Tsitaadid raamatust «Жена декабриста»
В детстве я мечтала о подвигах. Нам все время рассказывали про героев. И это казалось красивым - бросаться на амбразуру. Бросаться и погибать. А кругом цветы, цветы. И все поют песни.
Я не могу ответить. У меня нет голоса. Он пропал. Не сел, не охрип, а вообще пропал. Так бывает. У коллежских асессоров пропадает нос, а у училок - голос. В уплату за способность к самоуважению.
Если вы способны жить дальше после случившегося, так и — живите. У разных людей потребность себя уважать сформирована в разной степени.
...Но тут, представьте себе, Миша встретил Юлю и влюбился. Просто несчастье какое-то!
— Несчастье?
—Да, деточка, конечно несчастье. Человек может влюбиться совершенно не вовремя...
Я жду, когда он дойдет "до главного". Чтобы сделать мне больно.
И цепенею. Деревенею. Превращаюсь в мертвую царевну.
Теперь я знаю, почему ее положили в гроб.
Она ничего не смогла - с этими богатырями, - когда дошло до главного. Испугалась и сделалась деревянной.
Нужно было заветное слово, но они ей сказали: "Ты тут одна, в лесу. Выбирать не из кого. А у нас потребности, продиктованные физиологией..."
Их совершенно не в чем винить: они были с нею честны.
Может, общего дела достаточно, и оно заменяет любовь. Оно даже лучше - чище и благороднее, потому что - над телом. А тело слишком эгоистично. Оно готово жить своей жизнью, отдельно от головы. Я знаю это чувство. Оно поднимается из телесных недр, неуправляемое, заставляющее пульсировать кровь. Это неверное чувство, и надо его давить. Главное - это дело.
Музыка истощилась и смолкла. Влад наконец меня отпустил. Интересно, кто мешал мне освободиться раньше? Будто танец - законная зона для приставаний. Согласилась - терпи по полной программе. Такой общественный договор.
И если ты сумеешь зажечь на небе звезду, я сразу ее узнаю — с первой же вспышкой в ночи. И свет лучей, достигших края моей земли, я спрячу у самого сердца, в тайной глубине.
Но это было бы полбеды — если беду можно располовинить.
Я привыкла думать, что война давно кончилась. На войне погиб мой дедушка. В сорок третьем, на Курско-Орловской дуге. Он сражался против страшных врагов — фашистов, и «это не должно повториться».
А Афганистан — какая же это война? Против кого и за что? И вообще — где он, этот Афганистан? Говорили, не войди мы туда, там оказались бы американцы. И это очень-очень плохо — когда американцы в Афганистане. Их следовало опередить. Женьку вместе с другими послали за этим. Простой такой шахматный ход на доске мировой политики. И за это, вот за это — его убили?
