Loe raamatut: «Отец», lehekülg 9
Однажды на очередном заседании Совета дружины отчитывался ответственный за спортивный сектор, в состав которого входили мальчишки из 9«б». Люба Авдеева, ещё одна школьная подруга, игравшая вместе с ней в баскетбол, хотя и была на два года моложе, заметила, как один парень пристально смотрел на вожатую.
– Знаешь, – обратилась вдруг к ней Людмила, – мне нравится Гена Зайцев.
Что заставило произнести эти слова, даже несколько лет спустя на этот вопрос она не найдёт ответа. В груди, словно лампочку зажгли, и от света, от неё исходившего, ей стало жарко.
– Ты ему нравишься! – без тени сомнения произнесла подруга. – Как он смотрит на тебя!
– Но я ведь старше его почти на два года?! – прошептала вожатая.
Такая разница по тем временам считалась препятствием к серьёзным отношениям.
– Ну и что? Всё это предрассудки! – не сдавалась Люба. Она давно была влюблена и советовала то же самое сделать подруге.
21. «Ромео и Джульетта»
Так их прозвали, когда отношения Люды и Гены перестали быть дружескими, но ещё не переросли в любовь. В том, что запретный плод всегда сладок, старшая вожатая проверила на себе. Мысль, а что же скажет папа, когда узнает о чувствах дочери к парню, который её моложе, не давала покоя. Она со страхом ждала момента, когда однажды тайное станет явным. Отец продолжал лелеять мечту о том, чтобы дочь получила высшее образование, и старался изо всех сил контролировать поведение Людмилы. Ни дружба, ни тем более любовь не вписывались в его планы. Дочь часто оставалась наедине со своими переживаниями. Поделиться, рассказать о своих новых ощущениях было, как и прежде, не с кем. Подруги не всегда понимали её. Да и сестра – тоже.
– Интересно, а Лене кто-то нравится? – и тут же сама отвечала на свой вопрос: «Такая железная леди разве может кого-то полюбить?! У неё, как и в школе, только учёба на уме!».
Нина Михайловна стала замечать: дочь изменилась – из некогда говорливой она превратилась в молчунью. Разговоры на «свободные» темы результата не давали.
Люда с нетерпением ждала очередного дня, чтобы увидеть свою симпатию, который вместе с мальчишками из 9 «б» обязательно заглядывал в «Пионерскую». Она в деталях помнила, как после звонка на большую перемену открывалась дверь, и появлялся он, тихо садился за её стол и делал вид, что читает недавно написанное объявление. Поговорить наедине не удавалось: и малыши, и те, кто постарше, спешили к ней, чтобы поделиться новостями. Десятикласснику Сергею Фромешкину не давала покоя идея купить для школьного вокально-инструментального ансамбля новые инструменты.
– Сейчас во всех ВИА уже ионики есть, – то ли жаловался, то ли просил о помощи он.
Ему Людмила нравилась: неугомонная, справедливая, обаятельная. Однажды он откроется ей: вся затея с инструментами была ради неё.
– Можно, конечно, обратиться к директору, я попробую, – обнадёжила пионервожатая, хотя уже понимала, что в школе «лишних» денег никогда не бывает и на сданные макулатуру или металлолом инструменты не купишь, но идея ей понравилась.
Люда всегда боялась кого-то обидеть или сделать больно, каждому старалась уделить внимание … Тем временем, Гена продолжал наблюдать за происходящим. Уходил из «Пионерской» последним, мило улыбался и давал понять, что эта их встреча – не последняя. У вожатой появился стимул быть ещё лучше. Ей хотелось всё самое прекрасное в жизни подарить ему, единственному, которым стал для неё старшеклассник. От переполнявших чувств у неё кружилась голова, но она находила в себе силы собраться и работать не покладая рук, чтобы школьная дружина, которую ей доверили, была на слуху.
Идеей приобрести для школьного ансамбля ионику она поделилась с физиком. Тот улыбнулся – очередная затея вожатой ему понравилась. Он увидел её горящие глаза, и ему ничего не оставалось, как поддержать свою любимицу. К директору школы они пошли вместе.
– Юрий Капитонович, ну, Вы-то должны знать, что с деньгами у нас туго?! – упрекнул Вениамин Семёнович физика.
Людмила с наивностью недавней десятиклассницы, невзирая на слова директора, продолжала агитировать за вокально-инструментальный ансамбль. Но даже она почувствовала, что скоро разговор их закончится. Высокие слова о воспитании эстетических чувств у школьников не возымели действия.
– Вот так всегда! – голос её задрожал, и она едва не расплакалась.
Люда уже представила, как расстроятся ребята, узнав об отказе директора.
– Что-нибудь придумаем! – вдруг произнёс Вениамин Семёнович. – Ансамбль – дело хорошее.
В этот момент вожатой показалось, что он пытается загладить вину за то, что когда-то лишил её золотой медали. Она вышла из кабинета, готовая расцеловать физика, но, вспомнив эпизод с немкой, передумала, лишь вежливо поблагодарила. Но даже от такого знака внимания учитель был на седьмом небе.
Громким «Ура!» старшеклассники встретили известие о согласии директора купить инструменты и принялись составлять репертуар.
– Людмил, я хочу, чтобы ты играла в ансамбле, если, конечно, нам купят ионику, – объявил Сергей Фромешкин.
От неожиданного предложения вожатая растерялась.
– Когда купим, тогда и поговорим, – отмахнулась она.
Через неделю Юрий Капитонович позвал её к себе в кабинет. Рядом с большим контрабасом, на котором изредка играл физик, стоял огромной величины коричневый футляр. В суете школьных дел она совсем забыла о том, что недавно ходила к директору с просьбой купить инструмент.
– Это то, о чём ты мечтала, – радостно сообщил учитель.
Он быстро открыл футляр, и вожатая увидела новый клавишный инструмент. Люда испытала такое же чувство, когда в дом привезли пианино. Сердце, казалось, вот-вот остановится. Преисполненная благодарностью, она дотронулась до клавиш.
– Директор расщедрился, купил бас-гитару и два микрофона, – Юрий Капитонович достал инструмент, быстро подключил и попробовал сыграть «Чижика-пыжика».
Ионика заявила о себе в полный голос, на звуки прибежали мальчишки – ударник Саша Мовдель и бас-гитарист Саша Рябцев. Из кабинета физики все переместились в актовый зал, который стал заполняться любопытными быстрее, чем хотелось. Пришёл и директор, оценил приобретение, спросил:
– Когда первый вечер?
– На Новый год, – пообещал руководитель ВИА.
– Не буду мешать, – довольный собой Вениамин Семёнович пожелал ребятам удачи и тихо удалился.
Гена Зайцев всё так же, незаметно, вошёл в актовый зал, сел в углу и стал наблюдать за происходящим. Людмила, воодушевлённая его появлением, продолжала активно обсуждать репертуар.
– «Белый танец» будем играть обязательно, может быть, я спою, если получится, конечно, – словно оправдываясь, произнесла вожатая. И уже про себя добавила: «Недаром в музыкальной школе семь лет солировала …».
Отношения Гены и Люды в течение двух месяцев ни на шаг не продвинулись. Он так же, как и прежде, приходил в «Пионерскую», наблюдал за всем происходящим со стороны, изменился разве что взгляд. Парень стал дольше, чем обычно, смотреть вожатой в глаза, это заметили его одноклассники. Приходить на первый этаж они стали реже.
– Тебе Генка нравится? – досаждал расспросами Игорь Луковцев, по которому «сохли» почти все девчонки из 9 «б», поэтому его смелость иногда граничила с наглостью.
– Очень, – не растерялась вожатая.
– И что в нём такого? Ни рыба, ни мясо! – не унимался старшеклассник.
В ответ вожатая лишь мило улыбнулась. На следующий день классный руководитель Евгения Владимировна снова пригласила Людмилу в школьный буфет на чай.
– Гена, конечно, хороший парень, – начала она, – но странно, что Вы к нему проявили интерес.
Людмила поняла: о разговоре с Игорем знает вся школа. Диалог с физиком стал лишь тому подтверждением. Он задал такой же вопрос, как и учительница немецкого языка. Слух о дружбе вожатой и девятиклассника разнёсся по школе со скоростью ветра. Тогда Людмила поняла, что школа – это маленькая деревня, где друг о друге всё знают.
Приготовления к новогоднему празднику слегка ослабили интерес к случившемуся, хотя на самом деле ничего ещё не произошло. Почему-то школьное окружение восприняло симпатию двух молодых людей как нечто из ряда вон выходящее. Людмилу волновал только один вопрос, на который она знала ответ: папа не одобрит её увлечение, поэтому дома старалась говорить о предстоящей учёбе, об успехах в спорте и музыке, чтобы «увести» родителей от щекотливого разговора. Только перед сном она давала свободу мыслям о НЁМ и забывалась в сладостных воспоминаниях.
Новогодний вечер, о котором мечтали почти все старшеклассники, ничего, кроме боли, вожатой не принёс. Так всегда бывает: когда чего-то сильно ждёшь, заканчивается слезами и разочарованием. Однако подготовка к празднику не предвещала неудачу. Всё шло по плану. В центре актового зала стояла высокая, до потолка, лесная хвойная красавица. Запах, исходивший от неё, поднимал настроение. Вожатой хотелось кружиться в танце под волшебную музыку вальса … с НИМ! Она – в белом платье, в белоснежных лакированных туфлях, которые заранее выпросила у своей тётушки. Та любила крестницу и ничего не жалела для неё.
– Нравится, бери и носи на здоровье! – всегда говорила тётя Люба.
Счастливая, Людмила уже представляла, как будет выглядеть, и нисколько не сомневалась – она понравится ему. С замиранием сердца ждала своего выступления.
– Главное, чтобы голос не дрожал, – успокаивала себя Людмила перед выходом на сцену.
Сердце билось как у марафонца, преодолевшего сорокакилометровую дистанцию. – На меня сейчас будут смотреть сотни глаз сверстников, физика и ЕГО!
Справившись с волнением, она вышла на сцену и заняла место у ионики. Под одобрительные возгласы зала появились гитаристы. Такого количества желающих потанцевать вожатая не видела даже на городских вечерах. Сейчас ей предстояло спеть.
Вступление, казалось, пролетело как одно мгновение – надо было начинать. В этот момент она почувствовала, что у неё наступило раздвоение личности. Один человек сильно испугался, другой – наглый, заставил набрать воздух в лёгкие и запеть: «Музыка вновь слышна, встал пианист и танец назвал, и на глазах у всех к вам я сейчас иду через зал …». На минуту Людмила представила, как она направляется к своему «Ромео» и приглашает его на «белый» танец. Так оно и случится, только чуть позже, когда Сергей Фромешкин даст ей отдохнуть – сыграет свою композицию.
Каково же было удивление, когда тот, о котором она мечтала, откажет ей. Тогда вожатая ещё не знала, что чуть раньше он сказал «нет» своей однокласснице Вале Евдокимовой. Поступил по-джентльменски. Людмиле ничего не оставалось, как пригласить своего любимого учителя, в глазах которого читалась благодарность за неожиданное предложение. Чувства досады, разочарования и … счастья довели её до слёз. Но их никто не увидел. Ребята позвали на сцену, она справилась с эмоциями и снова стала играть для влюблённых и тихо радоваться чужому счастью! Тогда она решила: «Продолжения их отношения не получат!». Но на следующий день ОН снова был в «Пионерской»…
22. «День рождения» … любви
Каждый год первого мая, когда страна праздновала Международный День солидарности трудящихся под лозунгом: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», «Ромео и Джульетта» отмечали день своего знакомства: дарили друг другу незатейливые подарки и обязательно вспоминали, каким он был.
1 Мая все надевали самые лучшие наряды и собирались: ученики – у школы, взрослые – у своих предприятий и организаций, чтобы, выстроившись в колонны, пройти по главной площади города – себя показать и на других посмотреть.
– Да здравствует мир во всём мире! Ура! – доносился из громкоговорителя голос ведущего.
– Ура! Ур-а-а! Ура-а-а! – отвечали многочисленные колонны демонстрантов.
Этот праздник кировчане любили, наверное, за то, что в конце апреля – начале мая природа оживала. Школьники в руках несли украшенные разноцветными бумажными цветами веточки берёзы, старательно «выращенные» в воде за две недели до праздника. Наблюдать за тем, как раскрываются почки и появляются молодые клейкие листочки, – для Люды не было занятия увлекательнее. После демонстрации все расходились. Кто-то спешил в лес на пикник, кто-то – в парк на массовое гулянье, молодёжь – беззаботно разгуливала по улицам, а вечером собиралась у единственного в городе Дворца культуры на танцы, которые для семнадцатилетней Людмилы по-прежнему оставались запретным плодом. Отец не изменил мнения – никакого отвлечения на пустяки.
Первого мая 1977 года девятиклассник и старшая пионервожатая, впервые ни от кого не скрываясь, шли по центральной улице города – Пролетарской – в сторону Нижнего и о чём-то говорили. На небольшом расстоянии от них прогуливалась другая пара: её подруга по спортивной секции Люба Авдеева и любимец девушек из 9 «б» Игорь Луковцев. Он был весёлым, беззаботно-радостным – это как раз и смущало вожатую. Легковесное отношение к жизни она считала большим недостатком. Гена, как никто другой, соответствовал её мировосприятию. И она решила: он – её избранник … немногословный, серьёзный, да и внешне привлекательный.
Каждый день она уже с нетерпением ждала его появления в «Пионерской», а вечерами встречались недалеко от школы. Почти в одно и то же время Гена подъезжал на велосипеде. Длинноволосый, в стильном джинсовом костюме, он проявлял чудеса вождения, вызывая неподдельный интерес девушки.
– Привет! – он поднимал руку вверх и, рассчитывая на положительный ответ, спрашивал: «Погуляем?!».
Люда с радостью соглашалась. Куда идти – ей было всё равно, только бы родителей не встретить. За несколько дней они успели исходить город и его окраины вдоль и поперёк. В небольшом провинциальном Кирове с населением шестьдесят пять тысяч человек – это несложно. Летом живописные берега у озера на Верхнем и у реки Болвы на Нижнем были излюбленными их местами. Редкими зимними вечерами, когда удавалось уйти из дома под разными предлогами, «Ромео и Джульетта» прогуливались вдоль забора, который отделял пешеходную тропинку от городского кладбища, и невольно пугали редких прохожих. Никому в голову не приходило, что здесь могут встречаться влюблённые.
Однажды молодая пара потеряла бдительность. Увлечённые друг другом, они оказались у реки и так простояли бы до утра, если бы … Этот эпизод Людмила будет вспоминать как страшный сон. Правду говорят, счастливые часов не наблюдают. Обнявшись, они горячо целовались, и казалось, что на этой земле, кроме них, никого нет. Тепло разливалось по всему телу. Но мысль о том, как отреагирует отец на её увлечение, опускала с небес на грешную землю. Шума подъехавшего УАЗика Люда не услышала. Только от света фар вздрогнула и поняла, что тайна вот-вот станет явью.
– Папа, – с дрожью в голосе произнесла она. – До завтра! – быстро попрощалась и побежала к мосту.
– Интересно, отец узнал нас? – она долго не могла поднять глаза, когда все собрались на ужин. Губы у неё болели от горячих поцелуев. Ей было стыдно. Обо всём сразу догадалась сестра, чуть позже – мама. Они-то и спасли, казалось бы, безвыходную ситуацию, да и Георгий Тимофеевич пришёл с работы в хорошем расположении духа.
Со временем старшая пионервожатая, вспоминая об объекте обожания, ловила себя на мысли: а стоит ли так далеко уезжать на учёбу, тем более что на окраине Брянска, всего в двух с половиной часах езды на автобусе от Кирова, год назад открылся педагогический институт?! Эта идея пришлась по душе маме, но не отцу.
– Решение поступать в университет никто не отменял, – безапелляционно заявил Георгий Тимофеевич, раздосадованный желанием дочери резко изменить планы.
– Пусть попробует, – вмешалась мама.
Отец промолчал, быстро вышел из комнаты. После этого его редко видели в хорошем настроении. А Люда продолжала делать вид, что её волнует только учёба. Она зубрила обязательные темы по английскому языку, повторяла русский. Вместе с Геной их часто видели в городской библиотеке. Вожатая помогала ему писать школьные сочинения. Читали дополнительную литературу. Вскоре, к радости учителей, Гена стал «хорошистом», а по физике и вовсе – «отличником».
Желание учителя понравиться Людмиле с появлением юного конкурента только усилилось. Он ставил её поклоннику пятёрки, и было, за что. Юрий Капитонович оценил желание будущего выпускника стать если не лучшим, то одним из них. В какие-то моменты казалось, что он смирился с появлением «вздыхателя», так он называл всех, кто проявлял к Людмиле интерес. По его собственному признанию, надежда покорить сердце вожатой таяла день ото дня. Он видел счастливых молодых людей, и на лице появлялась грусть. В этот момент учитель производил впечатление безутешного. Его хотелось пожалеть, но именно в такие моменты физик, как птица Феникс, – символ вечного обновления – «возрождался из пепла», становился сильным, гордым и независимым. Он погружался с головой в учебный процесс, творил … Тогда и появлялись его всевозможные «придумки».
Людмилу «невнимание» учителя задевало, оттого с ещё большим желанием она старалась ему досадить. Физик это чувствовал и не собирался менять правила игры. Только через несколько лет он признается, как тяжело переживал появление Гены. Что творилось у него в душе, знал он один.
Юрий Капитонович изо всех сил старался не показывать виду и по-прежнему с обожанием относился к своей любимице: интересовался, чем живёт вожатая, какие волнуют проблемы, и всегда вызывался помочь. Час истины наступил неожиданно, в самый, казалось, неподходящий момент: в день смерти учительницы по биологии Розалии Борисовны Толпыгиной, которая несколько лет была классным руководителем у Людмилы.
Она долго болела. Высокая, среднего телосложения, ходила по школе всегда с горделивым видом. В какие-то моменты ребята замечали, как у неё начинался нервный тик – непроизвольное судорожное подёргивание головой. В её сумочке всегда находились сердечные капли, по запаху ребята безошибочно определяли, когда «биологиня» принимала успокаивающее средство – «корвалол». Старшеклассники пользовались добротой учительницы. Мало, кто учил её предмет. Чаще всего урок превращались в очередной «классный час»: после занятий никому не хотелось оставаться в школе. Как ни пыталась Розалия Борисовна заинтересовать ребят, у неё ничего не получалось.
– Вот бы нам физика – в классные! – мечтали они.
На похороны учительницы Юрий Капитонович и вожатая приехали вместе. Розалия Борисовна жила недалеко от железнодорожной станции «Фаянсовая». Людмила глазам не поверила, увидев, как скромно жила их «классная». На стенах – полки с книгами, специальной литературой. В квартире стоял всё тот же, до боли знакомый, запах сердечных капель. Гроб с телом вынесли через окно – дверь оказалась слишком узкой. На кладбище несколько человек сказали много добрых слов об усопшей. Но запомнилась речь физика.
– Учитель должен любить своё дело и отдаваться ему без остатка. Розалии Борисовне это удалось.
Людмила не заметила, как покатились слёзы. И ей первый раз не было стыдно.
– Смогу ли я пожертвовать всем ради своей профессии? – спросила она себя.
В тот момент она ещё не знала ответа. Физик подошёл к ней незаметно, нежно коснулся плеча и, как обычно под очередным предлогом, предложил ей заехать в школу.
– Зачем это нужно учителю? – атмосфера прощания с «биологиней» сделала своё дело.
Минут через двадцать они уже шли по пустым школьным коридорам в направлении кабинета физики. Вдруг она почувствовала, как земля ушла из-под ног. Учитель поднял её на руки и … закружил. Людмила опешила от испуга. Но ей хватило сил вырваться.
– Всё равно тебя сильнее любить никто не будет! Ты – смысл моей жизни! – уже вслед уходившей девушке крикнул он.
Сбегая по ступенькам, девушка чуть не упала. Сердце билось через раз. Вечером, встретив Гену, забыла обо всём на свете. Однако слова физика запали в душу.
Приближалось время поступления в институт. Юрий Капитонович сделал очередную попытку уговорить любимую ученицу попробовать свои силы на физико-математический факультет.
– Я тебе помогу подготовиться! – предлагал он. – Ты знаешь основы предмета, много времени не потребуется?!
– Физика нравится, но связывать судьбу с цифрами не хочу, – категорично заявила Людмила.
Учитель расстроился – повод, который позволял ему видеться с вожатой, исчез, как снег в тёплый мартовский день. Он понимал: настанет время, и пути их больше не пересекутся, но, положившись на волю судьбы, предпринимать ничего не стал.
– Значит, так надо! – решил для себя физик, и снова у него на первом плане был учебный процесс.
Идея поступать в Брянский педагогический институт оказалась слишком назойливой. Людмила засыпала и просыпалась с мыслью: стоит ли жертвовать учёбой в северной столице ради любимого?
– Дочь – перед выбором! – догадался отец. – Пусть пробует! – решил он для себя. – Не поступит, тогда точно поедем в Ленинград!
Говорят, предначертанное судьбой, изменить нельзя, разве что внести коррективы. Сдавать вступительные экзамены Людмила поехала с Леной Захаренковой, которая училась в этой же школе и была на год моложе. Узнав, что вожатая собирается в Брянский пединститут, проявила интерес и почти каждый день навещала её в «Пионерской». Людмила, как и подобает будущему педагогу, охотно делилась с ней знаниями, подсказывала, какие темы по английскому языку следует готовить, на какие вопросы по русскому языку искать ответы. Имея опыт, пусть и не совсем удачный, в сдаче экзаменов, она предостерегала свою подопечную от ошибок. Каково же было удивление, нет, скорее всего, разочарование, когда Людмила узнала о том, что её землячка прошла по конкурсу на исторический факультет, а она – нет. По английскому языку, пусть и непрофильному предмету, Людмила получила четверку, Лена – «отлично». Неудаче дочери радовался только отец.
– Слава Богу! – сказал тогда ещё не верущий в Него Георгий Тимофеевич. – Нет худа без добра!
Только сияющие глаза папы и близость любимого помогли девушке пережить неудачу. Через несколько дней она снова села за учебники. Свою помощь предложила школьная учительница английского языка Нелли Степановна Фёдорова. У вожатой с ней сложились особые отношения. Несмотря на разницу в возрасте, они дружили. Когда-то «англичанка» работала в Мурманском пароходстве, принимала радиотелеграммы на английском языке, это ей пригодилось. Она знала грамматику, неплохо была поставлена разговорная речь. Два раза в неделю Людмила приходила к ней домой заниматься. Поступление вожатой на подготовительное отделение Ленинградского государственного университета имени А.А. Жданова, так называемый «рабочий факультет», она посчитала делом чести.
Гена провожал Люду, встречал … Они делились новостями, шутили, играли в баскетбол … Находиться вместе – для них было верхом блаженства!
Привязанность друг к другу крепла день ото дня, а с ней – чувство собственности. С особой силой оно проявилось в одном из походов. В конце учебного года учитель по начальной военной подготовке Александр Иванович Клименко собирал старшеклассников на природе. У него было две цели: отдохнуть, а заодно проверить, как ребята усвоили материал и подготовились к приближающимся соревнованиям по гражданской обороне – на скорость надеть противогаз и химкомплект, установить палатку, с одной спички зажечь костёр, наловить рыбу и сварить уху. Иногда к ним присоединялся тренер по баскетболу Александр Фёдорович Ефимочкин. Желающих посидеть у костра – хоть отбавляй. Костяк – почти все, кто играл в баскетбол, и примкнувшие к ним. Заранее обговаривали место для похода, меню, форму одежды … Все понимали: дождь в любой момент мог расстроить планы, поэтому искренне радовались, когда в этот день светило солнце.
– Кто хочет в поход с двумя ночёвками на Десну? Ехать два с половиной часа на поезде! – спросил военрук.
– Мы! – хором закричали старшеклассники и принялись составлять список необходимых вещей.
Им хватило половины дня, чтобы сняться с места и к вечеру прибыть на станцию Фаянсовая, с которой уходил поезд по направлению к границе Калужской и Брянской областей. Шумная компания подростков вошла в дурно пахнущий общий вагон, выкрашенный в неприятный коричневый цвет. Но это не испортило настроения. Путешествие в кругу друзей настраивало на долгие разговоры. «Ромео и Джульетта» пытались скрыть свои тёплые отношения – Гена подсел к ребятам, Люда расположилась за столиком, за которым без умолку трещали подруги. Только очень наблюдательный человек мог заметить, с какой нежностью они иногда посматривали друг на друга. За разговорами время пролетело незаметно. Поезд остановился на каком-то полустанке, окружённом смешанным лесом.
– Приехали! – то ли с радостью, то ли с сожалением сказал военрук. – К передвижению походным порядком готовы? Шагом марш! – по-военному скомандовал Александр Иванович.
Строем они дошли до первого препятствия – реки, которую перешли вброд. Не все вышли сухими из воды, но никто не роптал. Люда несла пакет с трёхлитровой банкой сметаны, тяжесть которой ощущала только она. В надежде, что ей поможет Гена, дошла до места первого привала. Однако так и не дождалась знаков внимания. Джентльменские качества он проявил по отношению к другой девушке – Вере Наумкиной из 10 «а», игравшей в баскетбол за сборную школы. Вспыхнула ревность!
– Почему ей? В целях конспирации? – спрашивала она себя, едва сдерживая слёзы.
– Не обращай внимания, – опешила невозмутимая Люба Авдеева.
Только через десятки лет Людмила поймёт: это была первая божья весточка – «не твой!».
В походе Гена практически не спал. Он себя прекрасно ощущал в роли «кострового». В одну из таких ночей они остались с вожатой наедине. Тихо сидели у костра, смотрели на жёлтые языки пламени, слушали ночное пение птиц и не на шутку разошедшихся лягушек.
– Ква-а-а, ква-а-а, ква-а-а! – грудным голосом «веселушки» издавали звуки, по которым Люда могла определить: завтра будет хорошая погода.
От назойливых комаров спасли химкомплекты. Только так они смогли справиться с поручением военрука – начистить ведро картошки. Выяснять отношения никому не хотелось. Гена подкладывал хворост. Из лесу принёс несколько осиновых кольев и что-то начал сооружать у костра.
– Через месяц тебе исполнится шестнадцать лет! – решила похвастаться Людмила знанием биографии своего возлюбленного.
– Нет, День рождения у меня сегодня! – спокойно произнёс он.
– В твоей комсомольской учётной карточке стоит дата – 13 июля 1961 года – продолжала вожатая.
– Там – ошибка! – так же спокойно отреагировал Гена.
Вожатая не растерялась. Она сходила в палатку, что-то достала из рюкзака и вернулась. На протянутой руке лежал небольшой брелок для ключей. Он стал её первым подарком. «Новорождённый» поблагодарил за знак внимания и, словно оправдываясь, рассказал о том, почему помог не ей, а другой девушке. Как и предполагала Людмила, – в целях конспирации.
– Глупо! – подумала она про себя. Но ей понравилось признание, тем более она его об этом не просила.
Только в поезде на обратном пути не спавший три дня и три ночи Гена заснул. Она украдкой наблюдала за ним. Ребята играли «в подкидного дурака», а он всё искал какую-то карту – видно было по всему – уже во сне.
Дела пошли в гору. Георгий Тимофеевич и не подозревал, что младшая дочь влюбилась, – так она мастерски усыпила его бдительность. Но когда-то тайное становится явным. Об отношениях Люды и Гены он всё-таки узнал. Произошло это неожиданно. Чтобы подготовить документы для поступления, требовались бумаги из заводоуправления: подтверждение рабочего стажа, характеристика … С будущим свёкром, невысокого роста и худощавым мужчиной, Людмила столкнулась в отделе по технике безопасности. Как потом выяснится, он был хорошо знаком с Георгием Тимофеевичем. Охотно рассказал о своём сыне, который учился на подготовительных курсах при Московском автодорожном институте (МАДИ). Заметив чисто внешнее сходство с Геной, Люда поняла: речь идёт о том, кого она любит. Вечером «Ромео и Джульетта» долго об этом говорили и смеялись – радовались жизни.
23. «Рабфак»
Лето пролетело как один день. Людмила нередко ловила на себе пристальный взгляд отца. В нём читалось: скоро экзамены. Принимали документы с первого октября по двадцатое ноября. Неделя – на вступительные испытания. Зачисление в число слушателей и начало занятий – с первого декабря. Срок обучения – семь месяцев. Временные рамки не позволяли расслабляться. Но чтобы поступить на «рабфак», требовались не только производственный стаж менее года, но и успешная сдача экзаменов. На подготовительном отделении при университете тоже был конкурс – несколько человек на место. На исторический факультет – самый большой. По счастливому стечению обстоятельств, Людмила встретилась в коридоре с высокой, коротко стриженной, седовласой женщиной. Она почему-то обратила внимание на расстроенную провинциалку.
– На какой факультет поступаете? – низким голосом актрисы Татьяны Васильевой спросила она.
– На исторический! – уже не так уверенно, как раньше, ответила Людмила. По гримасе абитуриентка поняла: выбор неправильный.
– Член партии? – в её голосе ещё слышалась надежда.
– Нет! – подписала себе приговор Людмила.
– Тогда не стоит сдавать документы. На факультет принимают только членов КПСС, – сказала, как отрезала, (выяснится позже) преподаватель философии. И тут же спросила:
– Писать умеете? Тогда поступайте на факультет журналистики, – посоветовала она.
– Но там нужны творческие работы? – отчаялась Людмила.
– Для поступление на рабфак – не обязательно, – поспешила утешить восемнадцатилетнюю девушку философиня. – Главное – сдать английский и пройти творческий конкурс.
Ещё раз с тёзкой, Людмилой Ивановной, так звали эту женщину, она встретится на первом курсе. Та будет преподавать журналистам философию.
– С кем посоветоваться, какой сделать выбор? – девушкой овладело смятение.
Папа уже уехал в Киров, сестра – на занятиях. Подсказал ей внутренний голос: была не была! Людмила нашла приёмную комиссию, отдала все свои документы, узнала расписание экзаменов и вернулась в общежитие, где поджидала Лена. Она уже нервничала. Увидев сестру, накинулась с упрёками.
– Ты где была так долго? – чуть не плача, спросила она.
– Подавала документы, – важно ответила сестра.
– На исторический? – больше для проформы поинтересовалась Лена.
– Не-а! На факультет журналистики! – Людмила расхохоталась.
– Ну, и шутки у тебя! – она облегчённо вздохнула.
– Я не шучу! – уже серьёзно ответила абитуриентка.
Лена стала расспрашивать: что да почему?
– Ты писать-то умеешь? – с участливым любопытством спросила она.
Этого вопроса Людмила боялась больше всего. Он приводил её в состояние паралича.
