Loe raamatut: «Мираж над пустыней», lehekülg 3

– А где дети? – поинтересовалась гостья.

– Я отправила их к моим родителям. Не скажу, что они в восторге, но у отца и матери очень развито чувство ответственности. Воспитание внуков они воспринимают как долг и относятся к этому очень ответственно. – Софи ревностно следила за тем, как Анет оценит их жилище.

– Мне нравится. У тебя очень уютно, дорогая, – улыбаясь, заявила гостья из Парижа, чем вызвала неприкрытую радость хозяйки. – Значит, и мы с тобой можем от души отдохнуть.

– Уверена, что наши мужья сегодня же отправятся кутить в ресторан, – с завистью проговорила Софи. – Мой Жак еще никогда так не рвался в командировку в Париж, как в этот раз.

– Да, они созванивались с Ивоном и наверняка затеяли веселый мальчишник.

– Вот я и подумала, что мы с тобой тоже должны немного расслабиться, поэтому и отправила детей на отдых.

Молодые женщины понятливо засмеялись.

– Какой у тебя костюм, – восторженно заявила мадам Прево. – Вот что значит жить в Париже. Просто шик.

Софи была француженкой и не могла себе позволить только восхищаться подругой. Для баланса отношений надо было и посочувствовать Анет. Ведь именно французы решили считать, что и на солнце обязательно должны быть пятна. С психологической точки зрения поддержание баланса в отношениях между людьми является важным аспектом для их благополучия и гармонии. Когда одна сторона постоянно восхищается другой, это может создать дисбаланс и вызвать чувство дискомфорта у той, кто постоянно находится в роли восхищаемого. А если обе стороны начинают только восхищаться друг другом, то это скоро вызывает ощущения фальши и приторности. Сочувствие проблемам близкого человека позволяют создать более глубокие и доверительные отношения, где каждая сторона чувствует себя понятой и принятой. Это способствует укреплению дружбы и созданию доверительных отношений.

– Мне показалось, что у тебя какие-то проблемы, Анет. Я могу тебе чем-то помочь? – заявила Софи после того как показала гостье дом, и они наконец расположились на диванчике в гостиной.

– Какая ты заботливая. – Лицо Камелии стало немного печальным. – У меня сложности с Ивоном. Но давай об этом поговорим позже. Чуть не забыла. – Гостья всплеснула руками. – Я же привезла тебе небольшой подарок. У тебя скоро именины.

Женщина достала из сумочки коробочку с тиснением золотистыми буквами Cartier. Софи, не отрываясь, смотрела на футляр с немым восторгом и ощущением чуда. Так маленький ребенок смотрит на Деда Мороза, когда он начинает развязывать свой волшебный мешок подарков. Золотые серьги с жемчугом от известного торгового дома казались не просто украшением, а настоящим произведением ювелирного искусства. Их дизайн отличается лаконичностью и элегантностью. Пусть серьги имеют довольно минималистичную форму, но с утонченными линиями золотой оправы они выглядят с особой изысканностью. Софи не могла отвести восторженного взгляда от зеркала.

– О, Анет, это слишком дорогой подарок, – из вежливости проговорила хозяйка дома, но было очевидно, что никакая сила не заставит ее отказаться от такого чуда.

– Я рада, что смогла угодить тебе. Предлагаю отпраздновать это в ресторане.

– Увы, у нас в Медере всего два ресторана, и после Парижа, думаю, они тебя сильно разочаруют, – извиняющимся тоном сообщила мадам Прево.

– Я не для этого приехала на автомобиле, чтобы пешком ходить по сельским улицам, – уверенно заявила Камелия. – Мы едем в Бордо. Это всего пятнадцать километров, и значит, через двадцать минут мы окажемся в приличном месте. Собирайся, мы едем покорять Бордо.

Софи, как школьница, счастливо засмеялась и захлопала в ладоши.

Конечно, это не было экспромтом. Знакомые рекомендовали Анет кабаре «Барокко» на набережной Шартрон. Хорошее обслуживание, изысканная еда, атмосфера кабаре, что еще надо подругам, решившим отдохнуть от семейной жизни? Камелия, ссылаясь на то, что она за рулем, сдерживала себя в выпивке, зато Софи веселилась от души. В результате до машины после чудесного вечера она смогла добраться только с помощью подруги.

На следующий день они снова вернулись в Бордо, но теперь уже досталось магазинам города. Софи сдерживала себя как могла, а Анет, словно подзуживая ее, приобретала наряды легко и непринужденно. Софи очень обиделась на подругу из Парижа. Женщине очень понравился приталенный пиджак изумрудного цвета, она его долго примеряла, но вынуждена была отказаться из-за высокой цены. Анет, напротив, купила его, едва примерив. Всю обратную дорогу мадам Прево ехала, поджав от обиды губы. В результате домашних примерок новых покупок блузка и стильный пиджак парижанке разонравились, и она подарила их хозяйке. Дружеские отношения были восстановлены и скреплены бокалом вина. Потом еще одним. Только после этого Анет поделилась с подругой своими подозрениями об измене мужа. Мужчинам досталось в этот вечер от женщин по первое число. Эти дни значительно укрепили дружбу обеих женщин. Это то, чего так не хватало Софи в маленьком городишке Сен-Медар-ан-Жалле, где местных жителей несколько десятков тысяч, но именно здесь базируется штаб-квартира Центра по производству двигателей для ракетостроения.

Утро очередного дня выдалось солнечным. Подруги проснулись довольно поздно, не спеша позавтракали.

– Предлагаю сегодня устроить пикник, а вечером сходить в кино, – высказала пожелание хозяйка дома.

– Хорошо. Только давай сначала поговорим. – Анет излишне аккуратно поставила кофейную чашку на стол. Внутренне она вся подобралась для главного разговора. – Скажи мне, Софи, я всегда считала, что твой муж хорошо зарабатывает, но по вашей жизни этого не скажешь. У вас что, большие долги?

Ее тон был достаточно требовательным, чтобы просто отшутиться, но не менторский, осуждающий, а скорее сочувствующий. Утренняя беззаботность слетела с лица подруги. В глазах даже появилась некая озлобленность.

– Жак действительно получает хорошие деньги. Мы никому не говорим, но дело в его родителях. Его мать тяжело больна и давно лежит в специальной клинике. Отец едва сводит концы с концами на пособие по старости. Мой муж, как примерный сын, оплачивает все расходы по их содержанию. – Теперь в ее глазах заблестели слезы. – Это большие траты, а у нас двое маленьких детей. Мы экономим на всем, и как из этого вырваться, я не знаю.

«Только не торопись», – вспомнила Камелия наставление опытного резидента. «Если вербовка опирается на корысть, мы должны не просто давать деньги. Мы даем средства на приближение к мечте. Деньги сами по себе или на бытовые мелочи малоэффективны. Ну, положит наш объект еще одну пачку банкнот в сейф, и что? Другое дело, когда эта пачка приближает его к заветной мечте еще на шаг. Вот тогда-то мы ему становимся очень нужны. Вербовщик должен знать эту заветную цель объекта вербовки и всячески подогревать желание к ее достижению».

– Если бы у тебя появились большие деньги, на что бы ты их хотела потратить прежде всего? Что ты хочешь?

– Да на все. Только давай, – беззаботно заявила Софи. – Ремонт надо сделать, детям одежду сменить, они растут как на дрожжах. Только купили, уже мало. Жаку новый костюм тоже пора менять. Много всего.

– Это все быт, а я говорю про самое желанное. Что ты хочешь больше всего.

Софи задумалась, потом тряхнула головой и страстно заговорила.

– Больше всего на свете я хочу послать к черту это захолустье, где я закисаю, а годы идут, и поселиться в своем доме, в приличном большом городе, где есть театры, рестораны, магазины, интересные люди, где бурлит жизнь.

– Так Бордо от вас всего в двадцати минутах езды. А жилье можно снимать или оформить ипотеку, – стала подыгрывать подруге разведчица.

– Так это двадцать минут, если на автомобиле, а мой Жак трясется в муниципальном автобусе. Многие специалисты имеют машины, там и живут, но у нас нет средств на нее.

– Так что важнее для тебя, машина или дом в Бордо?

– Сначала, наверное, машина, – было видно, как глубоко зацепили вопросы Анет подругу. – Тогда можно будет решать и насчет жилья. Мы с Жаком уже думали об этом, даже поругались, но пока нет возможности решить вопрос с машиной.

– Как ты думаешь, когда появится такая возможность? – Анет самой не нравилась такая жесткость вопроса, но вербуемого надо было вывести на самое острие проблемы, чтобы обязательно включились и отрицательные эмоции. По силе воздействия на психику они гораздо сильнее положительных. Объект должен прочувствовать полную безвыходность ситуации, прежде чем предложить вариант спасения.

– Только тогда, когда решится вопрос с его матерью. – Софи потупила глаза. – Мне неприятен этот разговор.

– К этому времени встанет вопрос обучения детей. Им нужна будет хорошая школа. Время идет, мы не молодеем, – продолжала Анет, игнорируя недовольство собеседницы. – Это порочный круг. Ты это понимаешь?

– Да! – резко, почти сорвавшись на крик, ответила Софи. – Но что я могу?

– А на что ты готова?

– Да на все! Мне так надоело это убожеское существование, эта вечная нехватка денег. Чтобы съездить с вами отдохнуть на неделю на курорт мы почти месяц питались одними макаронами. Я не хотела показаться в твоих глазах нищенкой. Я уже на все готова, только бы пожить нормально.

В глазах женщины не было жалости к себе, была только злость и сильное желание вырваться из нищеты.

– Этот автомобиль, украшения, деньги у меня не от Ивона, – продолжила Камелия. – У меня есть друг.

– Вот оно что. – Признание не очень сильно удивило Софи. – У меня, к сожалению, нет такого друга.

– А если бы был?

– Я бы не раздумывала ни минуты, чтобы получить то, что есть у тебя, – тут же отреагировала хозяйка дома.

– Но ты же любишь Жака.

– Тогда ради меня он бы стоял рядом и держал свечку, – цинично и жестко заявила мадам Прево.

Камелия уже давно поняла, что несмотря на сильный характер мужа, у жены хватит сил заставить его поступать так, как хочет она.

– Только он не мой любовник, как, наверное, ты подумала.

Выражение злости на лице женщины сменилось на выражение любопытства – второе по значимости чувство у женщин.

– Вот как? Расскажи.

– Он клиент нашего банка. Я помогаю ему, консультирую по некоторым финансовым вопросам.

– Это не про меня, – разочарованно протянула Софи.

– Он бизнесмен, – продолжила Камелия. – Очень крупный делец, его сфера интересов – оружие и все, что с этим связано. Он занимается прежде всего перспективными разработками и платит за это очень хорошие деньги.

– Ты хочешь, чтобы Жак продавал секреты французских ракет? – сразу догадалась Софи. – Он на это никогда не пойдет.

– Он нет, а ты?

– То есть я должна воровать служебные бумаги мужа, – невольно возмутилась собеседница.

– Не надо ничего воровать. Сделай копии и получи деньги. Зачем Жаку это знать. Он трудяга, и наверняка работает и дома. Ведь так?

– Так, – неуверенно согласилась женщина.

«Видите сомнение у будущего агента, не ждите, когда он вам его откроет. Сами снимайте его тревоги заранее с языка», – так наставлял резидент.

– Ты считаешь это предательством, и тебя это смущает? Я правильно поняла, Софи?

– Да. – В голосе женщины прозвучало облегчение от того, что Анет сама подняла этот щекотливый вопрос.

– Твой муж уже давно занимается ракетами. Скажи, он все время занимается только одной или уже было несколько проектов?

– По-моему, несколько.

– Правильно. Три-четыре года потом они разрабатывают новую модель, более современную, и ценность предыдущей падает в несколько раз. То, что ты успела продать вчера, завтра ничего не будет стоить. Так ты предпочитаешь остаться и честной девушкой, и бедной. Либо тебя немного помучает совесть, но порадуют большие деньги.

«Никогда не забывай о материальном подкреплении. Разжигай алчность».

– Кстати, знаешь, почему я подарила тебе сережки с жемчугом, а не с изумрудом, который больше подошел бы твоим глазам?

– Почему? – тут же сделала стойку мадам Прево, как только услышала про драгоценности.

– К жемчугу с золотом можно подобрать гораздо больше изделий. Найти кольцо с изумрудом точно такого же оттенка, как в серьгах, очень трудно. Этих проблем нет с жемчугом. Подбирай что хочешь. Кольца, броши, колье.

– У одной моей подруги есть жемчужное ожерелье, – вспомнила Софи.

– Ты еще свою бабушку вспомни. Сейчас в моде колье. Представь, на твоей шее золотая паутинка, и на ней в три ряда матово переливается дюжина крупных жемчужин в обрамлении золотых лепестков.

Судя по тому, каким стал отстраненный взгляд француженки, ее накрыл золотой туман желаний.

– Знаешь, сколько таких колье ты упустила за это время?

– Не знаю. Мне надо подумать, – неуверенно произнесла Софи.

– Теперь по поводу врагов. Кто сейчас главный противник Франции?

– Алжирцы. Мы с ними воюем.

– Нужны этим бедуинам на верблюдах секреты ракет Жака?

– Нет, конечно.

– Вот видишь. Еще кто может угрожать Франции?

– Не знаю, – задумчиво протянула женщина. – Немцы? Но мы с ними вместе в НАТО.

– Может быть, русские? – Сама спросила разведчица.

– Вот уж с кем Де Голль воевать точно не будет, так это с Россией. Только благодаря Сталину генерал стал президентом.

– Вот как? – удивилась такой осведомленности советская разведчица.

– Мой отец преподавал историю в лицее, поэтому просвещал нас, домашних, в политике. В сороковом году, когда немцы оккупировали Францию, о Де Голле, тогда еще обычном полковнике, почти никто не знал. Он был всего лишь заместителем какого-то министра. С начала войны он перебрался в Великобританию, так как рассчитывал, что англичане могут поставить его во главе правительства в изгнании, но принципиальный Шарль разругался с Черчиллем, и островитяне сделали ставку на адмирала Дарлана. А американцы сделали ставку на генерала Жиро. Полковник Де Голль оказался в пролете. Тогда он обратился за поддержкой к Сталину, даже ездил к нему в Москву, обещал всяческую помощь и лояльность в будущем. В конце концов Москва заявила, что признает только его. Адмирал неожиданно погиб в Алжире, а Жиро согласился на паритетное сотрудничество, но в конце концов Де Голль его переиграл и стал единственным лидером. Так что с русскими он принципиально воевать не будет.

– Получается, что сейчас явных врагов у Франции нет, – подвела итог разговора Анет. – А вот интересующихся передовой французской технологией довольно много. Это и китайцы, и японцы, израильтяне, южноафриканцы и прочие. Мне кажется, грех на этом не заработать.

«Не оставляй вербуемого наедине с проблемой, дроби ее на отдельные маленькие, простые и понятные вещи», – учили опытные наставники.

– Софи, дорогая, все гораздо проще. Берешь фотоаппарат и щелкаешь бумажки.

– Я не умею фотографировать. У нас даже фотоаппарата нет.

– Вот это точно не проблема. – Анет достала из сумочки коробку из-под духов, но внутри оказался спрятан маленький фотоаппарат. – Это Minox. Вот так вставляешь кассету на пятьдесят кадров, – она ловко показала, что нужно сделать, – и начинаешь фотографировать. Идем, я покажу, как это делается.

– Но я еще не согласилась, – попыталась робко возразить Софи.

– Мы попробуем, и тогда ты решишь, отдавать мне пленку или нет.

Они прошли в кабинет, где работал Жак. Женщина, все еще нехотя, достала из стола папку. «Вербуемый должен сам физически осуществлять действия». Камелия отдала ей фотоаппарат и стала показывать, как им пользоваться. Софи невольно увлеклась процессом фотографирования. Она достала еще и рулон кальки с чертежами.

– Молодец, ну вот и все, – поддержала подругу советская разведчица. – Теперь достань бобину с пленкой.

Мадам Прево выполнила указание. Анет достала из сумочки пачку денег.

– Здесь сто тысяч франков.

«Вид реальных денег – очень важный психологический инструмент. На сомневающегося он действует безотказно», – вспомнила Камелия наставления старших товарищей по разведке. Она положила деньги перед француженкой и протянула руку. Софи не могла отвести взгляда от толстой пачки банкнот и, немного помявшись, вложила пленку в руку приятельницы. Вербовка состоялась. В картотеке советской нелегальной разведки появилось новое досье с агентурным псевдонимом «Маркиза».

Глава 3

Быстро пролетела неделя, и наконец появилась отметка, что агент Виктор вернулся и готов к встрече. Как обычно, после тщательной проверки нелегальный разведчик быстро сел в притормозивший автомобиль, и они как обычно покатили вдоль парижской набережной. Икар сразу заметил, что машина за неделю утеряла почти весь свой блеск, хотя с «Мерседесом» для этого надо очень постараться. Запыленный салон, немытые стекла, пятна на обивке, царапины на облицовке.

– Как отдохнул, Роберт? – с наигранным оптимизмом поинтересовался Икар.

– Оттянулись по полной, – самодовольно ответил американец. – В Монте-Карло спустили все деньги в казино. Сначала я даже выиграл, но потом проигрался в пух и прах. Представляешь, даже не осталось денег на бензин на обратную дорогу.

Это было произнесено с такой гордостью, что Ивон даже не знал, как реагировать. Однако ругать, осуждать такого честолюбца, как Джонсон, означало напрячь отношения с ценным агентом. Это было запрещено руководством, значит, надо найти, за что можно похвалить.

– Молодец, что машину не проиграл, – в шутку заметил Дюваль.

– Слушай, а мне это и в голову не пришло, – на полном серьезе заявил сержант. По его лицу стало понятно, как он жалеет, что не додумался до такой простой мысли сам, там, в казино. Ивон замолчал, снова поставленный в тупик поведением агента. Такая безответственность сулила многие неприятности. Необходимо срочно известить резидента, а за поведением Джонсона установить жесткий контроль.

– Как же выкрутился? Надеюсь, ты никого не ограбил? – не на шутку взволновался оперативник.

– Нет, до этого дело не дошло. Я так набрался за все это время виски, что еле стоял на ногах.

– Уже неплохо, – озабоченно проворчал Ивон.

– Ядвиге пришлось вспомнить молодость, – тем временем продолжал Джонсон. – Она подцепила в баре какого-то немца.

– Что она сделала? – предчувствуя правильный ответ, осторожно уточнил собеседник.

– Я же тебе рассказывал, что она раньше, до нашего знакомства, была проституткой в Вене. В баре стоял полумрак, вот мужик сразу и не разобрал ее возраста, да еще и пьяненький был. Фигура-то у Ядвиги осталась прежняя, довольно привлекательная. Это только с головой стало плохо. Тот Ганс быстро отстрелялся, стал чем-то возмущаться. Я не понимаю по-немецки, но чувствую, что пора. По привычке отбил горлышко у бутылки, даже слова ему не сказал. А тот, как увидел стеклянную «розочку», сразу заткнулся, полностью расплатился и побыстрее убежал, на ходу застегивая штаны. Мы так с Ядвигой над ним хохотали.

Рассказ о том, как агент активно отдохнул на деньги советской разведки, произвел сильное впечатление на нелегала. Икар не сразу ответил. Зато по лицу американского сержанта и по состоянию «Мерседеса» стало понятно, что время они с женой провели весело. Невеселые думы бродили в голове оперативника, но отказаться от такого агента никак нельзя. Только теперь риск привлечь внимание контрразведки из-за поведения агента Виктора становился еще выше. Его тяжелые раздумья прервал Роберт.

– Ивон, у меня жалованье от американского правительства будет только через неделю. Ты мне можешь ссудить немного денег в счет будущего дела? Мы же продолжим потрошить секретную почту дяди Сэма?

– Конечно, Роберт. – Икар протянул американцу рулончик с долларами. – Вот твои деньги, я знал, что после отпуска тебе понадобится отдых.

– С тобой приятно иметь дело, приятель, – сразу повеселел Джонсон. – Кстати, ты можешь еще заказать лекарство для Ядвиги.

– Постараюсь. Что, предыдущие таблетки уже закончились?

– Нет, – немного замялся сержант. – Просто у нее был очередной приступ. Видимо, перебрала с выпивкой. По дороге домой мы остановились на небольшой заправке. Ядвига пошла в туалет, а я в бар, выпить чашку кофе. Посетителей почти не было, и я разговорился с хозяйкой. Не знаю, что подумала моя жена, но что-то точно ударило ей в голову. Она подкралась сзади и со всего размаха врезала мне по голове своей сумочкой. Я от неожиданности слетел со стула и свалил стойку с какой-то мелочевкой. Сигареты, жвачка, шоколадки, все разлетелось в разные стороны. Ядвига орет, ругается, как пьяный матрос, и колошматит без перерыва меня сумкой. Барменша в шоке застыла, посетители тут же на всякий случай убежали. Сумка жены открылась, и из нее все содержимое высыпалось на пол. Я что мог собрал, схватил разбушевавшуюся супругу в охапку и еле утащил ее назад в машину. Она по дороге едва успокоилась. Но таблетки потерялись.

«Их же нельзя надолго оставлять одних», – подумал Дюваль, удивляться он уже не мог.

– Как дела на службе? – перевел разведчик разговор в деловую плоскость.

– Все по-прежнему. Мне так же проситься дежурить по выходным? Вы там еще не решили, когда будет следующая операция?

– Сроки пока неизвестны, в ближайшие выходные проверь шифры замков. Не сменили ли их, пока тебя не было.

– Ладно. Мне показалось, что корреспонденции стало больше, как будто что-то затевается.

Они еще с полчаса поколесили по городу. Ивон подробно расспрашивал агента об обстановке вокруг Джонсона. Пока тревожных факторов не отмечалось.

На посту Председателя всемогущего КГБ СССР Владимир Семичастный чувствовал себя уверенно. В тридцать семь лет возглавить мощную силовую структуру – от этого наверняка у многих бы закружилась голова. Но свою порцию «звездной болезни» он уже пережил. В двадцать лет он уже был секретарем обкома комсомола, а через два года, в 1946-м, возглавил комсомол всей Украины. С войны возвращались парни, закаленные в боях, имеющие реальные заслуги перед Родиной. Но фронтовики народ ершистый, свой страх они потеряли в смертельных боях, а это не лучшие качества для чиновника. Уверенность Володе придавало, прежде всего, то, что на это место его притащил предыдущий руководитель комитета, друг и старший товарищ Александр Шелепин. Он ушел дальше по карьерной лестнице, стал еще ближе к заветной цели – руководству всей партией. Далеко пойдет Александр Николаевич, значит, надо за него покрепче держаться. Приход очередного «комсомольца» в разведку старожилы пережили уже более спокойно. Тем более что новый начальник не стал, как его предшественник, менять руководящие кадры. В КГБ все начальники отделов были старше Семичастного. Никто не воспринимал его как профессионала, все понимали, что он прежде всего человек Шелепина. Но Владимир Ефимович правильно оценил ситуацию и, в отличие от Шелепина, стал вникать в дела службы. Держался он нарочито строго, был самолюбив и властолюбив. Первые свои решения принимал, заручившись одобрением подчиненных. На него впервые обрушился такой вал всеобъемлющей информации и разнообразных материалов, что он практически захлебнулся. До назначения на такую должность он принимал участие только в одной операции, операции по удалению аппендицита. Шелепин прекрасно понимал, что, не имея опыта, его протеже легко может стать марионеткой в руках более опытных «волков» разведки и контрразведки, идя у них на поводу. А Семичастный выработал свой стиль. По оперативным вопросам приглашал не только начальников главков, но и ведущих это дело оперативников. Вникая в подробности, опираясь на мнение опытных сотрудников, новый председатель подводил их к выработке решения. Тогда ему оставалось только согласиться с их решением, напомнив, что коль они предложили, то и выполнять, и отвечать за исход дела будут именно они.

– Александр Михайлович, – обратился Семичастный к начальнику разведки Сахаровскому. – Меня вызывали на совещание в Центральный Комитет. Товарищи интересуются реакцией американцев после разрешения берлинского и особо карибского кризисов. Какова их реакция? Успокоились или втайне что-то замышляют?

– Это вопрос скорее к министерству иностранных дел. Дипломаты товарища Громыко чаще встречаются с американскими политиками.

– С политикой все понятно. Инстанцию интересуют действия прежде всего военного характера. Есть материалы, подтверждающие нарастание эскалации в штабах НАТО? Чем сейчас дышат эти вояки?

– Такого уровня информацию мы можем оперативно получить только через «Карфаген». Но очередную выемку документов из фельдъегерского центра НАТО мы можем произвести только с санкции Центрального Комитета, – напомнил генерал.

– Считайте, она у вас есть. Готовьте мероприятие, Александр Михайлович.

– Какую сумму мы можем выплатить нашему агенту? Без вашей визы не имею права.

– Ваше мнение, товарищ Сахаровский?

– Две тысячи долларов. Прошлый раз платили столько же.

– Пожалуй, соглашусь с вами.

– По моему мнению, товарищ Председатель, надо наградить и товарищей, осуществляющих эту важную операцию. Прежде всего оперативного сотрудника, нашего нелегала Икара и руководителя парижской резидентуры полковника Лазарева. Ему давно уже пора присвоить звание генерала.

– Вы же знаете, – поморщился Семичастный, – генеральские звания утверждает сам товарищ Хрущев. А у него мнение, что в КГБ и так много «лампасников». Давайте с этим вопросом подождем, а сотрудника, конечно, поощрите.

– Владимир Ефимович, за последние годы практически ни один старший офицер КГБ не стал генералом. Начальники отделов так и ходят полковниками по многу лет.

– Я вас услышал, товарищ Сахаровский, – повысил голос Семичастный. – Не стоит на меня давить. Никита Сергеевич умеет ценить людей, значит, работать надо лучше. Вам все понятно?

Новый Председатель КГБ старался быть выдержанным с подчиненными ему руководителями разведки и контрразведки, которые были старше его и опытнее, но тема генеральских погон являлась для него болезненной. Среди генералов и полковников он, даже не военнообязанный, чувствовал себя белой вороной. В отличие от своего предшественника и кумира Шелепина, Семичастный страстно мечтал стать генералом и хотя бы в звании стать равным подчиненным. Но даже намек на тему высоких званий у спецслужбы вызывал гнев у Хрущева.

На то, что в ближайшее время планируется провести очередное изъятие секретных документов из тайного фельдъегерского центра, Джонсон отреагировал ожидаемо радостно.

– Это хорошо. А то я поиздержался.

Процедура уже была проверена, поэтому он не волновался. В отличие от советских разведчиков. Высочайшая степень важности операции «Карфаген» требовала и значительной тщательности ее исполнения. О самой операции в парижской резидентуре знали только четверо, но в подготовке было задействовано гораздо больше сотрудников. Встреча специалистов из Москвы, обеспечение безопасности на маршрутах, отслеживание активности полиции и контрразведки, группы на случай внештатных ситуаций.

Как обычно, в полночь с субботы на воскресенье Джонсон вскрыл замки и не торопясь сложил в синюю сумку три десятка конвертов. Через 15 минут он передал сумку Феликсу и вернулся в бункер. Теперь у него было три часа до очередного контакта, чтобы забрать сумку назад. Роберт включил радиоприемник и решил перекусить.

Икар на приличном расстоянии проконтролировал передачу, не вылезая из автомобиля, и так же вернулся к бункеру, наблюдая за обстановкой вокруг.

Ранняя весна во Франции – это поистине особенное время. Воздух наполнен свежестью и ароматом первых цветов. Легкий ветерок приносит с собой запахи пробуждающейся природы, а солнце ласково греет озябшую за зиму землю. Не сравнить с весной в России, где в это время еще может быть прохладно и переменчиво, во Франции уже ощущается тепло, которое располагает к романтическим прогулкам вдвоем. Здесь нет такого активного таяния сугробов снега, значит, нет и распутицы, громадных луж и непроходимой грязи. Прогулки по весенним улицам Парижа становятся особенно приятными. Аромат цветущих каштанов смешивается с запахами жареных кофейных зерен и свежеиспеченных булочек, а старинные здания и уютные кафе создают особую атмосферу вечного города.

В отличие от своего советского куратора, находившегося в напряженном ожидании, Роберт пребывал в благодушном расположении духа. По радио шла какая-то передача о политике, навевавшая на сержанта сонное настроение, особенно после сытного ужина. Он растянулся на диване и стал размышлять о приятном. Как он потратит гонорар, полученный от русских за сегодняшнюю операцию. Мягкий диван и скучная передача по радио сделали свое подлое дело.

Стрелка на часах приближалась к трем часам, Ивон почувствован некоторое облегчение. Никаких непредвиденных ситуаций, таких как срочный прилет курьеров из Америки или появление проверяющих, не произошло. Феликс уже должен подъезжать, а Джонсон должен скоро появиться из дверей бункера, чтобы сесть в свой «Мерседес» и поехать на обмен документов на деньги. Начинал накрапывать дождик.