Raamatu kestus 13 t. 08 min.
1964 aasta
Пушкинский дом
Raamatust
Психологический реализм, помогающий рефлексировать и искать новые смыслы в аллюзиях на великие произведения XIX–XX веков
«Пушкинский дом» Андрея Битова называли классикой постмодернизма, первым русским филологическим романом, романом-музеем, эпохальным произведением… Написанный в 1964 году как первый антиучебник по литературе, он долгое время «ходил в списках» и впервые был издан в США в 1978-м. Сразу стал культовой книгой поколения, переведен на многие языки мира.
Главный герой романа, Лев Одоевцев, потомственный филолог, наследник славной фамилии, мыслит себя и окружающих через призму русской классики. Но времена и нравы сильно переменились, и как жить в Петербурге середины XX века, Лёве никто не объяснил, а тем временем семья, друзья, женщины требуют от него действий и решений…
«И русская литература, и Петербург (Ленинград), и Россия – все это так или иначе ПУШКИНСКИЙ ДОМ без его курчавого постояльца» (Андрей Битов).
Битов А. Г., наследники
Бондаренко А. Л., художественное оформление
ООО «Издательство АСТ»
почему- то давно хотелось причислить битова к стану любимых, хотя бы достойных авторов- прочитан был урывками малой прозы- в принципе достаточно сносной, небезынтересной.
но, если это- опус магнум, то я извиняюсь..
не скажу, что привлёк синопсис- давно зарёкся на него вестись, за что немалое спасибо бездарно- глупой гале юзефович, но стало любопытно- что имеется в виду под постмодернизмом в ключе данного издания. и, если это, с позволения сказать, многоуровневость, то она, как минимум не нова.
более того, автор очевидно срисовал идею у Дара Набокова, вплоть до вплетения в текст публицистических очерков, (Чернышевский у Набокова, Пушкин сотоварищи Битовские) но, если в Даре это концепция, элемент сложного произведения, то Андрей просто и бесцеремонно впихнул неизданное в текст. причём настолько нелепо и неуместно, что пришлось несколько раз упоминать об этой работе на протяжении всей книги, чтобы как-то обусловить многочасовое, глупое, субъективное, монотонное повествование о Пушкине и Тютчеве. это настолько плохо, что так и просит сказать, хватит, андрей, нам неинтересно, перестань, мы ждали роман, а не твою белиберду.
к слову о ней- фабулы в сюжете нет от слова совсем. диалоги построены натужно и неумело. каждое действие героев вымучено и высосано из анемичного пальца. размышления ни о чём растянуты на целые главы, и размышления эти о главном герое, который абсолютно безынтересен.
почему не от его имени ведётся речь, тогда бы была логична его малая прописанность. почему автор его лелеет и о нём пишет, но так, что всем плевать.
как может переваливший пятый десяток автор так скучно и криво строить повествование. как можно так необаятельно и отстранённо выражать себя.
это плохо, ненастояще, раздражающе
Гриша Наумов Наконец-то кто-то дал достойное определение Юзефович. Я-то считала, что это со мной что-то не так, поскольку моё мнение о ней не совпадает с общепринятым.
Книгу читала в юности в толстом журнале. Кажется, это был Новый мир. Была под большим впечатлением. Увидев на Литресе решила освежить в памяти . К сожалению, чтец испортил мои ожидания.
Мадина Кулиева полностью согласна с мнением о чтеце. Отвратительнейшее исполнение! Просто пономарь!
Давно мечтала почесть эту книгу А. Битова, бумажный вариант так и не попался, с удовольствие послушаю аудиоверсию. До этого была знакома с публицистикой Битова: очень заинтересовал автор: скажу банальную вещь, но для меня это так- взгляд Битова- писателя и Битова-человека очень мне импонируют и осязаемо корректируют мои "настойки" в нужном направлении.
Это первая постмодернистская книга, которую я прослушал. И получил большое интеллектуальное удовольствие. Я будто прошёл по всем развилкам дорог жизни шестидесятых годов прошлого века. Шёл по этим дорогам в тумане, на мгновение из него появлялись тени героев романа, которые то двоились, то троились. Не гнушался самопрезентации и автор. Он смело обсуждал сюжетные линии, как бы советуясь с читателем, решал о дальнейшем развитии сюжета. Особое удовольствие - это выражение в романе психологизма автора. То, как он описывает чувства и переживания героев, - это абсолютно реалистично и достоверно. Кажется, что и структура романа, и характер главного героя, и поднятые темы и размышления персонажей - всё это сходится в унисон большого захватывающего произведения под названием "шестидесятые годы".
можно гаписать развернутый литературного произведения , но в реальности это 13 часов наслаждения нюансами языка , подробностями движений души и отзывами в моей. мировая художественная литература наверняка имеет отсылки и аналоги, но эти 13 часов стоило пережить. Наверное тонкости сюжета прощще отслеживать в печатном варианте , но спасибо чтецу , очень деликатное отношение к тексту.
Мы привыкли думать, что судьба превратна и мы никогда не имеем того, чего хотим. На самом деле все мы получаем с в о е — и в этом самое страшное...
...как же люди все-таки навсегда привержены к тому времени, когда их любили, а главное, когда они любили!
Нет, Лева, все-таки ты дурак. Все-то тебе кажется, что если человек дерьмо, то он таким только кажется, нарочно, из неких психологических причин, имеющих социально-историческую основу, — а он и есть дерьмо. Хочешь, Лева, я тебе, от всей души, совет дам? Так сказать, одно правило подскажу. «Правило правой руки Митишатьева»... «Если человек кажется дерьмом, — то он и есть дерьмо».
Вообще выбор профессии для интеллектуального героя — есть профессиональное затруднение романиста {68}. Если ты хочешь, чтобы герой ходил, видел, думал, переживал, — то какая же профессия в наше время позволяет иметь время на это? Ночной сторож? Но он приобретает черты непризнанного гения, как только автор пытается вложить ему в голову мысли отчасти интеллигентные. Так сказать, «правда жизни» сразу пострадает при таком неудачном выборе. Вот и возникает перемежающаяся лихорадка дела: «один молодой архитектор… нет, слишком торжественная профессия… Молодой врач… слишком ответственная профессия, надо быть врачом, чтобы… Один молодой, подающий надежды мостостроитель… громоздко, но ладно… но когда же он успеет, если уж подает надежды, задуматься? на берегу реки? стоя на собственном мосту?., что-то веет снизу сыростью и холодом, прозрением самоубийцы… и потом, при чем тут мостостроитель?!» — досадный холодок, приходится выбирать сначала… Тут объявляются неожиданные возможности: выход на пенсию, первые расслабленные дни, первые мысли за весь допенсионный возраст… герой староват… Тогда болезнь, выздоровление… но хочется, чтоб хоть со здоровьем у героя было в порядке… Тогда демобилизация, освобождение из тюрьмы… не подходит?.. Тогда — отпуск… Как много пишется рассказов a la Бунин, когда герой, отдышавшись на лоне, прозревает адаптированными откровениями автора! Необитаемый остров — вот что мираж сюжета! Его давным-давно отобрал у нас Дефо. Вообще много таких вот решений уже отобрано — можно сказать, все.
Если в четко-разграниченном классовом обществе герой обязательно нес в себе формирующие классовые черты (родовое начало характера) и они в сочетании с чертами личными и современными производили литературный тип, который, возможно, и действительно необходимо было подсматривать, собирать по черточкам и обобщать, то, в наше время, герой почти лишен этой родовой основы или она мелькает в нем некими реликтовыми, неузнаваемыми и непонятными ему самому раздражителями, — а само время столь решительно и бурно проехалось по каждому отдельно взятому из общей, почти бесклассовой массы человеку, что каждый человек, с мало-мальски намеченными природой чертами личности, стал тип, в котором, по принятому выражению, как в капле воды, отразился весь мир и, как в капле моря, выразилось все море.
Arvustused, 6 arvustust6