Новости со всех концов света

Paulette Jiles

NEWS OF THE WORLD

© Paulette Jiles, 2009

© Перевод. Т. Осина, 2020

© Издание на русском языке AST Publishers, 2021

* * *

Посвящаю подругам, отправившимся в дальний путь: Сьюзен, Джун, Эйприл, Нэнси, Кэролайн, Ванде, Эвелин и Рите Уайтман Виппет

Глава 1

Уичито-Фолс, штат Техас, зима 1870 года

Капитан Кидд развернул свежий номер газеты «Бостон морнинг джорнал» и начал читать статью о пятнадцатой поправке к конституции. Родился капитан в 1798 году, а третья в его жизни война закончилась всего пять лет назад, и он надеялся, что она станет последней. Однако сейчас мировые новости старили больше, чем само время. И все же даже в сезон холодных весенних дождей капитан Кидд продолжал добросовестно исполнять взятую на себя миссию. Когда-то он работал печатником, однако война отобрала и станок, и все остальные инструменты, а экономика Конфедерации рухнула еще до капитуляции. Поэтому теперь приходилось зарабатывать на жизнь, переезжая из одного городка Северного Техаса в другой в плаще с поднятым воротником и с притороченным к седлу непромокаемым портфелем, набитым газетами и журналами. Капитан ездил верхом на прекрасном коне и постоянно боялся, что кто-нибудь попытается его отобрать. К счастью, пока каким-то чудом обходилось без серьезных проблем. Случилось так, что двадцать шестого февраля он прибыл в Уичито-Фолс, развесил по городу афиши, а потом заехал в платную конюшню, где оставил своего верного Пашу и облачился в парадный костюм, после чего отправился выступать с чтением свежих газет. На улице лил дождь, безжалостно и громко стуча по крыше, но, к счастью, капитан обладал сильным, звучным голосом. Он невозмутимо расправил страницы газеты.

– Ратифицированная третьего февраля тысяча восемьсот семидесятого года пятнадцатая поправка наделяет избирательным правом всех граждан, без различия по признаку расы, цвета кожи или прежнего состояния рабства.

Капитан поднял голову; стекла очков блеснули. Слегка склонившись над кафедрой, он сдержанно пояснил, что речь идет о цветных джентльменах.

– Давайте обойдемся без возмущения и женских истерик. – Он окинул внимательным взглядом ряды обращенных к нему лиц и добавил: – Слышу в публике невнятное бормотание. Немедленно замолчите. Ненавижу, когда бормочут. – Капитан Кидд строго посмотрел на слушателей и развернул следующую газету. – Далее. Свежий номер «Нью-Йорк трибюн» сообщает: по словам свидетеля-китобоя, пытавшееся достичь Северного полюса исследовательское судно «Ганза» было раздавлено льдами и затонуло в семидесяти градусах к северу от Гренландии. О выживших и погибших в статье не упоминается.

Капитан нетерпеливо перевернул страницу. Его суровое с чеканными чертами лицо было чисто выбрито. Волосы поседели и слегка поредели, но рост по-прежнему составлял шесть с лишним футов. В одиноком ярком луче фонаря поблескивали стекла очков. Сзади на ремне в кобуре прятался револьвер «слокум» тридцать второго калибра, с коротким стволом и пятью патронами в обойме. Капитан не питал к оружию нежных чувств и пускал в ход редко – лишь в случае крайней необходимости.

У задней стены, за спинами сидевших слушателей возвышались трое свободных чернокожих парней: Бритт Джонсон с дружками Пейнтом Крофордом и Деннисом Кьюртоном. Бритт занимался перевозкой грузов, а остальные работали у него погонщиками. Все трое держали шляпы в руках, а одной ногой упирались в стену для пущей устойчивости. Переполненный зал представлял собой просторный склад, где хранили состриженную с овец шерсть. Впрочем, время от времени его также использовали для общих собраний и различного рода выступлений. Аудитория состояла из мужчин, преимущественно белых. В темном помещении луч фонаря казался особенно резким.

Капитан Кидд ездил по Северному Техасу из одного небольшого городка в другой, арендовал на час церковь или другое подходящее помещение, читал собравшимся жителям свежие газеты и взимал за это плату десять центов с человека. Путешествовал он в одиночестве, так что собирать деньги было некому. Однако обманывали его редко, а если кто-нибудь из слушателей пытался незаметно улизнуть, непременно находился другой – сознательный, который хватал мошенника за грудки, хорошенько встряхивал и напоминал, что тот, как и все, должен заплатить положенные десять центов. После этого монетка со звоном падала в банку из-под краски.

Капитан Кидд увидел, что, стремясь привлечь внимание, Бритт Джонсон поднял указательный палец. Он коротко кивнул и закончил выступление статьей из газеты «Филадельфия инкуайрер», посвященной британскому физику Джеймсу Максвеллу и его теории электромагнитного возмущения в эфире, длина волны которого превышает инфракрасное излучение. Тактический прием служил определенной цели: утомить слушателей, успокоить и вызвать желание тихо разойтись. Разнообразные непредвиденные происшествия и бурное выражение чувств успели изрядно наскучить. Собственная жизнь представлялась капитану Кидду тяжелой, неприятной и даже довольно неудачной, причем ощущение краха возникло недавно. Томительная скука переполняла душу, словно каменноугольный газ, и он не видел выхода кроме стремления к уединению и покою. А потому с некоторых пор старался быстрее закончить чтение и удалиться.

Капитан аккуратно сложил газеты и убрал в портфель. Склонился влево, задул фонарь «бычий глаз» и стал пробираться сквозь толпу. Люди со всех сторон благодарили и старались пожать ему руку. Лишь какой-то светловолосый незнакомец сидел молча и внимательно наблюдал за происходящим. Его сопровождали двое не обладавших похвальной репутацией то ли индейцев, то ли метисов из племени кэддо. Блондин повернулся на стуле и в упор посмотрел на Бритта. Другие слушатели подошли, чтобы поблагодарить капитана за чтение и спросить, как поживают его взрослые дети.

– Терпимо, терпимо, – кивнув, лаконично ответил Кидд и поспешил к Бритту Джонсону, чтобы узнать, о чем тот намеревался спросить.

Капитан Кидд полагал, что речь пойдет о нашумевшей пятнадцатой поправке, однако ошибся.

– Да, сэр, не пройдете ли со мной? – Бритт выпрямился и надел шляпу, а Деннис и Пейнт немедленно последовали его примеру. – У меня в повозке есть одна проблема.

Проблемой оказалась девочка лет десяти, одетая совершенно по-индейски: в свободное платье из оленьей шкуры с нашитыми спереди четырьмя рядами лосиных зубов. Плечи покрывал толстый плед. В волосы цвета кленового сиропа были вплетены две метелки какого-то степного растения, а между ними суровой ниткой привязано перо из крыла беркута. Она сидела невозмутимо и важно, с таким видом, будто и перо, и нитка стеклянных бус были самыми дорогими украшениями. Голубые глаза выделялись на лице того странного яркого оттенка, который возникает, когда светлая кожа обветривается и загорает на солнце. При этом лишенное выражения лицо выглядело пустым, как яичная скорлупа.

– Понятно, – произнес капитан Кидд. – Понятно.

Воротник его черного плаща был поднят, шея закутана толстым шерстяным шарфом, а дыхание облачками вырывалось изо рта. По давней привычке капитан прикусил нижнюю губу с левой стороны и задумался о том непонятном существе, на которое смотрел при свете высоко поднятой Бриттом керосиновой лампы. Возникло странное, неприятное ощущение, словно по коже ползут мурашки.

– Удивительно, – заметил он. – Ребенок кажется ненастоящим и в то же время опасным.

Бритт поставил одну из грузовых повозок под навес платной конюшни, однако целиком она не поместилась. Передняя половина громоздкой телеги и сиденье кучера остались под дождем, в окружении блестевших в свете лампы брызг. Однако задняя половина находилась в укрытии. Мужчины стояли рядом и рассматривали девочку с таким же настороженным вниманием, с каким обычно люди рассматривают попавшееся в капкан неизвестное и, возможно, ядовитое существо. Девочка сидела на тюке с форменными военными рубашками. В свете лампы глаза казались светло-голубыми. Она, в свою очередь, пристально следила за каждым движением, каждым жестом незнакомцев. Глаза постоянно двигались, хотя голова ни разу не повернулась.

– Да, сэр, – заговорил Бритт. – Между Форт-Стилл и Уичито-Фолс она дважды пыталась выпрыгнуть из повозки. Как удалось выяснить агенту Хэммонду, это Джоанна Леонбергер, четыре года назад в возрасте шести лет похищенная неподалеку от Кастровилла, к югу от Сан-Антонио.

– Знаю те края, – ответил капитан Кидд.

– Да, сэр. Агент выяснил все подробности. Если это действительно та самая Джоанна, то сейчас ей около десяти лет.

Бритт Джонсон был высоким, сильным мужчиной, однако смотрел на девочку с недоумением и недоверием, явно остерегаясь подвоха или даже открытого нападения.

«Меня зовут Цикада. Моего отца зовут Водопад, а маму – Пестрая Утка. Я хочу домой».

Однако девочку никто не услышал, так как она молчала. Слова на языке индейцев кайова со всем их музыкальным богатством жужжали у нее в голове, словно пчелы.

Капитан Кидд спросил, известны ли родители девочки.

– Да, сэр, известны. Во всяком случае, настолько, насколько можно судить по времени похищения. Агент выяснил, что родители и младшая сестра погибли во время налета. Имеется заявление родственников – Вильгельма и Анны Леонбергер, дяди и тети Джоанны. Агент Хэммонд передал мне золотую монету в пятьдесят долларов и поручил доставить ребенка обратно в Кастровилл. Семья отправила деньги с майором, переведенным из Сан-Антонио на север, и попросила передать тому человеку, который возьмется вернуть девочку домой. Я пообещал вывезти ее с индейской территории и переправить через Ред-ривер. Правда, выполнить обещание оказалось нелегко. Вчера едва не утонули.

– Со вчерашнего дня вода в реке прибыла еще на два фута, – заметил капитан.

– Знаю. – Бритт стоял, поставив ногу на упряжную тягу. Керосиновая лампа нерешительно, словно в могилу, заглядывала в дальний конец повозки и тускло освещала странное, похожее на зверька существо.

Капитан Кидд снял шляпу и стряхнул с тульи воду. Бритт Джонсон уже спас от краснокожих похитителей четырех пленников: от индейцев команчей и кайова в Техасе и однажды от шайеннов в штате Канзас. Шесть лет назад, в 1864 году, жена и две дочери капитана Кидда тоже попали в плен, однако ему удалось их вызволить. Никто не знал, как он это сделал. Словно заручившись защитой небесных сил, в одиночку отправился в Роллинг-Плейнс, смертельно опасное место. Бритт взялся спасать других – темнокожий человек, хитрый, сильный и быстрый, как козодой в полуночном воздухе. Однако сейчас он не хотел везти девочку к родным даже за пятьдесят золотых долларов.

– Почему отказываешься ехать сам? – спросил капитан Кидд. – Все равно уже добрался сюда – путь неблизкий. Да и полсотни долларов золотом – немалая сумма.

– Рассчитывал передать в надежные руки и девочку, и деньги, – ответил Бритт. – Дорога в Кастровилл займет три недели, да еще три недели обратно. А попутного груза нет.

Стоя за спиной босса, Пейнт и Деннис в непромокаемых плащах, со скрещенными на груди руками согласно кивнули. По полу платной конюшни текли ручьи, в потоках яркими полосами отражался свет лампы. Крыша содрогалась от удара капель величиной с пятицентовую монету.

– Короче говоря, за целых шесть недель ничего не заработаем, – пояснил тощий и долговязый, похожий на паука Деннис Кьюртон.

– Конечно, если в Кастровилле не получим какого-нибудь груза для доставки сюда, – уточнил Пейнт.

– Заткнись, Пейнт, – посоветовал Деннис. – Ты там кого-нибудь знаешь?

– Понятно, – тут же сдался Пейнт.

– Так вот, – продолжил Бритт Джонсон. – Не могу бросить работу на такой долгий срок. Надо выполнять заказы. Но есть и еще одна причина: если меня остановят и обнаружат этого ребенка, неприятностей не оберешься. – Он посмотрел в глаза и добавил: – Так что везти белую девочку придется вам, сэр.

Капитан Кидд запустил руку в нагрудный карман в поисках табака, но там оказалось пусто. Бритт свернул сигарету, передал ему и поднес зажженную спичку. Капитан Кидд не терял на войне сыновей, потому что сыновей у него не было, а были только две дочери. Он хорошо понимал девочек. Не знал индейцев, но знал девочек и видел, что лицо этой девочки выражает презрение.

– Передай ее какой-нибудь попутной семье, Бритт, – посоветовал капитан. – Пусть окружат теплом, заботой, а заодно научат хорошим манерам.

– Отличная идея, – одобрил Джонсон. – Я уже думал об этом.

– И что же? – Капитан Кидд выпустил кольцо дыма, однако девочка не обратила на него внимания: она не отводила сосредоточенного взгляда от лиц и рук мужчин. Нос и щеки ее покрывала россыпь веснушек, а короткие ногти венчала черная кайма.

– Не могу найти никого, достойного доверия.

Капитан Кидд кивнул.

– Но ведь ты уже возил девочек. Например, возвращал дочку супругам Блейни.

– Это было намного ближе. К тому же я не знаю, что за люди живут в Кастровилле, а вы знаете.

– Понятно.

Много лет капитан Кидд прожил в Сан-Антонио. Женился на девушке из старинной местной семьи, а потому ясно представлял нравы и обычаи того края. На севере и западе штата Техас было много свободных темнокожих людей. Они перевозили грузы, занимались охраной, а сейчас, после войны, служили в американской армии. Десятый кавалерийский эскадрон полностью состоял из черных всадников. И все же основная часть населения до сих пор не приняла идею жизни бок о бок с равноправными гражданами иного цвета кожи. Общество все еще находилось в неустойчивом, взрывоопасном состоянии: в любой момент мог вспыхнуть конфликт на расовой почве.

– Можно обратиться за помощью к военным, – предложил капитан. – Армия активно занимается пленными.

– Уже нет, – отрезал Бритт.

– А что бы ты делал, если бы не встретил меня?

– Не знаю.

– Я приехал сюда из Боуи, а ведь вполне мог отправиться на юг, в Джексборо.

– Но я видел ваши афиши, – возразил Бритт, – так что заранее знал, что вы собираетесь сюда.

– И последнее обстоятельство, – заметил капитан Кидд. – Возможно, девочку следует вернуть индейцам. Какое племя ее похитило?

– Кайова.

Бритт Джонсон тоже курил. Нога на упряжной тяге не стояла спокойно, а слегка покачивалась. Он выпускал из ноздрей голубой дым и время от времени посматривал на девочку, а та отвечала прямым твердым взглядом. Оба напоминали смертельных врагов, не способных отвести друг от друга глаз. Бесконечный дождь стучал по крышам, а улицы городка Уичито-Фолс превратились в грязные речки.

– И что же?

– Кайова больше не хотят держать ее у себя. Наконец-то поняли, что присутствие белого пленника рано или поздно заканчивается атакой кавалерии. Агент Хэммонд приказал сдать всех пленных, а в случае неповиновения пригрозил отменить продовольственную помощь и отправить на усмирение двенадцатый и десятый эскадроны. Поэтому индейцы сами привезли девочку и продали за пятнадцать одеял от Компании Гудзонова залива и комплект серебряных столовых приборов. Немецкое монетное серебро, из которого они делают браслеты. Ее сдали люди Черного Ворона, а мать изрезала себе руки в кровь и рыдала так, что было слышно за милю.

– Индейская мать, – уточнил капитан.

– Да, – подтвердил Бритт Джонсон.

– Ты там был?

Бритт кивнул.

– Интересно, помнит ли она что-нибудь с той поры, когда ей было шесть?

– Нет, – уверенно ответил Бритт. – Абсолютно ничего.

Девочка по-прежнему не двигалась. Чтобы долго сохранять одну позу, требуются немалая сила и выдержка. Она сидела на тюке с форменными рубашками, на котором по трафарету был обозначен адрес: Форт-Белнап. Вокруг стояли деревянные ящики с эмалированными тазами, гвоздями, копчеными оленьими языками и швейными машинками, а также несколько мешков сахара весом по пятьдесят фунтов. В свете керосиновой лампы круглое лицо выглядело совершенно плоским, без теней и изгибов – словно высеченным на камне.

– По-английски не говорит?

– Ни слова.

– Тогда откуда тебе известно, что она ничего не помнит?

– Мой сын говорит на языке кайова. Год провел у них в плену.

– Понятно. – Капитан Кидд с трудом пошевелил плечами под тяжелым пальто из толстого сукна. Пальто было черным, так же как сюртук, жилет, брюки, шляпа и ботинки с тупыми носами. Рубашку в последний раз кипятили, отбеливали и гладили в Боуи; на тонком белом полотне белым шелком была вышита лира. Пока еще она выглядела относительно чистой. Жаль только, что уже заметно обтрепалась по краям.

– Ты сказал, твой сын с ней беседовал.

– Да, – подтвердил Бритт. – Настолько, насколько она пожелала с ним беседовать.

– Он здесь?

– Здесь, со мной. В дороге с парнем легче найти общий язык, чем дома. В дороге он хороший. А дома они все другие. Сын не очень-то хотел ко мне возвращаться.

– Неужели? – удивился капитан.

– Да, сэр. Собирался стать индейским воином. Учил их язык. Очень трудный.

– Сколько, ты сказал, он там прожил?

– Меньше года.

– Но как такое могло случиться?

– Не знаю. – Бритт отвернулся, прислонился плечом к заднему борту и посмотрел в темную глубину конюшни, где лошади и мулы бесконечно жевали, перемалывая сено жерновами крепких зубов, время от времени фыркали, когда пыль попадала в нос, и топали, мерно переминаясь с ноги на ногу. Из мрака доносился приятный запах промасленной кожи и зерна.

– Не знаю, – повторил Бритт после долгого молчания. – Но вернулся он совсем другим.

– В каком смысле?

– Крыша ему мешает. Стены мешают. Помещение мешает. Не может спокойно сесть и заняться уроками. Многого боится и в то же время ведет себя дерзко. – Бритт бросил окурок и затоптал каблуком. – Короче говоря, кайова ее больше не примут.

Капитан Кидд понимал, что, помимо всех прочих причин, Бритт, безусловно, ему доверял и просил отвезти девочку к родным еще и благодаря почтенному возрасту.

– Хорошо, – заключил он после долгого молчания.

– Знал, что согласитесь, – обрадовался Бритт.

– Да, – подтвердил капитан. – Так тому и быть.

Кожа у Бритта Джонсона была цвета кожаного седла, но сейчас казалась бледнее, чем обычно, так как дождливая зима на несколько месяцев спрятала солнце за тучи. Он сунул руку в карман поношенного плаща и достал деньги. На ладони тускло блеснула испанская монета в восемь эскудо, отлитая из золота двадцати двух карат, с четким, нестертым ребром. Очень серьезные деньги: с тех пор, как финансовое положение штата Техас обрушилось, а новости и наличность стали большой редкостью, люди радовались пяти- и десятицентовым монеткам. Особенно тяжелая ситуация сложилась здесь, в Северном Техасе, на берегах Ред-ривер, по соседству с индейской территорией.

– Семья прислала деньги агенту Хэммонду. Родителей девочки звали Ян и Грета Леонбергер. Кайова убили их тогда же, когда похитили дочь. Возьмите. И берегите девочку.

В этот момент та, о судьбе которой шла речь, спряталась между тюками и ящиками и натянула на голову одеяло. Бедняжка очень устала от пристальных взглядов.

– Пусть остается здесь на ночь, – решил Бритт. – Все равно идти ей некуда и оружие добыть негде. – Он взял лампу и напоследок повторил: – Будьте по-настоящему осторожны.

Глава 2

Сердобольные женщины из города УичитоФолс дали сиротке поношенное платье в желтую и синюю полоску, застиранное белье, шерстяные чулки, ночную рубашку с кружевами у ворота и более-менее подходящие по размеру башмаки, однако справиться с Джоанной так и не смогли. Применять силу к маленькой худенькой девочке со шрамами на руках и взглядом фарфоровой куклы никому не хотелось. Не хотелось вступать в неравную борьбу с ребенком. К тому же у светловолосой дикарки обнаружились вши.

В конце концов капитану не осталось ничего другого, как отвести подопечную в заведение Лотти. Обитавшие там дамы легкого поведения отличались смелостью и почти мужской хваткой: не зря во время войны ездили в армейских обозах. Многие уже успели посидеть в тюрьме. Физическое насилие ни в малейшей степени их не смущало. Но даже этим энергичным особам потребовалось целых два часа, чтобы снять с маленькой упрямицы кожаное платье, засунуть ее в ванну и вымыть. Не ведая сомнений, одна из участниц процедуры выбросила в окно стеклянные бусы и платье с пришитыми к нему драгоценными лосиными зубами. Общими усилиями удалось вытащить перья из густо населенных насекомыми волос.

Заботливые девушки лили на многострадальную голову горячую воду из кувшина, старательно намыливали волосы и тело голубым мылом. Джоанна сопротивлялась. Для десяти лет она была очень худенькой, проворной, на редкость сильной и увертливой. В итоге все стены оказались забрызганы мыльной пеной. Ванна опрокинулась, вода хлынула на пол и сквозь щели протекла вниз, в гостиную, испортив потолок и обои на стенах. Сжавшись в комочек, девочка сидела на мокром полу и стеклянными глазами безучастно смотрела в пространство. Волосы облепили голову, как мокрая шерсть. После недолгой борьбы все-таки удалось надеть на нее белье, платье, чулки и башмаки.

Справившись с задачей, обитательницы дома терпимости с облегчением выставили подопечную за дверь. Мокрые чулки сразу съехали. Дождь уже настолько залил улицы, что в колеях образовались длинные узкие озера. Капитан Кидд сжал жесткую, как деревяшка, ладонь и повел Джоанну обратно в платную конюшню. Юбку девочка не приподняла – то ли оттого, что не знала, как это сделать, то ли оттого, что не догадывалась, что сделать это необходимо. Или просто не обратила внимания на лужи и грязь. Пока шли по улице, на подол платья налипло несколько пудов красной глины. Джоанна низко склонила голову. Капитан услышал сдавленные всхлипы и понял, что она с трудом сдерживает рыдания.

В конюшне удалось купить экипаж на рессорах. Капитан заплатил золотой испанской монетой и счел приобретение чрезвычайно удачным. Экипаж представлял собой экскурсионную повозку темно-зеленого цвета с золотой надписью на бортах: «Целебные воды восточных минеральных источников Техаса». Трудно сказать, каким образом он попал из Хьюстона в городок на Ред-ривер. Золотые буквы надежно хранили свою неведомую, так и оставшуюся нерассказанной историю. Внутри два ряда скамеек располагались таким образом, что по пути на целебные минеральные воды путешественники сидели напротив и смотрели друг на друга. Навес и боковые шторы крепились к специально предусмотренным шестам. Конструкция слабо защищала от непогоды, но выбора все равно не оставалось.

Капитан собирался продать экипаж в Кастровилле или Сан-Антонио – конечно, если все-таки удастся туда добраться. А пока предстоящее путешествие казалось роскошным: рессоры обещали сгладить неровности дороги и смягчить шум. Чалой вьючной кобыле было вполне по силам одной тащить коляску, так что гнедой верховой конь мог спокойно идти следом.

Таким образом, во время дальнего путешествия подопечная могла постоянно находиться под наблюдением. Капитан жалел, что не знает ее индейского имени, и собирался звать Джоанной, хотя понимал, что это бессмысленно: незнакомое слово значило для девочки ничуть не больше, чем Второзаконие.

Капитан Кидд переоделся в дорогу. Надел брюки из плотной синей саржи, двубортную рубашку навыпуск, дождевик и старую дорожную шляпу с неровными полями. Черный костюм и белую рубашку аккуратно сложил и убрал в саквояж, а парадную шляпу поместил в оловянную шляпную коробку. В шляпную банку, как говорят ковбои. Молодежи позволено одеваться небрежно, но если пожилой человек не соблюдает общепринятых правил, то выглядит бездомным бродягой, поэтому на каждом чтении капитан подавал пример аккуратности и респектабельности.

Он упаковал газеты, опасную бритву, мыло и кисточку, коробку с порохом, капсюлями и пыжами, а также пружинный шомпол. На полу «Целебных вод» сложил необходимые в дороге вещи: ружье, провизию (банки с маслом и вяленой говядиной, бекон, бочонок с мукой, фляги с питьевой водой), две овечьи шкуры, небольшую аптечку, фонарь и запасные свечи, маленькую походную печку. Сверху положил портфель с газетами и картой дорог Техаса, которой редко пользовался. И наконец, сапоги для верховой езды, седло и одеяла. Поднял девочку в коляску, жестами попросил никуда не уходить и отправился на поиски Бритта Джонсона.

Чернокожих перевозчиков он обнаружил перед большим универмагом. Деннис и Пейнт старались равномерно распределить груз в двух повозках. Сын Бритта оказался здесь же: мальчик работал быстро, умело и постоянно с тревогой поглядывал на отца. Сам Джонсон руководил погрузкой. Предстояло преодолеть горный перевал, а потому требовалось сложить товар таким образом, чтобы повозки не перевернулись. Крупные, сильные гнедые лошади уверенно двигались по крутым склонам как вверх, так и вниз. Превосходные лошади.

– Бритт, какие дороги открыты? – спросил капитан.

Бритт взобрался на козлы рядом с сыном. Деннис взял поводья второй повозки, где уже сидел Пейнт и с видимым удовольствием курил сигару. В бесцветный весенний мир Северного Техаса с его низким тревожным небом по-прежнему вторгался унылый дождь.

– Поезжайте по берегу Ред-ривер и дальше на восток, в сторону Спаниш-Форта, – посоветовал Бритт. – Говорят, там еще неокончательно затопило окрестности. А потом по юго-восточной дороге держите путь на Уэзерфорд и Даллас. Постарайтесь как можно раньше свернуть в сторону от Ред-ривер, потому что вода в реке все еще поднимается. А из Уэзерфорда и Далласа без труда попадете на южную дорогу и поедете дальше, на юг.

– Очень хорошо. Чрезвычайно признателен, – поблагодарил капитан. С грустью подумал о своем одиночестве, о скудной, убогой, тоскливой жизни, о каменноугольном газе и повторил: – На южную дорогу и оттуда дальше, на юг.

Бритт Джонсон сохранил военную выправку и внимательный взгляд человека, долгие месяцы прослужившего в вооруженном отряде. Он склонился на козлах и протянул руку.

– Позвольте взглянуть на ваш «слокум», сэр.

Капитан Кидд засунул ладонь за пазуху поношенной брезентовой куртки, достал револьвер и передал вперед рукояткой. С ладони капала вода.

Бритт осмотрел оружие и покачал головой.

– Капитан, такую игрушку я получил на Рождество в десять лет. Здесь даже нет стандартного заряда.

Бритт положил «слокум» на сиденье и достал свой «смит-вессон».

– Я перед вами в долгу за то, что согласились взять это чудовище. Какое еще оружие у вас есть?

– Двадцатый калибр. – Капитан Кидд постарался сдержать улыбку: оснащенный по последнему слову военной техники молодой человек заботился о немощном старике.

– Берегите правый бок.

– Я левша.

– Тем лучше.

Капитан Кидд обменялся с Бриттом крепким рукопожатием и пожелал счастливого пути. Две узкие длинные повозки были до отказа заполнены грузом. Сильные гнедые лошади напряглись, глубоко вздохнули и дружно потянули. Тормозные ленты поднялись с колодок, и колеса медленно – так что можно было рассмотреть каждую спицу – двинулись по густой красной грязи. Деннис высоким голосом прикрикнул на свою упряжку, а Бритт поднялся с козел, крепко сжимая поводья, и, не обращая внимания на дождь, произнес краткую ободряющую речь, причем обратился к каждой лошади лично, по имени. Вскоре обе повозки покатились со скоростью пешехода.

Капитан отвязал от шеста длинные поводья. Поначалу маленькая вьючная кобыла обиделась, закапризничала и попыталась освободиться от упряжи, которую не любила, но в конце концов успокоилась и покорно потянула повозку.

– Разве я не забочусь о тебе, Фэнси? – окликнул лошадку капитан. – Разве не кормлю досыта, не подковываю вовремя? Давай же, девочка, вези!

В дверях домов стояли невидимые наблюдатели и следили за началом путешествия. Некоторые качали головами при виде старика и обезумевшей от страха десятилетней девочки в заляпанном красной грязью платье с безнадежно испачканным подолом. Но были и другие, заинтересованные и даже жадные лица: среди них светловолосый человек в синем шейном платке, лениво выпускающий через нос облачка табачного дыма.

Бритт направил свои повозки на юг, по Чайлдресс-стрит, к реке Уичито, а капитан с девочкой поехали на восток, в сторону Спаниш-Форта. С колес полукруглыми арками летели брызги воды и раскисшей глины, так что вскоре зеленые борта экипажа покрылись грязными точками и разводами. Капитану и Джоанне предстояло добраться через Кросс-Тимберс в Спаниш-Форт, свернуть на юг, к Далласу, а оттуда проехать еще четыреста миль на юг, в раскаленный степной край Сан-Антонио с его огромными виргинскими дубами, неспешно текущими реками и такими же неспешными, задумчивыми людьми.

Блондин бросил окурок в лужу. Его сопровождали двое индейцев кэддо, покинувших земли своего племени, и за годы скитаний наживших множество неприятностей и получивших знания особого свойства: о том, что люди делают и говорят в обстоятельствах чрезвычайного принуждения. Знания малоприменимые в жизни, но оттого не менее ценные.