Tsitaadid audioraamatust «Файролл. Снисхождение. Том 2 (+Бонус)»
Сама ведь знаешь – я мухи не обижу. – Да ладно, – Зимин засмеялся. – Я сам видел, как ты как-то на муху орал. – Спьяну и не такое бывает,
Добрый день. Я и не думал обижаться
Вообще, хорошо, когда тебя дома ждут и когда тебе рады, я это только сейчас неожиданно для себя понял. До того меня дома только пыль ждала, а у нее с эмоциями туго.
ждать потом. В-третьих – насколько он серьезно к тебе относится. Но, повторюсь – подобное имеет смысл проворачивать только с тем, кого ты решила захомутать всерьез, это важно. Тут дело-то не в деньгах совсем, усвой это раз и навсегда. Деньги что, мы ведь умные и красивые, мы всегда себе на бокал мартини и шоколадку заработаем. Тут принципиальный момент, и он напрямую связан с дальнейшей доминацией над семейным бюджетом
Ностальгия – бич русского человека, мы предпочитаем жить воспоминаниями о том, как было хорошо тогда, чем предвкушением того, как будет славно потом. Нам прошлое милее настоящего и будущего, потому что в прошлом уже было хорошо, а в будущем…
– Шелестова повертела пальцем у виска. – Умная женщина всегда даст понять мужчине, что ему пора бы и раскошелиться. Но это только при том условии, что ты данную особь воспринимаешь понастоящему всерьез, не как попутчика или просто парня на одну ночь, а как того, кто каждое утро будет видеть тебя ненакрашенной. Тем самым ты выясняешь сразу несколько полезных вещей. Во-первых – не жлоб ли он. Вовторых – чего от него
Все всегда происходит только по доброй воле. Человек – он же сам творец своей судьбы, кто бы что ни говорил. Он ей распоряжается, сам всегда все решает. Человек волен делать что-то или не делать ничего. Он может идти или бежать, ломать или строить, любить или ненавидеть, жить или…
проворчал я. – Пока! Чего я завелся? С чего я взял, что Валяев у нее? Тьфу. Теперь ощущаю себя дураком. Все, спать надо идти. Утром к лифту, и тем более на первый этаж, Вика не пошла. Она поцеловала меня в щеку, сонно поморгала, повздыхала и, надо думать, сразу после того, как я вышел за дверь, пошла досыпать. Марина меня опередила, она стояла у главного входа, что-то выговаривая охраннику. Была она свежа, прелестна, как всегда изысканно одета и не одна. Рядом с ней топталась совсем еще юная девушка с длинной русой косой, голубыми лучистыми глазами и нежным румянцем во всю щеку. – Опаздываешь, – попеняла мне Вежлева, и потыкала ноготком в стеклышко недешевых часов, если не ошибаюсь – «Patek Philippe». – С хрена ли? – возмутился я. – Без десяти. Я с запасом пришел. Валяева нашли? – Вроде бы, – Марина поправила ремешок сумки на плече. – Но ждать его не стоит, и Зимина тоже. Они из другого места в аэропорт поедут, насколько я поняла. Так, что стоим, кого ждем?
зубов Трень-Брень, казалось, заставил содрогнуться
увидит это фото. – Вон, с Танюшей сфоткайся. На нее в любом случае приятнее смотреть, чем на меня, с моей-то лысиной.
