Loe raamatut: «Мифы о начале времен. От демиурга и хаоса до великана Имира и змеи-прародительницы»

Утверждено к печати Ученым советом Института славяноведения РАН (Протокол № 7 заседания Ученого совета ФГБУН Института славяноведения РАН от 30.09.2025).

Рецензенты: д-р филол. наук О. В. Белова д-р филол. наук, проф. А. Б. Мороз

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Петрухин В., 2025

© Оформление. ООО «МИФ», 2026

* * *

Предисловие

В начале авторского увлечения сравнительной мифологией было участие в составлении и редактировании двухтомной энциклопедии «Мифы народов мира» (гл. ред. С. А. Токарев, 1980–1982), эта работа была продолжена на славянском материале при подготовке пятитомного этнолингвистического словаря «Славянские древности» (под ред. Н. И. и С. М. Толстых, 1995–2012), популярной энциклопедии «Славянская мифология», собрания славянских текстов в книге «Народная Библия» (сост. О. В. Белова, 2004) в Институте славяноведения РАН. В 2000-е годы стало возможным комментированное издание трудов ведущего румынско-американского религиоведа Мирчи Элиаде, подготовленное в сотрудничестве с А. С. Старостиной («История веры и религиозных идей», т. 1–3, 2001–2002). Без этой работы и сотрудничества с ведущими отечественными мифологами и исследователями славянской традиции не могла бы быть написана эта книга. В подборе оригинальных текстов для первого издания книги («Мифы о сотворении мира», 2005) принимала участие моя жена И. И. Соколова (1950–2010).

Автор не стал перегружать популярную книгу ссылками на академическую литературу, особое внимание в ней уделяется славянским сюжетам.

Введение

В книге речь пойдет о «временах» в разных традициях, а не о собственно научной категории времени: в донаучном мифологическом сознании течение времени различалось в разном мифологическом пространстве – на том свете (в раю или в преисподней) оно протекало быстрее, чем в мире живых людей. В глазах библейского Творца тысячелетие земной истории и даже само творение приравнивалось к одному мгновению, что порождало наивные с точки зрения позитивной науки расчеты, чему могли быть равны в человеческом измерении шесть дней библейского творения.

Эти расчеты становились особенно актуальными в периоды исторических кризисов и ожидания конца света. Такой кризис сопровождал рождение христианства, когда начался отсчет новой христианской эры (I век н. э.): жертва христианского Спасителя, искупившая первородный грех прародителей Адама и Евы, означала рождение нового Адама. Приравнивание шести дней творения шести тысячелетиям человеческой истории позволяло отнести сотворение мира к середине шестого тысячелетия до Рождества Христова (по иудейскому летоисчислению творение свершилось в 3761 году до н. э.). Христос обещал скорое второе пришествие и Страшный суд, но точное время наступления конца света определялось Творцом. Это породило бесконечные расчеты времени последнего суда, часто не учитывающие специфику мифологического сознания: в бесчисленных «видениях» того света, венцом которых была «Божественная комедия» Данте, оказывалось, что Страшный суд уже имел место и грешники уже претерпевают муки в аду¹.

Сошествие Христа в ад. Адам и Ева в мольбе простирают к нему руки, стоя на вершине разрушенной башни. Позади них из глубин ада поднимаются персонажи из еврейской Библии, среди них Авраам и Исаак с жертвенным барашком и Ной с моделью ковчега. Последователь И. Босха.

The Metropolitan Museum of Art

Математические расчеты, а не визионерство давали Творцу мгновение для совершения Суда, и человечеству отпускалось тысячелетие на его ожидание: в Х веке новой эры интенсивно строились храмы для спасения душ верующих во всей Европе, а летописный князь Владимир после демонстрации ему картины Страшного суда греком-проповедником крестил Русь. Еще полтысячелетия отводилось для второго пришествия в Европе: в середине XV века под ударами мусульман – османов – пала Византия, «второй Рим», оплот восточнохристианского мира. На Руси с середины VI тысячелетия от сотворения мира («от Адама») ждали конца света, в 1492 году (шесть тысяч лет от сотворения мира даже перестали рассчитывать праздники по церковному календарю (пасхалии). Правда, эти расчеты не лишили строителей Российского государства исторического оптимизма: Иван III стал строить Московское государство – третий Рим, взамен павшего «второго Рима» – Византии. Впрочем, и на западе Европы христианским испанским королям удалось завершить Реконкисту – отвоевание Испании у мусульман. Колумб же убедил этих правителей в том, что он найдет земной рай, и в том же 1492 году смог организовать экспедицию, открывшую Америку.

В иной традиции, которая сформировалась в Древней Индии, а с буддизмом распространилась по всей Азии, напротив, время считалось бесконечным, как и число вселенных и перерождений всего живого: об этих космических циклах, связанных с днями и ночами творца Брахмы, пойдет речь в главе 9. День Брахмы равен миллиардам человеческих лет. «Исторический мир, общества и цивилизации, создаваемые трудом и усилиями тысяч поколений, – характеризовал эту традицию Мирча Элиаде, – все это иллюзорно, потому что на плане космических ритмов исторический мир длится всего лишь мгновение»². Радикальный выход – отказ от участия в бесконечной цикличности бессмысленного мира, уход от него в аскезу (монастырь) или саморазрушительное (как у аскетов и героев эпоса) приятие своей жизненной судьбы. Пережить «ужас» истории, по Элиаде, позволяет познание «мифов о вечном возвращении», мечты о возвращении золотого века всеобщего бессмертия, когда само время отсутствовало.

Всемирная история в европейской традиции не сводилась к бесконечным циклам и начиналась «от Адама» (или нового Адама – Христа). Начнем и мы с текста Книги Бытия, заново переведенного с древнееврейского и прокомментированного М. Г. Селезневым³.

Глава 1. «В начале»: шесть дней творения

Библия начинается констатацией, которая воспринимается как естественная:

 
В начале сотворил Бог небо и землю.
 

Сходным образом начинаются дошедшие до нас древнейшие космогонии:

 
От начала начал, от дней сотворения мира,
От начала начал, от ночей сотворения мира,
Когда установили судьбы,
Когда Ануннаки боги родились⁴.
 

Так начинается рассказ о творении, сохранившийся на клинописных табличках и зародившийся за тысячелетия до библейского повествования. Однако в начале этого рассказа отсутствует собственно Творец, боги, о которых еще пойдет речь, только рождаются, время в виде разделения дней и ночей уже существует.

Библейский зачин лишь отчасти напоминает повествование о начале в совершенно иной древней традиции – древнеиндийская «Брихадараньяка упанишада» утверждает, что «в начале здесь не было ничего. [Все] это было окутано смертью или голодом, ибо голод – это смерть. Он [зовущийся смертью – пожелал]: “Пусть я стану воплощенным” – и сотворил разум. Он двинулся, славословя, и от его славословия родилась вода»⁵.

Абсолютно негативное начало в этом повествовании приводит к отождествлению Творца с «ничем» – со смертью, но слово, создающее воду, напоминает нам о евангельском продолжении ветхозаветного начала: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Ин. 1:1). Неслучайно библейское творение каждый день начинается со слов: «И сказал Бог».

В Ветхом Завете творение также допускает предвечное существование воды:

Земля была пуста (в синодальном переводе – «безвидна». – В. П.) и пустынна, тьма была над пучиной, и дух Божий веял над водами.

Вода во всех традициях была основой жизни – такова и живая вода русских сказок. Вода как основа творения – общее место мифологической космогонии. В цитированной упанишаде земля возникла из затвердевшей пены. В архаических космогониях, о которых еще пойдет речь, творец создает землю, доставая ее со дна первичного океана, или птица-творец сносит в его воды яйцо, из которого возникает мир. Библейский первобытный океан ассоциировался с тьмой – хаосом, который преодолел Творец⁶:

И сказал Бог:

– Да будет свет.

И появился свет. Бог увидел, как хорош свет, и отделил его от тьмы, дал свету имя «день», а тьме – имя «ночь».

Настал вечер, настало утро – первый день.

Творец благословил творение, начав отсчет дней.

И сказал Бог:

– Пусть средь воды будет свод, разделяющий воду надвое.

И стало так. Бог создал свод, и отделил воды под сводом от вод над сводом, и дал своду имя «небо».

Настал вечер, настало утро – второй день.

Небесный свод призван был содержать воды – «хляби небесные». Божий престол виделся пророку Иезекиилю «на своде, который над главами херувимов» (Иез. 10:1). Недаром библейского Творца в библейской традиции сравнивали с архитектором: в библейской книге Иова диалог о Творце содержит вопрос о том, кто положил краеугольный камень в основание земли при ликовании звезд (Иов. 38:6–7). Продолжением этой темы стала уже евангельская метафора, адресованная апостолу Петру (значение греческого имени – «камень»): «Ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16:18). Всякое строительство, включая закладку города, храма или обычного дома, воспринималось в архаических традициях как космогонический акт и могло сопровождаться исполнением космогонических гимнов, астрологическими поисками места для закладки фундамента и т. п.⁷

И сказал Бог:

– Пусть воды, что под небом, соберутся вместе и покажется суша.

…Бог дал суше имя «земля», а собравшимся водам – имя «моря». И увидел Бог, как это хорошо.

И сказал Бог:

– Пусть из земли произрастут растения: травы, дающие семена, и деревья <…> приносящие плоды с семенами.

И стало так… И увидел Бог, как это хорошо.

Настал вечер, настало утро – третий день.

И сказал Бог:

– Пусть будут светила на своде небесном, чтобы отделять день от ночи, указывать сроки, отмерять дни и года <…>

И стало так. Бог создал два больших светила: большее – управлять днями, меньшее – управлять ночами, и звезды. Бог поместил их на своде небесном, чтобы они освещали землю, управляли днями и ночами и отделяли свет от тьмы. И увидел Бог, как это хорошо.

Настал вечер, настало утро – четвертый день.

Сотворение мира. Миниатюра из Штаммхеймского миссала, 1170-е гг.

The J. Paul Getty Museum, Los Angeles, Ms. 64 (97.MG.21), fol. 10v

Мироустройство целиком зависело от воли Творца – день и ночь были созданы прежде светил, которые почитались в Библии «воинством небесным», ангелами и «сынами Божьими», подвластными Создателю – Саваофу. При этом самостоятельное значение, которое придавали звездам древние маги и средневековые астрологи для предсказаний, считалось еретическим. Служебную роль светил подчеркивает Библия: они призваны «указывать сроки, отмерять дни и года». Впрочем, один из древних комментаторов Книги Бытия в I веке н. э., Филон Александрийский, грекоязычный последователь Платона, признавал и значение небесных знамений как свидетельств Божьих замыслов⁸.

И сказал Бог:

– Пусть вода кишит живыми существами. А над землей, по своду небесному, пусть летают птицы.

И Бог сотворил огромных чудищ морских, и разные виды живых существ, которые снуют и кишат в воде, и разные виды крылатых птиц.

И увидел Бог, как это хорошо, и благословил их:

– Будьте плодовиты и многочисленны, наполняйте воды морей. И пусть на земле будет много птиц.

Настал вечер, настало утро – пятый день.

И сказал Бог:

– Пусть земля породит разные виды живых существ: скот, мелкую живность и разные виды зверей.

И стало так. Бог создал разные виды зверей, скота и всякой живности, которая снует по земле. И увидел Бог, как это хорошо.

И сказал Бог:

– Создадим человека – Наш образ и Наше подобие, – чтобы он господствовал над рыбами в морях, и над птицами в небе, и над скотом, и над всею землею, и над всею живностью земной.

Бог сотворил человека, образ Свой,

Божий образ Он сотворил <…>

Смысл пассажа о сотворении человека вызвал тысячелетнюю полемику: Филон полагал, что обращение Творца к некоему «соавтору» творения («создадим человека») означало участие неких помощников – упоминающихся в Библии «сынов Божиих» (?), которые сотворили смертную греховную плоть. Христианские комментаторы, напротив, видели в этом помощнике одно из лиц Троицы, христианского Спасителя – сына Божьего. Но само имя Творца в этой части рассказа о творении используется в уважительном (на «вы») множественном числе – Элохим («боги», о чем еще пойдет речь). Формой творения был именно «образ Божий» – доступный сотворенному, подчеркивал Филон, ибо сам Бог не имеет видимого образа.

Эти видимые разночтения в тексте библейского откровения привели к бесчисленным дуалистическим интерпретациям у гностиков, манихеев (см. о Мани в главе 10) – вплоть до собственно иудейской мистической конструкции о некоем Адаме Первоначальном (Адаме Кадмоне), воплощавшем все начала творения (землю, небо и воду)⁹.

<…> мужчину и женщину сотворил

И благословил их Бог такими словами:

– Будьте плодовиты и многочисленны, заселяйте землю и овладевайте ею. Господствуйте над рыбами в морях, и над птицами в небе, и над всеми животными земли.

И сказал Бог:

– Я отдаю вам в пищу все травы с семенами, какие есть на земле, и все деревья, приносящие плоды с семенами. А зверям, и птицам, и живности земной – всем, в ком дышит жизнь, – Я отдаю в пищу зелень растений.

И стало так. Бог оглядел Свое творение – оно было очень хорошо.

Настал вечер, настало утро – шестой день.

Творение в целом Создатель оценил в превосходной степени – «очень хорошо». В кратком варианте антропогонии – рассказа о сотворении человека по образу и подобию Божию – Создатель дает заповедь о растительной пище для всех живых существ. В цитированном древнеиндийском мифе голод и смерть господствуют в мире до сотворения космоса; в шумерском мифе сами боги должны были заботиться о своем пропитании, пока Энки не создал человека по своему образу, чтобы возложить на него долг добывать пищу. Библейский Творец не нуждается в физическом насыщении: речь в Бытии далее идет о символических пищевых запретах и предпочтениях.

Так были созданы небо и земля и весь строй творений небесных и земных.

В день седьмой Бог завершил труды созиданья.

В день седьмой Бог пребывал в покое:

<…> Благословил Бог день седьмой

и священным его сделал,

ибо в этот день Он пребывал в покое:

Он окончил труды сотворенья и созиданья…

День отдыха, в Ветхом Завете именуемый шаббат («покой»), сохранился в традиции выходных дней семидневной рабочей недели по сей день (суббота). Уже Филон Александрийский утверждал, что седьмой день – праздник всех народов, ибо это день рождения всего мира. В христианской традиции славянских народов за седьмым днем – воскресеньем – сохранилось название «неделя» (со значением запрета на всякие дела, работу). Число семь почиталось Филоном священным – воплощающим основные координаты сотворенного мира: три зоны мироздания (небо, земля, преисподняя) и четыре стороны света.

Библейская традиция отказалась от традиционного архаического мифа о творце, навсегда удалившемся от дел вселенной после сотворения мира (deus otiosus, известный уже античному атомисту Эпикуру), подобно удалившемуся в некую страну Востока индейскому Кецалькоатлю, и доверившем повседневное течение этих дел младшим «специализированным» божествам. Таким лишенным актуального значения и культа стал древний индоевропейский бог Дьяус, воплощавший небо: его сменил громовник Индра в ведийской традиции; греческий громовержец Зевс (чье имя было родственно имени Дьяус) оттеснил предков – самое небо Урана и собственного отца Кроноса (владыку золотого века), с ним следовало торговаться о жертвах (см. в главе 6). Библейский Бог не нуждался в культе, о чем пророчествовал Исайя (Ис. 66:3)¹⁰. Человеческая история продолжала зависеть от воли Творца.

ВОТ ПОВЕСТЬ О НЕБЕ И ЗЕМЛЕ – О ВРЕМЕНИ, КОГДА ОНИ БЫЛИ СОТВОРЕНЫ.

Когда ГОСПОДЬ Бог создал землю и небо, то не было на земле ни куста, ни травинки. Ведь ГОСПОДЬ Бог не посылал еще на землю дождя и не было людей, чтобы ее возделывать. Лишь поток, что поднимался из недр, орошал землю.

Эта главка Книги Бытия породила упомянутую дискуссию о причинах двух редакций творения. Словом Господь в русских переводах передается непроизносимое личное имя Бога – Яхве; витавший над водами «в начале» Творец именуется на библейском иврите Элохим – «боги» (во множественном числе): как уже говорилось, речь идет не о многобожии, а об уважительном наименовании Творца, творческая потенция которого вмещала все множество тварей. Очевидна, однако, разница в описании космогонии у «яхвиста» и «элохиста»: у первого речь идет о бесплодной земле, у второго – о начальной водной стихии. «Яхвист» не перечисляет дней творения – он сосредоточен на творении человека и плодородии.

Уже в древности – в начале нашей эры – интерпретаторы этого текста подозревали, что творение в Библии зависело от воли двух творцов: духовного и практически не участвовавшего в творении Элохима и создавшего материальный мир и присущее ему зло Яхве. Этот религиозный дуализм широко распространился с учениями античных гностиков и иранских дуалистов (в том числе в манихействе) и сохранился в позднейших славянских дуалистических легендах (см. в главе 10).

Комментаторы спорят о том, что за «поток» орошал землю, – ясно, что это не одна из упомянутых далее райских рек: плодородие Земли обетованной, вначале именовавшейся Ханааном, не зависело от речных разливов. Плодородие в виде дождя должен был посылать Творец.

И создал ГОСПОДЬ Бог человека из пыли земной, вдохнул в его ноздри дыхание жизни, и человек ожил.

В Эдеме, на востоке, ГОСПОДЬ Бог насадил сад и поселил в нем человека <…> ГОСПОДЬ Бог вырастил в саду всевозможные деревья, приятные взору и с хорошими плодами, а посреди сада – дерево жизни и дерево познания добра и зла.

Из Эдема вытекает река; она орошает сад, а далее разделяется на четыре рукава. Один из них называется Пишон, он огибает страну Хавила – ту, где золото <…> Вторая река называется Гихон и огибает страну Куш. Третья река называется Тигр, она течет к востоку от Ашшура. Четвертая река – Евфрат.

О райском саде, расположенном в центре мифологического мира, и особенно о мировом древе – оси этого мира, растущем над священным потоком, еще будет рассказано. В Книге Бытия этот источник имеет четыре рукава, которые в мифологических космологиях соотносятся с четырьмя сторонами света. Но Библия ориентирована уже на историческое будущее человечества, и четыре реки оказываются потоками, которые дали основу для древнейших цивилизаций: Тигр и Евфрат образовали Междуречье – Месопотамию, Пишон и Гихон считаются истоками Нила, на берегах которого возник Египет.

Поселив человека в Эдемском саду, чтобы он возделывал этот сад и берег его, ГОСПОДЬ Бог дал человеку такой наказ:

– Ты можешь есть плоды любого дерева в этом саду, кроме дерева познания добра и зла. Не ешь его плодов: если съешь – в тот же день умрешь.

ГОСПОДЬ Бог сказал:

– Плохо человеку быть одному. Я сотворю для него помощника, ему под стать.

ГОСПОДЬ Бог создал из земли всевозможных зверей и птиц и привел к человеку, чтобы посмотреть, как тот назовет их. Так животные получили от человека свои имена.

Адам дает имена животным. Нортумберлендский бестиарий, ок. 1250–1260 гг.

The J. Paul Getty Museum, Los Angeles, Ms. 100 (2007.16), fol. 5v

Всем домашним животным, всем птицам, всем зверям дал человек имена – но не нашел среди них помощника себе под стать. Тогда ГОСПОДЬ Бог погрузил человека в глубокий сон и вынул у него ребро, а место, где оно было, закрыл плотью. Из ребра ГОСПОДЬ Бог создал женщину и привел ее к человеку. Человек сказал:

– Это кость от кости моей,

плоть от плоти моей.

Женщиной названа будет она,

ибо взята из мужчины.

(Вот почему мужчина оставляет отца и мать, и живет с женою, и становится с нею единой плотью. – В. П.)

В целом этот текст Книги Бытия – самый знаменитый миф о творении. Им начинается «Книга книг» – Библия, рукописные тексты которой создавались в I тысячелетии до н. э. Библия почитается цивилизованным человечеством доныне. Записанный по-древнееврейски, этот миф был переведен на все языки. С Шестоднева – перечисления событий первых дней творения – начинались десятки хроник, посвященных всемирной истории; в русской Начальной летописи рассказывается, как князь Владимир в 986 году (накануне Крещения Руси) спросил у миссионера грека Философа о содержании христианской веры, и тот отвечал: «В начале сотворил Бог небо и землю…»

Переводчики и интерпретаторы спорят о смысле едва ли не каждого слова – верно ли оно передает суть рассказа, ведь этот рассказ почитался как богодухновенный и неточность понимания искажала замысел Божий. Задача перевода была не из легких: к примеру, по-древнееврейски слово «дух» – руах – существительное женского рода и может означать также «дуновение», «дыхание», «ветер», поэтому множество комментаторов Библии по-разному интерпретируют начальную фразу первой книги Библии – Книги Бытия.

Господствующим оказалось иное – «естественно-научное» отношение к Библии и ее мифологии. «Материалисту» не нужно было понимать и интерпретировать библейский текст: и так было ясно, что библейский миф, как и всякий миф, рассказ о чудесном, – бессмыслица; мир не мог быть создан за шесть дней, материя вечна, Вселенная бесконечна, эволюция разных видов животных и растений продолжалась миллионы лет, а человек произошел от обезьяны, а не из «праха земного».

Для комментаторов очевидно было, что Шестоднев с седьмым нерабочим днем связан с естественным лунным циклом. Правда, Филон Александрийский указывал на аллегорическое значение числа шесть как идеального числа – произведения чисел 2 и 3¹¹: мир был создан в разуме Творца его Словом – Логосом – одномоментно. «Премудрость Божия» (София) предшествовала творению: согласно Книге Премудрости Соломона, мир был создан из вещества, лишенного образа, Духом силы Божьей, расположившей все мерою, числом и весом (Прем. 11:18, 21).

Но сама наука развивается, и то, что было всем ясно сто лет назад, вдруг оказывается «мифом». Антропологи долго выстраивали эволюционную цепочку, которая вела бы от человека к обезьяне, искали «недостающие звенья», но чем подробнее становилась картина развития видов, тем яснее было, что речь должна идти не об эволюции, а о «революциях» – творческих скачках в развитии предков человека. Наконец, данные генетики показали, что тот «очевидный» предок человека, который умел делать довольно сложные орудия и даже подобия жилищ, – неандерталец – не был предком человека современного вида, а жил одновременно с ним и был вытеснен «человеком разумным», Homo sapiens. Генетики полагают, что человек современного вида сформировался около 200 тысяч лет назад в Восточной Африке, которую в те времена можно было считать «Эдемом», райским садом, и что у истоков человечества стоял узкий коллектив родственников, так что можно говорить об условных «праотце» и «праматери» человечества. Как произошло это событие и что позволило человеку современного вида около 40–20 тысяч лет назад заселить почти весь Старый Свет, остается предметом научных поисков.

Сторонники божественного происхождения мира – творения (креационисты), изумленные гармоничным единством Вселенной – от структуры атомного ядра до Солнечной системы, оказываются в сложном положении, пытаясь cопоставить данные естественных наук и религиозного текста. Их изумление перед всемогуществом Творца продолжает собственно библейскую традицию: «От духа Его – великолепие неба; рука Его образовала быстрого скорпиона» (Иов. 16:13). В растиражированном американском издании это изумление касается места Земли в Солнечной системе: Земля по божественному устроению находилась на «правильном расстоянии от Солнца» – если бы расстояние было иным, температура была бы слишком высокой или низкой для возникновения жизни¹². Получается, однако, что Солнечная система была независима от воли Творца, если он не мог создать жаро– или морозоустойчивые существа. Разнообразные мифы как раз повествовали о таких существах, недаром во многих традициях человека лепили из глины гончары-демиурги, а после грехопадения люди стали нуждаться в одеяниях, созданных для них Творцом. Впрочем, полемика о происхождении разумной жизни продолжается – сам Дарвин не решался прямо выводить человека разумного «из обезьяны». Выдающийся лингвист Вяч. Вс. Иванов замечал в предисловии к одной из последних книг: «Будущий разумный наблюдатель Вселенной как бы имелся в виду с самого начала <…> структурой Вселенной задана возможность того, что ее будущие обитатели и наблюдатели могут задавать вопросы о ее устройстве»¹³.

В геологической истории Земли не раз возникали угрозы гибели всего живого. Выживание в экстремальных условиях стало основой теории эволюции. В эпоху антропогенеза неандертальцы с их большой массой тела имели преимущество и расселились в Евразии во время оледенения, но с отступлением ледника уступили место человеку современного вида¹⁴.

Мы приводим эту полемику совсем не для того, чтобы обосновать «научность» библейского мифа о творении. Библейский миф – это не научный, а символический текст, нуждающийся в истолковании, и уже приводились ранние опыты такого истолкования. Но один эпизод библейского мифа о творении вспоминается в связи с самым началом человеческой культуры, точнее – с началом науки и искусства. «Господь Бог создал из земли всевозможных зверей и птиц и привел к человеку, чтобы посмотреть, как тот назовет их; так была создана зоология – животные получили от человека свои имена». Человек оказывается здесь соавтором самого Творца, ибо в древней мифологии назвать имя – значит принять участие в творении и иметь власть над тварью (знавший тайное имя самого Бога, которое передается в приведенном тексте как ГОСПОДЬ, получал власть над Вселенной). Мы вернемся к славянским легендам о том, как Адам назвал всех тварей, в конце книги.