Родители против «каши во рту»

Предисловие

Никто не мечтает, чтобы его ребёнок отставал в развитии, в том числе в речевом. Никто не жаждет слышать невнятную речь своего сына или дочери, даже любители детского сюсюканья. А уж если ребёнок молчит… Давайте сразу максимально честно: никто не хочет для собственного чада судьбы изгоя на площадке, в садике, в школе.

Это книга для тех, кто вынужден вести своего ребёнка к логопеду. Ведь воспитание ребёнка с речевыми проблемами серьёзно отличается от «обычного». При этом здесь будет минимум теории – ровно настолько, чтобы любой родитель понял, какие бывают нарушения речевого развития, что у его ребёнка «не так» и что он САМ может в этой ситуации сделать. Скажу сразу: я «волшебной таблетки» никому не дам. Просто потому, что её нет. Но я поделюсь с вами уникальным опытом логопеда и мамы «в одном флаконе». Почему я решила это сделать? Потому что поняла: я вижу ситуацию с обеих сторон. А потому ругать и укорять родителей не буду. И без меня желающих хватает…

Сейчас будет лонгрид. Вы можете пролистнуть эту часть и сразу перейти к первой главе. Но я хотела бы, чтобы вы поняли, какое основание я имею для заявления о том, что я вас понимаю.

Я пришла в логопедию из журналистики. И так получилось, что практику начала постигать раньше, чем теорию. У моего старшего сына была пресловутая «каша во рту». Он говорил, но очень непонятно. Я начала бить тревогу, когда ему ещё не исполнилось четырёх лет. И сразу же ушла с должности выпускающего редактора информационного агентства, когда поняла, что мой график не совместим с походами по врачам, к логопеду и уж тем более с развивающими занятиями дома. Оговорюсь: я не призываю всех мам или пап так делать. Это путь не для всех. Я делюсь своей историей, чтобы рассказать, как я нашла своё призвание.

Итак, я повела сына к логопеду. Сначала в поликлинику, где от него тут же отказались. С формулировкой: «Не сидит». То есть мой на тот момент трёхлетний сын не мог сосредоточиться, сидя за заполненным игрушками и другими интересными предметами столом в тесном кабинете. Логопед в поликлинике смогла посоветовать только найти дефектолога, логопеда и психолога «частным образом». Я с трудом (это был 2014 год, тогда мало кто из коррекционных педагогов афишировал свою деятельность) нашла всех трёх специалистов в одном лице. Триединая «логопед-дефектолог-психолог» работала в развивающем центре, где мне приходилось платить за каждое занятие очень много. Я тщательно выполняла с сыном все домашние задания, но дефектологические занятия всё никак не сменялись логопедическими (которые, к слову, были вдвое дешевле). И я стала искать другого специалиста. Нашла – и оказалась в листе ожидания.

Именно в этот момент я подумала: «А что в логопедии такого, чего я не смогу?» И начала искать, где учат на логопеда. Сначала прошерстила сайт медицинской академии. Ничего. Оказалось, что логопедия – педагогическая специальность. Я была очень удивлена. Посмотрела список экзаменов, начала к ним готовиться. Было тяжеловато. Мне на тот момент уже исполнилось 30 лет. И я не предполагала, что придётся снова учиться. Диплом филфака, в котором было сказано, что я «преподаватель филологии», пылился на полке. Я была уверена, что никогда не пойду в педагогику. И вот я собралась поступать в педагогический университет.

Тем временем в листе ожидания до моего сына дошла наконец очередь. Нам повезло попасть к прекрасному логопеду – чудесной девушке, у которой глаза горели и для которой не было ничего невозможного. Я сидела на каждом занятии, смотрела, записывала, а потом по сорок минут в день занималась с сыном дома. Я училась пассивной и активной артикуляционной гимнастике, растягиванию уздечки, постановке и закреплению звуков (пришлось ставить и свистящие, и шипящие, и соноры – почти весь «арсенал» согласных), работе с лексикой и грамматикой. К моменту вступительного тестирования в педагогическом университете я чувствовала себя уверенно (теорию специальной педагогики и психологии тоже к тому времени удалось начать постигать). Я написала тест за 8 минут и получила 88 баллов из 100. С ними меня взяли в магистратуру – и через два с половиной года я получила красный диплом.

Но практика как коррекционного специалиста для меня началась ещё со второго курса. Благодаря всё той же фее-логопеду я приступила к занятиям в Школе будущего первоклассника – вела уроки по развитию речи. А там и индивидуальные занятия начались… В итоге я вышла с кафедры специальной педагогики и психологии сложившимся специалистом. На последнем месяце беременности. Я сделала совершенно незначительный перерыв в своей частной практике: проведя последнее занятие за два дня до родов, через месяц возобновила приём. Учеников было немного, мне помогала моя мама, так что мне удалось совмещать материнство и работу. Всё было хорошо: я дозировала нагрузку, не уставала и при этом «не выпадала из обоймы». Благодать!

Но иногда судьба подбрасывает нам сюрпризы. Не всегда приятные. С одержимостью маньячки я следила за развитием – общим и речевым – младшего сына. До двух лет всё шло как по учебнику. А потом я с ужасом, не желая верить в то, что вижу, начала понимать, что это самое развитие замедляется. Мне понадобился год, чтобы понять и принять это. Оказалось, что логопеду, у которого растёт ребёнок с речевыми проблемами, тяжелее, что «обычному» родителю. Хотелось, как волк в известном мультфильме, вопросить: «Шо, опять?!» Старший сын к тому моменту уже ходил в общеобразовательную школу, у него проблемы были наконец решены, и я могла, как я считала, выдохнуть… Но не тут-то было.

Я многое могла бы сказать о чувстве вины (и обязательно ещё напишу о нём), но сейчас мне хочется подчеркнуть главное – оно деструктивно. А для родителя – вдвойне и даже втройне. Пока ты погружён в чувство вины, ты не можешь делать ничего. И дальше по кругу. Чувство вины способно лишить счастья. А если его ещё и подпитывать…

Я смогла справиться с этим состоянием. Сейчас мой младший сын посещает занятия у моей коллеги (в соседнем кабинете), проходит медикаментозное лечение (о поисках врачей будет отдельная глава) и начинает заниматься спортом (это тоже имеет значение). Я верю, что всё будет хорошо. И знаю, что эта ситуация дана мне для того, чтобы я могла лучше понять родителей, дети которых имеют речевые проблемы. И снять «белое пальто», которое частенько надевают специалисты, говоря: «Мать должна… Отец должен…»

Я знаю, как вам сложно. И я хочу помочь. Говоря не про то, что вы должны, а про то, как вы МОЖЕТЕ помочь собственным детям. Претворять в жизнь мои советы или нет – решать вам. Это уже не моя зона ответственности. Но со своей стороны я сделаю всё возможное.

Позвольте в конце этого вступления… обнять вас. Вы – лучшие родители для своих детей.

Часть I. Необходимая теория

Чтобы разобраться, как бороться с речевыми нарушениями, надо сначала понять серьёзность проблемы. Зачем, собственно, бороться? И с чем? Поэтому в первой части я решила написать о важности этой темы, дать основные нормы речевого развития, удобную классификацию нарушений и, конечно, осветить причины их возникновения. Я постаралась сделать так, чтобы было не слишком скучно (без теории действительно никак, но я максимально постаралась изложить её «своими словами»).

Глава 1. Воспитание детей с речевыми нарушениями: зачем идти к логопеду?

Любому родителю рано или поздно хочется воскликнуть: «Меня о таком не предупреждали!» Потому что воспитание детей весьма отличается от картинки, нарисованной в мультиках и семейных фильмах. Есть, возможно, 50 способов уложить ребёнка спать – и ни один из них не работает с вашим ребёнком. То же самое с введением прикорма, приучением к горшку, привыканием к садику… Список можно продолжать бесконечно.

На мой взгляд, самая полезная книга для родителей написана психологом Людмилой Петрановской. Она называется «Тайная опора. Привязанность в жизни ребёнка» [6]. Труд Людмилы Петрановской (к слову, она по первому образованию филолог) прекрасно объясняет все особенности поведения детей и помогает мамам и папам не сойти с ума. И вести себя при этом максимально адекватно. Пересказывать не буду – лучше прочитайте сами, если ещё этого не сделали, или перечитайте нужные главы. Но напомню главный, на мой взгляд, тезис: от того, насколько родители принимают ребёнка, зависит вся его жизнь. Мамы и папы должны быть со своими малышами по одну сторону баррикад, а все проблемы – по другую. Тогда и только тогда получится со всем справиться и остаться при этом по-настоящему родными и близкими.

Вот как раз с принятием и связана проблема речевых нарушений. Как именно? Представьте себе песочницу: дети лепят куличики, а мамы спрашивают друг у друга, кто во сколько сел, пошёл, заговорил… Ту несчастливицу, которой «достался молчун», в лучшем случае пожалеют. Про себя. Но чаще начинается заседание непрошенного консилиума, замешанное на чувстве облегчения: «как хорошо, что у моего-то всё в порядке». При этом маме «всерьёз больного» малыша не стали бы ничего советовать, но речь – это же просто. Тут каждый – эксперт. Советы сначала раздражают, потом попросту злят. «Разговаривать с ребёнком? Правда?! А то я не разговариваю?!» – вот что хочет сказать мама «молчуна». Но в ответ на рекомендации доброхотов мило улыбается, мысленно вычёркивая эту песочницу из списка мест посещения. С папой, кстати, вообще никто такой разговор заводить не будет. Он ведь и послать может…

Со временем ситуация усугубляется. И самая любящая мама на свете вдруг ловит себя на мысли, что её милый, её сладкий малыш – не такой, как все. Молчит или говорит невнятно, и это начинает сказываться на пресловутой социализации. Дети не «фильтруют базар», а говорят как есть: «Мальчик/девочка, я тебя не понимаю!» Материнское сердце рассыпается на тысячи осколков, но это только начало. Большая, терзающая боль возникает от мысли, что твой ребёнок будет отвергнут обществом. Уж я-то знаю, поверьте. Мама старается уберечь своего малыша от отвержения. И «сделать нормальным», конечно. Я говорю про маму, потому что эта ситуация более типична. Но и папы, безусловно, переживают. И часто делают то же самое, что и мамы. Описываемая мной ситуация относится не только к отсутствию речи. То же самое происходит и когда у малыша нечёткое, «скомканное» произношение (та самая «каша во рту»), заикание или другие проблемы, о которых поговорим в одной и следующих глав.

А теперь представьте, каково ребёнку. Он родился и поначалу рос в атмосфере абсолютной любви. Но потом что-то случилось: мама начала плакать, на что-то злиться, одёргивать его… А за ней и все остальные родные и близкие подтянулись. Возможны три варианта дальнейшего развития событий:

1. Мама бережёт ребёнка от неудач, делает за него всё, лишь бы он чувствовал себя успешным (так происходит слияние, которое на самом деле мешает малышу развиваться).

2. Мама отстраняется от ребёнка (ей сложно принять его неуспешность, поэтому она подсознательно «отказывается» от него, при этом на самом деле оставаясь родителем и глубоко переживая «потерю»).

3. Мама принимает особенности ребёнка и помогает ему развиваться, давая ему необходимую самостоятельность и используя адекватные методы помощи и поддержки.

А теперь давайте честно: многие ли из нас могут смело отнести себя к третьей категории мам? Все хотели бы… Но так ли это просто? Я на себе ощутила (дважды!), каково это – попасть «в шкуру» матери ребёнка с речевыми проблемами. В первый раз я настроилась на борьбу, бросила работу и полностью перестроила всю свою жизнь, а вот второй меня уже вытаскивал из глубокого кризиса настоящий психиатр. То есть в первый раз я пошла по пути слияния, во второй – отстранения. В итоге мой старший ребёнок только сейчас, в 12 лет, учится самостоятельности, а с младшим я и вовсе не могу заниматься, потому что подсознательно боюсь его (и своей!) неуспешности. Я изо всех сил пытаюсь сейчас пробиться на третий путь и понимаю, что по мне плачет длительная психотерапия. И далеко не только по мне, кстати.

К чему я устроила здесь душевный стриптиз? К тому, чтобы показать, что воспитывать детей с речевыми нарушениями в сто раз сложнее, чем «обычных». Помните советы про «разговаривать с ребёнком»? Туда же – про «заниматься с малышом дома по авторским методикам», «учить читать в два года» и «знать наизусть всего Пушкина». Знаете что?! С ребёнком, с речью (а заодно и с центральной нервной системой) которого всё в порядке, ах как прекрасно заниматься! Он может без особого труда, играючи, и в два года научиться читать, «выдавать» по первому требованию «Евгения Онегина» целиком и говорить по-английски. Только вот зачем? Я принципиально не смотрю шоу детских талантов. Мне этих мальчиков и девочек жалко. У них отняли детство, чтобы родители могли похвастаться их успехами. Что ждёт таких «чудо-детей» в будущем, огромный вопрос.

Так что завидовать не стоит. Как и слушать советы людей, которые ничего не смыслят в речевых проблемах или (тем более) что-то там читали/смотрели в интернете и сразу же стали экспертами по всем вопросам. А что стоит делать? Прежде всего – принять своего ребёнка. Самостоятельно вряд ли получится, но сейчас очень развит рынок услуг психологов и психотерапевтов (и к ним уже не стыдно и не страшно обращаться).

Второй шаг – обратиться к неврологу (подробнее об этом – в специальной главе) и к логопеду. Да-да, я опять о том же. Все мы здесь, надеюсь, адекватные люди, и не лечим, например, ковид водкой с чесноком. Ну или перелом – мочой… Так вот, к речевым проблемам тоже неприменим дилетантский подход.

«Логопедам бы только деньги из родителей выкачивать!» – так звучит расхожая фраза, оправдывающая отказ от услуг указанных специалистов. Вот я назвала книжку «Родители против «каши во рту», а пишу для тех, кто водит или только собирается повести детей к логопеду. Ну нечестно же! Я ведь должна была тут написать, как легко и просто собственными усилиями справиться со всеми речевыми проблемами своего ребёнка за 15 минут в день. Желательно бесплатно и подручными средствами. Кстати, а почему книга продаётся за деньги?! Подозрительно…

Это была ирония. За которой скрыта моя душевная боль и одна из причин выгорания. Дело в том, что логопеды, для которых работа является призванием, никогда не навязывают своих услуг кому бы то ни было. Поверьте, «наших» детей пруд пруди. Нам ни к чему корректировать речь ребёнка, у которого она в полном порядке. У всех сколько-нибудь опытных логопедов уже в сентябре мест нет, а те, что появляются, мгновенно расхватываются. К сожалению, речевые нарушения приобретают характер эпидемии, и мы не меньше, чем врачи, настроены против самолечения.

Пожалуйста, внимательно прочитайте все главы этой книги. Если я всё правильно сумела донести, вы убедитесь, что без логопеда в воспитании ребёнка с речевыми проблемами не обойтись. Все остальные ответы на вопросы о том, как наименее травматично растить ребёнка, вы найдёте в книге Петрановской. Или другого автора, чьи утверждения и рекомендации заслужили ваше доверие и не вызывают чувства душевного дискомфорта.

В заключение этой главы хочу сказать вот что: логопед – это тот человек, который первым начнёт снимать с вас груз ложного чувства вины и покажет дорогу, по которой следует идти, чтобы добраться до чистой, плавной и богатой речи. И если он намекнёт (или прямым текстом скажет), что вам надо бы обратиться к психологу, пожалуйста, не обижайтесь: этот специалист действует прежде всего в интересах вашего ребёнка.

Глава 2. Нормы речевого развития

Есть нюансы значения слово «должен», и я знаю, что многих родителей это слово коробит. Ребёнок, мол, никому ничего не должен и вообще каждый человек уникален. Но нормы существуют для того, чтобы можно было соотнести с ними развитие своего сына или своей дочери и понять, всё ли в порядке. Если малыш не начнёт самостоятельно ходить в год или чуть позже, любой здравомыслящий взрослый поймёт, что дело не в индивидуальных особенностях, и забьёт тревогу. Речь не менее важна. И если нарушено её развитие, надо обратиться к специалисту как можно раньше. Да, случаи, когда ребёнок молчал-молчал и вдруг в 3 года заговорил фразами, бывают. Но нет никакой гарантии, что так будет с вашим ребёнком.

Итак, здесь слово «должен» употребляется как указание на то, как всё происходит при нормативном развитии. То есть ребёнка никто не обязывает делать именно так. Но норма – такова.

Материал этой главы основан на информации, полученной автором на вебинарах логопеда Марианны Лынской [5] и из книги Марины Поляковой «Как правильно учить ребёнка говорить» [7].

Развитие речи до 1 года

Первый звук, который произносит ребёнок, – младенческий крик. И даже к нему есть определённые требования: он должен быть звонким, громким, без назального оттенка. Кроме того, первый крик не должен быть похожим на кряхтение или мяуканье.

Примерно с двухнедельного возраста ребёнок с нормальным речевым развитием прекращает крик недовольства, дискомфорта, страха, когда его ласково успокаивает мама – умеренным темпом речи, неторопливыми движениями.

К 28-му дню ребёнок должен научиться не просто кричать, а звать мать. Его крик требует, заставляет. И особенно важно, чтобы в этот момент эмоциональные ресурс матери не был полностью истощён. Она должна получать помощь от близких, чтобы сосредоточиться на общении с малышом. Подробнее ресурсах мамы мы ещё обязательно поговорим в отдельной главе.

Ребёнок примерно 60 дней от роду уже не просто кричит и зовёт мать – он привлекает внимание взрослого. Он уже способен сосредоточить своё внимание на лице того, кто подошёл к нему. Примерно с 10 недель у ребёнка появляется прерывистое хныканье.

В норме в возрасте 10–12 недель изменяется интонационная окраска крика. Плач становится просьбой. У детей с расстройством аутистического спектра (РАС) крик остаётся недифференцированным.

В 2–3 месяца у ребёнка возникает гуление. Оно одинаково у всех детей мира и возникает вместе с синдромом оживления. Это тренировка, случайно возникшие артикуляционные позы. Звуки, похожие на гласные [А], [О], [Э], соединяются со звуками, напоминающими [Г], [М]. Если гуления или звуков, напоминающих [Г], [М], у малыша нет до 3–5 месяцев, это должно насторожить родителей.

С 5–6 месяцев ребёнок радует родителей лепетом. Важно, что при этом появляется ритм. Малыш пытается воспроизвести им же самим произнесённые звуки. Это уже целенаправленное действие. Как раз к этому времени ребёнок уже не просто смеётся и плачет, а делает это по поводу происходящий событий. Например, его начинает забавлять «коза рогатая» или пугать «страшное лицо».

К 8 месяцам звукосочетания усложняются, в них появляются йотированные звуки, сочетания согласных, гласные [О], [И]. Лепет начинает напоминать песню.

А в 9 месяцев малыш уже «выдаёт» точный, дифференцированный лепет из двух слогов (многие принимают эти «ма-ма» и «па-па» за первые слова, но это не так). К 10 месяцам появляется слоговая структура слова.

Что может насторожить родителей в это время? Отсутствие слоговых рядов, губных ([М], [П], [Б]) и заднеязычных ([Г], [К], [Х]) звуков, обилие гортанных звуков – повод обратиться к специалисту.

Первое слово следует за первыми шагами ребёнка (не просто несколькими шагами, а самостоятельным передвижением из комнаты в комнату). Обычно это происходит в 12–13 месяцев. В это же время появляется указательный жест (или ребёнок хотя бы реагирует на него). Кроме того, у малыша уже есть жесты «Пока-пока!» и «Привет!» (и они отличаются друг от друга).

Хорошо, если к году ребёнок повторяет за взрослыми «Ладушки», но правильно: не только хлопает в ладошки, но и выполняет движение «на головку сели».