Raamatu kestus 4 t. 55 min.
Маленькая страна
Raamatust
Роман, переведенный на 30 языков, вышедший в финал Гонкуровской премии и получивший огромное наград количество во Франции.
«Потрясающий роман о потерянном рае.»
Paris Match
Габи и Анна, брат и сестра, живут с родителями в Бурунди, небольшом государстве в Восточной Африке. Их отец – француз, мать – тутси, покинувшая свою родную Руанду после начавшейся там страшной резни. Их отношения давно дали трещину, которая становится с каждым днем все больше и больше. И это не может укрыться от детей. Но сам воздух, кажется, пропитан чем-то куда более страшным, чем семейные неурядицы. В школе дети, ссорясь друг с другом, то и дело используют названия двух основных народностей Бурунди, хуту и тутси, как ругательства. Страна прекрасных зеленых холмов, голубых озер и высоких гор находится на пороге гражданской войны, которая принесет с собой разрушения, геноцид и навсегда положит конец детству главных героев.
© Éditions Grasset & Fasquelle, 2016
© Н. Мавлевич, перевод на русский язык, 2018
© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2018
© ООО “Издательство АСТ”, 2018
Издательство CORPUS ®
& ℗ ООО «Аудиокнига», 2018
Продюсер аудиозаписи: Татьяна Плюта
Очень сильно берет за душу. Прекрасная книга. Всегда надо оставаться человеком. Война – это всегда плохо, мерзко и отвратительно, какие бы благие цели и намерения она не преследовала!
Такие книги, основанные на реальных событиях, жутковато читать. Одна из их целей, как мне кажется, – показать людям ошибки прошлого, чтобы их не повторяли. Но будто бы это не работает. Расовая и религиозная ненависть, как и другие её формы, продолжают существовать, к сожалению.
Кому-то удобно сталкивать народы лбами, добиваясь своих политических целей чужими руками. Кто-то легко поддаётся пропаганде. Кто-то – чувству мести. Замкнутый круг.
Мне понравилось, как автор через письма показал разницу между Лорой из Франции и Габи из Бурунди. Лора живёт беззаботно: ей не нужно бояться за себя и своих близких. Счастливое детство, детство "нормального" человека. А Габи пришлось слишком рано повзрослеть – геноцид в соседней стране и гражданская война в своей украли у него это детство.
Я не знаю, насколько автобиографично это произведение, но автор – отчаянный человек. Родившись в Бурунди и переехав во Францию, как и его герой, он уже взрослым вернулся в регион и теперь живёт в Руанде со своей семьёй.
Геноцид — как разлив нефти на море. Кто не утонул, тот навсегда остался искалеченным.
Я сразу же поставила этой книге высокую оценку, потому что она меня глубоко тронула, отозвалась в душе личными переживаниями и болью. Однако спустя несколько дней впечатление от книги немного поблекло, и я, остыв, снизила оценку.
Для меня один из самых важных критериев — это вопрос: «Буду ли я перечитывать эту книгу?» Увы, но нет. У меня не осталось к ней вопросов, так что возвращаться к истории я не планирую.
Книга рассказывает о молодом мужчине, который вспоминает своё детство в Бурунди. Признаюсь, до прочтения я об этой стране даже не слышала. Его отец родом из Франции, а мать — беженка из Руанды, где уже давно идёт геноцид по расовому признаку.
После смерти президента события в этих странах начинают стремительно развиваться, и жить там становится страшно. Поначалу всё это кажется чем-то далёким, за пределами улицы, на которой живёт главный герой. Но война добирается до него и его семьи, и читать об этом жутко страшно. Хочется всё это предать, но ты не в силах.
Написана книга неплохо, но концовка истории оказалась слишком слезливой и невероятной. Это сильно повлияло на моё к ней отношение. Я не жалею, что прочитала эту историю, и даже в процессе чтения она сильно влияла на меня эмоционально. Но это прошло, и оказалось, что это просто хорошая книга о войне глазами мальчишки.
«Страна, где ты увидел свет, откуда ты родом, чей ты, как говорится, уроженец, - она в твоих глазах, и в коже, и в руках; гривы ее деревьев, плоть земли, кости камней, кровь рек, цвет ее неба, ее вкус, ее мужи и жены – всё в тебе» (Жак Румен)
Воспоминания о детстве у всех разные, но у каждого они насквозь пронизаны той атмосферой, в которой формировалась личность. Это была очень драматичная история про детство юного француза в Бурунди, отрефлексированное уже взрослым человеком – формально, культурным маргиналом (его отец – европеец, а мать – африканка из Руанды), но фактически, бурундийцем, ведь «все мы родом из детства».
Взросление главного героя – Габи - пришлось на события военного переворота в Бурунди, гражданской войны, конфликта тутси и хуту в Руанде, беспощадного геноцида. Они вплетены в его так безмятежно начавшееся детство настолько фундаментально, что историю страны и личную историю разделить невозможно: будучи изначально чужой, эта культура становится сущностной частью его самого. Ужасы войны насквозь пропитывают всю жизнь главного героя, оставив в его душе незаживающие раны-стигматы, от навязчиво-болезненного расковыривания которых он не может избавиться, даже став взрослым. Что может быть больнее изгнания из страны? Только изгнание, паническое бегство из собственного детства, из собственной личности.
Я прочитала, что книга частично автобиографична. Написанная от лица подростка, она читается очень эмоционально: вместе с героем мы пытаемся детскими глазами увидеть происходящее, детским умом осилить такие сложные реалии, как жестокость, насилие, смерть, убийство, предательство, ложь, манипуляции, демонстрации власти, хейтос и его злая энергия. Но что еще хуже – события помимо его воли вовлекают его в себя, заставляя совершить убийство (надеюсь, что это вымышленный, а не автобиографический эпизод) – от страха, ненависти, трусости, невыносимости психологической боли. Хрупкая детская душа не может вынести всего этого, война никого не превращает в героев, тем более, детей, она умеет только уничтожать и разрушать.
P.S. Пока я читала, у меня в ушах не раз возникал звук, о котором хорошо написано у Ж.-К.Гранже в «Присягнувших тьме»: «В Кигали повсюду слышится звук, который я никогда не смогу забыть: звук мачете, которыми [хуту] с угрозой и упоением скребут по мостовой. Лезвиями чиркают по камням, прежде чем вонзить в тело, а затем окровавленные клинки с визгом выдёргивают из жертвы». Этот визг, раздаваясь в ночных кошмарах, по сей день сводит с ума тысячи тутси, даже если они давно покинули Руанду. И еще я вспоминала о двух африканских студентах, один из которых, по странному стечению обстоятельств, был хуту, а другой - тутси. Они мало взаимодействовали между собой, и, в общем, было понятно, почему: годами сформированная настороженность «вросла» в их культурную память и не позволяла им сближаться даже по необходимости. Социокультурная разница между ними была совершенно очевидна, но каждый по-своему был неплох и каждый стремился к благополучию. Ни один не вернулся в свою страну: один сейчас владеет семейным рестораном в Мадриде, а другой работает в университете в Пуатье. Так что судьба беженцев из собственной жизни не единична…
начинал задумываться, о чем молчали и чего недоговаривали одни, на что намекали и что предсказывали другие. Вся
Летние каникулы хуже, чем безработица.
На языке у меня была кровь, соленая на вкус. Я остановился, посмотрел ему прямо в глаза. И смотрел очень долго. Он продолжал сидеть не шевелясь, держа все ту же наглую улыбку на лице. Не уходил с порога. Только что, задыхаясь в реке, я боялся его. Но теперь уже нет. Вкус крови во рту – пустяк, такой пустяк по сравнению со слезами Жино! Кровь можно проглотить, и вкус ее забудешь. Но слезы Жино? Злость вытеснила страх. Будь что будет. Я взял шесты, а манго оставил валяться. И их уже никто не подберет. Я это знал. Но мне было плевать. Меня переполнял такой гнев, что было не до манго – пусть лежат и гниют на зеленой траве.
Никто и не обмолвится о том, что их страна живет у них внутри. В новостях не говорят о лирике. А это ведь единственное, что выносит человек из всего жизненного пути. Я
Бурунди, как в Руанде, есть три народности, говоря по-научному, этнических группы. Самая большая – хуту. Они невысокие и носатые. – Как Донасьен? – спросил я. – Нет, Донасьен – заирец, это не то. А вот как, например, Протей, наш повар. Другая группа – тва, или пигмеи. Но они, можно сказать, не считаются, их слишком мало. И третья – тутси, как ваша мама. Их гораздо меньше, чем хуту, они высокие, с тонкими носами, и никогда не знаешь, что у них в голове. Ты, Габриэль, – он ткнул в меня пальцем, – настоящий тутси, никогда не знаешь, что ты думаешь.
Ülevaated, 11 ülevaadet11