Письма из деревни

У меня две кошки - большой черно-белый кот и черно-желто-белая кошечка; такую кошечку национального цвета я завел для опыта. Говорят, что только кошки бывают черно-желто-белого цвета и что котов такого цвета никогда не бывает; говорят, что когда народится кот черно-желто-белого цвета, то значит скоро светопреставление. Я хочу посмотреть, правда ли это. Первый признак близости светопреставления - это, как известно, появление большого числа нытиков, то есть людей, которые все ноют; второй - рождение черно-желто-белого кота. После "Положения" появилось множество нытиков. Хочу посмотреть, не народится ли черно-желто-белый кот.

— Воля Божья. Господь не без милости — моего одного прибрал, — все же легче.

— Которого ж?

— Младшего, на днях сховала. Бог не без милости, взглянул на нас, сирот своих грешных.

Я не выдумываю; я сообщаю факты; если не верите, вспомните, что отвечала в Тверской губернии баба комиссии, исследовавшей, по поводу моей статьи, вопрос об артельных сыроварнях.

— Это вы, господа, — говорила баба, — прандуете детьми: у нас не так: живут — ладно, нет — «Бог с ними».

* — Да что ж тебе младший — ведь он грудной был, хлеба не просил?

* — Конечно, грудной хлеба не просит, да ведь меня тянет тоже, а с пушного [мякинного] хлеба какое молоко, сам знаешь. И в кусочки ходить мешал: побольшеньких пошлешь, а сама с грудным дома. Куда с ним пойдешь? — холодно, тоже пищит. Теперь, как Бог его прибрал, вольнее мне стало. Сам знаешь, сколько их Панфил настругал, а кормить не умеет. Плохо — Божья воля; да Бог не без милости. — И баба ударила кнутом кобыленку.

Выпив водки, я ужинаю и во время ужина учу кошек терпению и благонравию, чтобы они сидели чинно, не клали лапок на стол, дожидались, пока большие возьмут, и т. п.

— Не знаю, не знаю, — говорила моя родственница, — дай тебе Бог справиться с хозяйством; может быть, оно у тебя и пойдет, только не знаю... Одного боюсь: сопьешься ты в деревне.

— Отчего?

— Так. Мало ли бывало таких, которые ехали в деревню полные сил, с жаждой деятельности, а там спивались. А. спился, В. спился, — а умнейшие были люди!

— Да отчего же?

— Ты подумай только, что ты всегда будешь один; представь себе только зиму, длинные вечера... Если бы вас собралось несколько в одном месте...

— Не сопьюсь.

Я не спился, но понимаю, как спиваются и отчего спиваются.

По этому случаю я припомнил рассказ о том, как немец показывал публике в зверинце белого медведя.

— Сей есть лев, житель знойной Африки, кушает живых быков, — говорит немец монотонным голосом, указывая палочкой на льва.

— Сей есть белый медведь, житель полярных стран, очень любит хо­лодно; его каждый день от двух до трех раз обливают холодной водой.

— Сегодня обливали? — спрашивает кто-то из публики.

— Нэт.

— Вчера обливали?

— Нэт.

— Что ж, завтра будут обливать?

— И нэт.

— Да когда же его обливают?

— Его никогда не обливают, сей есть белый медведь, житель полярных стран, очень любит холодно; его каждый день от двух до трех раз обливают холодной водой, — продолжает немец.

И сколько таких правил — белых медведей, которых каждый день обливают холодной водой.

Мы все удивительно как привыкли к этому; каждый и говорит, и делает так, как будто он не сомневается, что белого медведя, которого никогда не обливают, ежедневно от двух до трех раз обливают холодной водой.