Достоевский всегда непросто читается, но здесь кроме того, что это было непросто я просто не все поняла , к чему вел автор. Повесть начинается вроде просто- мечтатель художник ищет квартиру и встречает вдруг странную пару , которая его привлекает, особенно девушка, в которую он впоследствии влюбляется. Он поселяется рядом с ними и начинаются отношения между ними.И тут все начинает меняется. Как обычно у Достоевского какая то безысходность, мрачность, но еще и автор вводит какие то мифы, сказания, все время не понимаешь где герой в сознании, где он просто бредит. Любовь очень странная, и конечно будут непонятые отношения, слезы, рыдания, а то и просто бред. История девушки и старца мне оказалась все равно непонятной. Автор поднимает вопросы религии. Дает представление о тех устоях , что не дают продвигаться вперед. Да и характеры персонажей , что свойственно Достоевскому всегда истеричные. Девушка и больна и полна разных противоречий. Старец со своими устоями. Ну а герой, как бы не хотел внести новое, не всегда понимает где они могут быть применены эти новшества. Не зацепила эта книга совсем.
Raamatu kestus 3 t. 28 min.
1847 aasta
Хозяйка
Raamatust
Русская графиня и хозяйка миланского салона Юлия Павловна Самойлова прославилась в России и за ее пределами своей красотой, роскошными приемами, меценатством и экстравагантными поступками. Ее боготворили и презирали, ею восхищались, на нее гневались, о ней сплетничали. Впрочем, мнение света было абсолютно безразлично графине.
Она не была образцом добродетели, не писала ни книг, ни музыки, ни картин, судьба ее сложилась сумбурно и нескладно. И лишь немногие знали ее безрассудную, щедрую, любящую душу, знали, что она пыталась помочь каждому, кто встречался на ее пути, и не совершила ни одного злого или своекорыстного поступка. Такова была жизнь графини Самойловой, которая была идеалом Карла Брюллова и главной героиней его знаменитых полотен.
© Эвербук
Žanrid ja sildid
Jätke arvustus
"А неприятно, когда глупый человек, которого мы прежде любили, может быть, именно за глупость его, вдруг поумнеет, решительно неприятно".
Тяжела печаль человеческая! Да на слабое сердце не бывает беды! Беда с крепким сердцем знакомится, втихомолку кровавой слезой отливается да на сладкий позор к добрым людям не просится...
...как будто жизнь навеки потеряла свой цвет для Ордынова! Он стал задумчив, раздражителен; впечатлительность его приняла направление болезненное, и он неприметно впадал в злую, очерствелую ипохондрию. Книги не раскрывались иногда по целым неделям. Будущее было для него заперто, деньги его выходили, и он опустил руки заранее; он даже не думал о будущем.
Что в прошлом счастье? Кафтан износил, и долой.
Была минута, когда он почти чувствовал смерть и готов был встретить ее как светлую гостью: так напряглись его впечатления, таким могучим порывом закипела по пробуждении вновь его страсть, таким восторгом обдало душу его, что жизнь, ускоренная напряженною деятельностью, казалось, готова была перерваться, разрушиться, истлеть в один миг и угаснуть навеки.
Arvustused
1