Tsitaadid audioraamatust «Меч Предназначения»
это не сказка, а жизнь, которую мы сами должны заполнять моментами счастья, ибо на улыбки судьбы рассчитывать, как ты знаешь, не приходится
«Я устал, – подумал он, – и страшно слаб. Мне необходимо присесть, у меня темнеет в глазах, я потерял много крови и ничего не ел… Мне нужно присесть. Проклятая комнатушка, чтоб она сгорела во время ближайшей бури от молнии. Проклятое отсутствие мебели, двух идиотских стульев и стола, который разделяет, через который можно так легко и безопасно разговаривать. Можно даже держаться за руки. А я вынужден садиться на матрац и просить ее, чтобы она присела рядом. А набитый гороховой соломой матрац опасен, с него невозможно никуда вывернуться, отстраниться…» – Сядь рядом, Эсси. Она присела. Не спеша. Тактично. Далеко. Очень далеко. Слишком близко.
Ложь и правда. Что есть правда? Отрицание лжи? Или утверждение факта? А если факт – это ложь, что же тогда правда? Кто полон чувств, которые разрывают его, а кто – скорлупа пустого холодного черепа? Кто? Что есть правда, Геральт? Что такое правда? – Не знаю, Йен. Скажи мне. – Нет, – сказала она и опустила глаза. Впервые. Никогда раньше он не видел, чтобы она это делала. Никогда. – Нет, – повторила она. – Не могу. Не могу тебе этого сказать. Это скажет птица, рожденная прикосновением твоей руки к моей. Птица? Что такое правда? – Правда, – сказала пустельга, – это осколок льда.
полгода жил у Йеннифэр в Венгерберге, а Йеннифэр располагала еще более интересным собранием, содержащим даже невероятных размеров фаллос, взятый, кажется, от горного тролля
В противоположность тебе я верю в Предназначение. И знаю, как опасно играть с обоюдоострым мечом. Не играй, Геральт
Мужчины любят встречаться с бывшими любовницами, любят освежать воспоминания. Любят думать, будто давние любовные игры дают им что-то вроде пожизненного права собственности на партнершу. Это хорошо влияет на их самочувствие
На женщине серебристые латы, окровавленные, погнутые, продырявленные остриями пик или алебард. Кровь тонкой струйкой течет из уголка загадочно и некрасиво улыбающихся губ. – Ты смеешься над Предназначением, – говорит она, не переставая улыбаться. – Насмехаешься над ним, играешь с ним. У Меча Предназначения два острия. Одно из них – ты. Другое – смерть? Но это умираем мы, умираем изза тебя. Тебя смерть не может достать, поэтому довольствуется нами. Смерть следует за тобой по пятам, Белый Волк. Но умирают другие. Из-за тебя. Ты меня помнишь? – Ка… Калантэ! – Ты, Дитя Старшей Крови, можешь его спасти. – Голос Эитнэ из-за занавеса дыма. – Ты можешь его спасти.
помощью магии. Как понимаю, обе тебе нужны. – Правильно понимаешь, – с трудом сказала она. – Мне нужны обе. Я ошиблась, думая, будто достаточно одной. Как сильно я ошибалась, Геральт… К такой ошибке привела меня гордыня Королевы Зимы, убежденной в своем всемогуществе. А есть вещи… которые невозможно добыть даже магией. И есть дары, которые нельзя принимать, если ты не в состоянии ответить… чем-то, столь же ценным. В противном случае такой дар протечет сквозь пальцы, растает, словно осколок льда,
– Вот именно. – Йеннифэр подошла
Что это она тебя так, а? Проштрафился в чем? – Да нет, все нормально, – пожал плечами трубадур. – Она требует моногамии, мать ее такто, а сама кидает в людей чужими портками. Слышал, как она меня обзывала? О боги, мне тоже известны такие, которые приятнее отказывают, чем она дает, но я же не кричу об этом на улицах. Пошли отсюда.
