Loe raamatut: «Друг актера», lehekülg 8

Это была самая большая и святая его любовь в театре.

Он любил Рощина так же, как нянька любит ребенка, как Соломон любил своего Кина.⁷

Любил с энтузиазмом.

С фанатизмом.

Кажется, в Рыбинске, куда Рудзевич приехал «передовым», полицеймейстер спросил его в фойе театра, и «довольно небрежно»:

– А что, этот Рощин-Инсаров, которого вы везете? Он, действительно, хороший актер?

Рудзевич побледнел и затрясся.

У него перехватило горло.

– Да вы… вы… вы… социалист?!

Полицеймейстер опешил:

– Как социалист?

– Да как же вы смеете мне такие вопросы задавать? Как вы смеете такие вещи спрашивать? Протокол составляйте! Вы социалыст, если не знаете, кто такой Рощин-Инсаров!