Tsitaadid audioraamatust «Молодая гвардия»

Нашего народа не сломит никто! Да разве есть другой такой народ на свете? У кого душа такая хорошая? Кто столько вынести может?..

Самые рискованные операции удаются подчас лучше самых тщательно подготовленных, в силу неожиданности. Но чаще самые крупные дела проваливаются из-за одного неверного шага.

Повезло же тебе родиться в такое время, когда войны нет. Ты живёшь в местах, где порастают седой травой братские могилы воинов, сложивших головы за то, чтобы ты жил счастливо, и до сегодняшних дней шумит слава полководцев тех великих лет. Что-то мужественное и вдохновенное, как песня на походе, звучит в душе твоей, когда ты, забыв о ночном часе, летишь по страницам их биографий. Тебе хочется снова и снова возвращаться к ним, запечатлеть в душе облик этих людей, и ты рисуешь их портреты — нет, зачем говорить неправду, — ты сводишь их портреты при помощи стекла на бумагу, а потом растушёвываешь их по своему разумению мягким чёрным карандашом, намусливая его для большей силы и выразительности так, что к концу работы язык у тебя весь чёрный и его не оттереть даже пемзой. И портреты эти до сей поры висят над твоей постелью.

"Что может быть презреннее человека, который ничего не

может рассказать о лице своего товарища, потому что всегда смотрит на него

сзади? И что может быть презреннее юноши сплетника?"

пока идёт война, надо быть военным, а когда война кончится, надо быть инженером.

Но должно же быть у человека в душе святое, то, над чем, как над матерью родной, нельзя смеяться, говорить неуважительно, с издёвкой.

Тяжело родителям, которые, не зная душевного мира детей своих, видят, что дети вовлечены в скрытую, таинственную и опасную деятельность, а родители не в силах проникнуть в мир их деятельности и не в силах запретить её.

Даже самое высокое и ясное понимание необходимости и целесообразности бегства не может освободить человека от сознания униженности его положения, коли он бежит.

Да, сколько мы в школе сочинений написали о той войне, мечтали, завидовали отцам нашим — и вот она пришла, война, к нам, будто нарочно,

чтобы узнать, каковы мы, а мы уезжаем… — сказал Олег и глубоко вздохнул.

— И чего звонит, дура! — огрызнулся с грузовика какой-то милицейский начальник, сержант.

Но, видно, он сделал это на беду себе.

— А, товарищ Драпкин! — издевательски приветствовала его Любка. — Откуда это ты выискался, красный витязь? Тебя, небось, советская власть поставила порядок наводить, а ты залез в машину и кричишь на всю улицу, как попка-дурак…