Детство Никиты

После заутрени вернулись домой к накрытому столу,где в пасхах и куличах,даже на стене приколотые к обоям,краснели бумажные розаны.Попискивала в окне,в клетке,канарейка,потревоженная светом лампы.Петр Петрович,в длинном сюртуке,посмеиваясь в усики, - такая у него была привычка,-налил всем по рюмочке вишневой наливки.Дети колупали яйца,облизывали ложки. ...

Едва только Никита улегся под синим огоньком лампы на перине,закрылся бараньим полушубком,в ушах у него запели тонкие,холодноватые голоса:"Христос воскресе из мертвых,смертию смерть поправ..." И снова увидел белые дощатые стены,по которым текли слезы,свет множества свечей перед сусальными ризами и сквозь синеватые клубы ладана,вверху под церковным,в золотых звездах,синим куполом, - голубя,простершего крылья.За решетчатыми окнами - ночь,а голоса поют,пахнет овчиной,огни свечей отражаются в тысяче глаз,отворяются западные двери,наклоняясь в дверях,идут хоругви.Все,что было сделано за год плохого, - все простилось в эту ночь....

дыхание лошадей. Первым въехал на двор во

опустил голову. Лиля молчала. Он почувство

Если одеться в минуту, безо всякого, конечно, мытья и чищения зубов, то через черный ход можно удрать на двор

Володя, старший, смуглый курчавый мальчик, сидевший, поджав ноги, на перине, сказал Никите:– Завтра пойдем на колокольню звонить. Я начну звонить, – вся колокольня трясется. Левой рукой в мелкие колокола – дирлинь, дирлинь, а этой рукой в большущий – бум. А в нем – сто тысяч пудов.– Неправдычка, – прошептали за дверью. Володя быстро, так, что кудри отлетели, обернулся.– Анна!.. А вот папаша наш страшно сильный, – сказал он, – папаша может лошадь за передние ноги поднимать... Я еще, конечно, не могу, но зато, лето придет, приезжайте к нам, Никита, пойдем на пруд. У нас пруд – шесть верст. Я могу влезть на дерево, на самую верхушку, и оттуда вниз головой – в воду.– А я могу, – сказал Лешка, – под водой вовсе не дышать и все вижу.. В прошлое лето купались, у меня в голове червяки и блохи завелись и жуки – во какие...– Неправдычка, – едва слышно вздохнули за дверью.– Анна, за косу!..