Tsitaadid raamatust «Каменный ангел»
Вторая строфа видоизменена в каждой строке. Первое видение Лесного Царя, из уст ребенка, описательно: «Родимый! Лесной Царь в глаза мне сверкнул!» — тогда как у Гёте («Разве ты не видишь Лесного Царя?») — императивно, гипнотично, — ребенок не может себе представить, чтобы этого можно было не видеть, внушает Царя отцу.
В этой области у поэта может быть только одна молитва: о непонимании неприемлемого: не пойму, да не обольщусь, единственная молитва поэта - о неслышании голосов: не услышу - да не отвечу. Ибо услышать, для поэта - уже ответить, а ответить - уже утвердить - хотя бы страстностью своего отрицания. Единственная молитва поэта - молитва о глухости.
Один прочел Вертера и стреляется, другой прочел Вертера и, потому что Вертер стреляется, решает жить. Один поступил, как Вертер, другой, как Гёте. Урок самоистребления? Урок самообороны? И то и другое.
Состояние творчества есть состояние наваждения. Пока не начал — obsession, пока не кончил — possession.
