Raamatu kestus 30 t. 46 min.
Крутой маршрут
Raamatust
1937 год. Жернова сталинских репрессий работают на полную мощь. За один только год большевиками расстреляно более трехсот тысяч человек, почти по тысяче в день… Любой в одночасье мог быть признан врагом народа: по надуманному обвинению, клевете или анонимному доносу. Именно это произошло и с корреспондентом «Литературной газеты», работником образования, членом партии – Евгенией Гинзбург.
В этот проклятый тридцать седьмой год закончилась привычная для нее жизнь и началась совсем другая – полная унижений и ужасов, наполненная лишь одним чувством – чувством изумления. Неужели такое возможно? Неужели это всерьез? Евгении Гинзбург повезло. Она выжила. Дьявольской машине кровавого советского режима не удалось перемолоть ее. Когда все это произошло ей было чуть больше тридцати, когда она стала свободна, ей было за пятьдесят. А между двумя этими датами пролегли долгие восемнадцать лет, проведенные ТАМ.
Не пропустите аудиоверсию одного из самых пронзительных автобиографических романов времен культа личности «Крутой маршрут».
Текст читает Народная артистка России Галина Тюнина
© Е. Гинзбург (наследники)
©&℗ ИП Воробьев В.А.
©&℗ ИД СОЮЗ
Книгу читал довольно давно, помню, что она меня в буквальном смысле ошеломила. Мне кажется, это одно из лучших произведений, описывающих все ужасы сталинских репрессий. Жду выхода аудио
Очень понравилась озвучка этой книги. Прочитано без лишнего надрыва и наигранности. Звучит так, как будто сам автор читает свой дневник. Сильная и страшная в своей правдивости книга. Спасибо всем причастным к ее выпуску
Эта женщина – один из трëх китов, на которых держится память о сталинском ГУЛАГе. Вторые два – Александр Солженицын и Варлам Шаламов. Мою картину тех времён очень дополнила история от женского лица, от женского восприятия той действительности. Людям с особой впечатлительностью будет трудно читать такие книги: часто будет возникать чувство щемящей безнадёжности, вы будете думать о бесконечной и бессмысленной жестокости невежества, будете испытывать приливы гнева, а иногда и отвращения. Но если уж взялись – то читайте до конца. И тогда вы узнаете, что способен выдержать человек – и остаться при этом Человеком. Это – история о наших бабушках и прабабушках. Это – история про нас с вами. И помните: потомки и палачей и жертв, упомянутых в этой книге, прямо сейчас ходят по улице рядом с вами…
Книга Евгении Гинзбург поражает навсегда.Она для меня стоит совершенно особняком.Высота духа и сила характера главной героини,портрет той эпохи через судьбы людей,страшная правда о жизни в сталинских лагерях-все это возводит эту книгу к самым высоким образцам русской литературы.
Emiliya Aliyeva,
почему сразу "сталинские лагеря". Существовало чёткое обозначение того двухлетнего периода - "Ежовщина". И не Сталин первый придумал лагеря. Вот хотя бы маленький кусочек:
Первыми лагерь на Соловках 3 февраля 1919 года создало белое правительство Миллера-Чайковского, поддерживаемое западными демократиями: его постановление гласило, что граждане, «присутствие коих является вредным… могут быть подвергаемы аресту и высылке во внесудебном порядке в места, указанные в пункте 4 настоящего постановления». Указанный пункт гласил: «Местом высылки назначается Соловецкий монастырь или один из островов Соловецкой группы, где возможно поселение высылаемых»[3][4][неавторитетный источник].
Ещё ранее Временное правительство Северной области начало высылать политических оппонентов на острова Мудьюг и Иоканьга. «Люди, названные военнопленными, доводились до крайних пределов голода: как голодные псы бросались, хватая обглоданные администрацией тюрьмы кости, зная вперёд, что это будет стоить побоев прикладами, карцера и т. д. Организм заточённых был доведён от голода до состояния, когда незначительное дуновение ветра валило их с ног, что почиталось симуляцией, и потому на несчастных снова сыпались побои… Из заточённых на Мудьюге более 50 процентов расстались с жизнью, многие сошли с ума…», — описывал ситуацию после освобождения Мудьюга Архангельский совет профсоюзов в августе 1919 года[3][5][неавторитетный источник].
В ссыльно-каторжной тюрьме в Иоканьге заключённых избивали, морили голодом, пытали, истребляли медленной мучительной смертью от голода и холода. Из 1200 арестантов, побывавших в Иоканьге, лишь 20 относились к большевикам, остальные были беспартийными. К моменту освобождения тюрьмы от белогвардейцев в живых осталось чуть больше трети заключённых, из них 205 уже не могли передвигаться[3][6][7].
В 1919 году ВЧК учредила ряд принудительных трудовых лагерей в Архангельской губернии: в Пертоминске, Холмогорах и рядом с Архангельском. Лагеря должны были существовать на хозрасчёте без поддержки центра. [источник не указан 432 дня]
Трудовой лагерь с подчинением подотделу принудительных работ Архгубисполкома организован 20 мая 1920 г. для заключения военнопленных гражданской войны, осуждённых на принудительные работы[8]. Комендантом лагеря и Соловецких островов был назначен С. А. Абакумов, занимавший эту должность с 1920 по май 1921 года.
В 1921 году эти лагеря стали называться Северными лагерями особого назначения (СЛОН). В докладе Управления островами Архгубисполкому от 1921 года впервые была предложена идея использования труда осуждённых за еду
Прочла эту книгу на заре перестройки.
Эта книга запомнилась на всю жизнь (настолько я прониклась жизнью этой женщины.) Тогда ещё подумалось:"Как хорошо, что это больше никогда не повториться!"
Сейчас понимаю, что никогда не говори никогда!
Увидела на литрес, что есть аудио вариант,переслушаю обязательно. Самой интересно, как она увидется сейчас, по прошествии стольких лет.
Физические страдания заглушают боль душевной муки
Колымской шутки - "Трудно только первые десять лет" - мы ещё тогда не слыхали.
Процессию обхода встречают слаженным пением молитв.
– Что же вы не на работе? Больны? – вежливо интересуется начальник режима.
– Ни, громодянин начальнику. Хворых немае. Але сьогодня свято…
Начальству не хочется прибегать к репрессиям. Целый барак не потащишь в карцер. К тому же эти дивчины – ударницы производства. На передний план выдвигается начальник КАВЕЧЕ.
– Вот ведь до чего вы народ несознательный, – огорченно произносит он, подергивая плечом. – Девушки вы все работящие, честные, а в такую ерунду верите.
– От зато ж мы и честны, що в Бога веруемо…
Уже больше шести лет мне не приходилось общаться с обыкновенными свободными людьми, не тюремщиками. Поэтому я разволновалась, когда этот вольный человек, специалист, член партии, приехавший на Колыму по договору, уселся на табуретку с явным намерением побеседовать со мной.
– Что читаете?
Я читала мемуары мадам де Севинье...
Самое страшное – это когда злодейство становится повседневностью.
Arvustused, 131 arvustust131