Tsitaadid audioraamatust «Река Потудань», lehekülg 2
«Я буду читать, – решал он, – и начну жить по-настоящему, а Любу забуду, не стану ее помнить и знать. Что она такое особенное – на свете великие миллионы живут, еще лучше ее есть. Она некрасивая!»
«Нечего пачкать тюрьму таким человеком!» — решил следователь.
годы по всем уездам были университеты и академии, потому что народ желал поскорее приобрести высшее знание; бессмысленность жизни, так же как голод и нужда, слишком измучили человеческое сердце, и надо было понять, что же есть существование людей, это – серьезно или нарочно? – Они мне ноги трут, – сказала Люба про свои башмаки. – Вы посидите еще, а я лягу спать, а то мне очень сильно есть хочется, а я не хочу думать об
Не всякое горе можно утешить; есть горе, которое кончается лишь после истощения сердца, в долгом забвении или в рассеянности среди текущих житейских забот.
– Тебе хорошо говорить, а мне ведь рожать придется! – обижалась Люба. – Больно будет? – спрашивал Никита. – Лучше тогда не рожай, не мучайся… – Нет, я вытерплю, пожалуй! – соглашалась Люба.
Не всякое горе можно утешить; есть горе, которое кончается лишь после истощения сердца, в долгом забвении или в рассеянности среди текущих житейских забот.
— Вы теперь не забудете меня? — попрощалась с ним Люба.
— Нет, — сказал Никита. — Мне больше некого помнить.Люди умирают потому, что они болеют одни и некому их любить.«Нечего пачкать тюрьму таким человеком!» — решил следователь.
