.
– Чахлый вздор!.. Меня пытались отравить! Я хочу срыть здание этого «Нового…» Как там его?.. До основания! Я обанкрочу их! Ошельмую!..
– Проследи, чтобы никто не выполнял ее поручений, пока она не успокоится и слегка не протрезвеет, – Наина негромко обратилась к Владу. И во всеуслышание добавила: – Дура, ты что, опорочишь ключевую государственную корпорацию?.. Флаг тебе в руки.
– С удовольствием! Как и всю нашу фармацевтическую отрасль!.. Вместе с медициной! Знаешь, что мне сказал врач?! Мне никто бы не помог, если бы меня отравили! Мы не умеем этого делать! Меня бы рвало кишками, я бы ползала по полу, как та девка! А потом – ограничение способностей! Нет ни единого лекарства! Почему?!
– Гм… Мы сами подтвердили существовавший десятилетиями негласный отказ от грантов на исследования последствий применения запрещенных веществ и методов их лечения. И объявили о практически полном искоренении преступных отравлений. Помнишь? – взглянула Наина.
– Нет, черт подери!.. Почему ты меня не отговорила?!
– Приехали… Я тебе еще и нянька?
– Заткнись, уродина.
– Сама заткнись, истеричка.
Это было обычное для них общение. Вот уже лет пять.
– Возобнови гранты. Я – в душ, – бросила Адель и удалилась, сжимая в ладони флакончик.
– Тяжело с психопатами, когда их пытаются убить, – выдохнула Наина. – Даже жалеешь, что не получилось.
– Заняться грантами? – переспросил Влад.
– Да ты из эротической сферы решил в политику податься?.. – поинтересовалась Наина. – Ни в коем разе. Это привлечет ненужное внимание.
– Но…
– Не напоминай ей, она забудет. Если что-то само появится, мешать не будем. Но это все, что мы сделаем.
Ляля чувствовала, что незаконные методы Артёма самым преступным образом идут против мнения врачей. Истекло уже полтора месяца, и она могла вернуться к чтению и даже немного позанималась спортом. И более страстно чем когда-либо возносила хвалы Всевышнему и молитвы за здоровье и счастье Артёма.
Однако с выполнением последней ее просьбы Господь пока медлил и, более того, попустил, что не только личное счастье, но даже простое спокойствие покинуло подпольного ученого. В этот вечер он «месил» химические вещества с совершенно отсутствующим видом.
– Суслик, ты в порядке? – Ляля подошла к нему с чашкой какао и зефирками.
– Да… Все нормально.
– А если не врать?..
– Если не врать… – Артём снял защитные очки и сел на диван, испытывая огромную усталость. – Ты будешь ругаться на меня.
– Ну говори же. Не буду.
– Сегодня на работе я обнаружил, что у меня с ночи пропущенный вызов. Когда спал, на беззвучный поставил…
– От кого?..
– Догадайся.
Лялька с минуту напряженно размышляла.
– Нет!
– Да, – подтвердил Артём. – Дина мне звонила. А я не взял трубку.
– Может она фикус хотела тебе вернуть?
– Фикус в моей квартире?.. В ней даже микроорганизмы в щелях не приживутся, – эта шутка была странновата.
– И что ты об этом думаешь?..
– Это еще не все. Сегодня на почту пришло письмо от нее. Правда там в адресатах еще 150 человек, кроме меня. В нем приглашение на закрытую презентацию книги по теории управления.
– Хороший предлог, – пробормотала Лялька.
– Думаешь, она хочет вернуть все, как было?..
– А ты чего хочешь?
– Ты не одобришь, если я пойду?
– При чем тут я? Ты хочешь ее назад?
– Мне важно твое мнение.
– Я еще твое не услышала, – настаивала Ляля.
– Я совершенно одинок… Ты не подумай, Ляль, ты чудесная…
– Я же просто подруга.
– Я много о ней вспоминал… Сколько же я один. Мне это так надоело.
– Полагаешь, она сделает тебя счастливым?
– Мы могли бы попытаться… Ты не считаешь так?
– Не считаю. Но это твое решение. Иди, если потом будешь мучиться от того, что не пошел.
– А как же лекарства?.. У нас как раз все закончилось.
– Перебьюсь один денек. Подружу с унитазом. Заодно проверим, каково мне после терапии. Может, и лучше уже даже без таблеток. Во сколько тебе?
– В десять.
– Тогда собирайся.
Лялька уснула в своей квартире, обнявшись с подушкой и едва слушая приглушенный звук познавательной аудиопередачи. В голове крутились мысли о том, насколько меньше полезного труда стало в ее жизни. Изменится ли это когда-нибудь или она останется в большей степени свободным мыслителем?.. Хоть Пауль не пристает.
Ее разбудил звонок в дверь. На часах было около трех ночи. В мозгу пронеслось: «Неужели зря помянула лихое имя?..» Но за дверью стоял пьяным в стельку другой субъект.
– Тёма, что случилось?.. – ее глаза округлились, она и представить себе не могла Артёма в подобном виде и с подобным «аксессуаром».
– Можно к тебе?..
Артём и Лялька несколько дней назад обменялись ключами от своих квартир, но, вероятно, ему было стыдно грубо нарушать ее сон, просто завалившись в спальню в таком состоянии и в такой час.
Лялька буквально схватила его в свои руки, повела на диван, внимательно посмотрела и поняла, что Артём не столько пьян, сколько совершенно расстроен. На всякий случай она все же поставила бутылку в сторону.
Презентация книги обещала быть не очень интересной, но Артёма это нисколько не волновало. Он пришел и оказался в большом зале среди общающихся. Люди попивали шампанское и газировку, смеялись, а он никого не знал. Вскоре он увидел Дину, которая порхала в красном платье с глубоким вырезом от одной группы людей к другой. Она подошла и к нему, поздоровалась, улыбнулась, поблагодарила, что нашел время. Потом представила ему нескольких молодых людей, имена которых Артём тут же забыл. При виде нее у него засосало под ложечкой: слишком мучительно вспомнились их отношения, словно и не было в них радости.
В несколько рядов были расставлены стулья, он занял одно из мест. Началась презентация. Автор больше шутил, чем представлял книгу, – так казалось. Дина сидела впереди и оживленно болтала. Артём видел, как она посмеивается и кладет руку на плечо какому-то парню. Она купалась в чужом внимании. Вот она уже и с автором у микрофона. Ну да, Дина – один из организаторов этого мероприятия… Прошел пыточно тягучий час, вновь все стали беседовать в неформальной обстановке. Артём чувствовал себя неприкаянным. Вокруг Дины вились мужчины. Или она вокруг них? И то, и другое.
– И что в итоге? – не поняла Ляля.
– Я ушел.
– И все?..
– Все…
– Подожди, вы даже не поговорили?
– Нет… Я дурак… От нее был пропущенный вызов, но я опять не слышал, потому что звук не включил после презентации. Когда увидел, уже напился. Перезвонил, но она не взяла… Фрустрация, Ляля…
