Манфред

Люблю я ночь, - мне образ ночи ближе,

Чем образ человека, в созерцанье

Ее спокойной, грустной красоты,

Я постигаю речь иного мира.

О нет - нет - нет! Я только тех губил,

Кем был любим, кого любил всем сердцем,

Врагов я поражал, лишь защищаясь,

Но гибельны мои объятья были.

От самых юных лет

Ни в чем с людьми я сердцем не сходился

И не смотрел на землю их очами;

Их цели жизни я не разделял,

Их жажды честолюбия не ведал,

Мои печали, радости и страсти

Им были непонятны. Я с презреньем

Взирал на жалкий облик человека,

И лишь одно среди созданий праха,

Одно из всех… — но после. Повторяю:

С людьми имел я слабое общенье,

Но у меня была иная радость,

Иная страсть: Пустыня.

Я участью ни с кем не поменяюсь:

Я удручен, но все же выношу

То, что другому было б не под силу

Перенести не только наяву,

Но даже в сновиденье.

Старик! Поверь, смерть вовсе не страшна!