Истребитель

– Задача, – сказал Антонов. – Внутри квадрата взята произвольная точка. Произвольная. От нее к серединам сторон проведены отрезки, имеем четыре неравных прямоугольника. Так? – Ну, так. – Имеем площади трех, найти четвертую. Антонов ждал по крайней мере, что Кондратьев зашевелится, извлечет карандашный огрызок, засветит керосиновую лампу, будет что-то чертить, – но тот одобрительно щелкнул языком и сказал только: – Изящно. – Ну? – Сложить два противолежащих и вычесть третий. Антонов обиделся. Он все-таки задумался минут на пять, когда сам решал этот пример. – Там достроить немного, – словно в утешение ему сказал Кондратьев, – соединить эти середины, и тогда видно.

Точно так же для этой цели СССР построил общество, о котором вечно мечтало человечество, к которому стремились, смертельно рискуя, лучшие умы, только чтобы доказать, что это общество нежизнеспособно, и после того, как оно построено, делать в нем нечего.

И глаза были яркой синевы, и волосы яркой рыжины, неправильная, веснушчатая красота, но Дубаков сразу понял: лучше не будет, не встретить лучше.

Подлинная Россия не была видна снаружи, о ней никто из посторонних понятия не имел, но параллельно с невидимой сетью

изоляция, рисовый бульон… За неделю от Ладыгина, и так худого, осталась тень, он с трудом мог приподняться на локте. В Москву пока ничего не сообщали; наконец Батагов перестал разбирать, что Ладыгин шепчет, и потребовал