Raamatu kestus 1 t. 45 min.
Славно, славно мы резвились
Raamatust
Автобиографическое эссе, в котором Оруэлл со свойственной ему прямолинейностью и даже жестокостью рассказывает о своей учебе в школе Святого Киприана. Правила и кодексы, заведенные в этом учебном заведении, зачастую противоречащие друг другу, навсегда отбили у него желание когда-либо возвратиться в стены Киприана и по словам самого Оруэлла даже спустя много лет одно лишь упоминание названия школы вызывало только лишь ужас и содрогание.
Также не пропустите ранее вышедшие аудиокниги Джорджа Оруэлла: «Дорога на Уиган-пирс», «Скотный двор», «1984», «Да здравствует фикус!», «Славно, славно мы резвились», «Фунты лиха в Париже и Лондоне», «Глотнуть воздуха», «Англия и англичане», «Вспоминая Испанскую войну».
Исполняет: Всеволод Кузнецов
© перевод Вера Домитеева
©&℗ ИП Воробьев В.А.
©&℗ ИД СОЮЗ
– Вскоре после приезда в школу Св. Киприана (не сразу, а пару недель спустя, уже привыкнув вроде к школьному регламенту) я начал писаться ночами. Мне было восемь лет, так что вернулась беда минимум четырехлетней давности. Сегодня ночное недержание при подобных обстоятельствах видится следствием естественным − нормальная реакция ребенка, которого, вырвав из дома, воткнули в чуждую среду. Но в ту эпоху это считалось мерзким преступлением, злонамеренным и подлежащим исправлению путем порки. И меня-то не требовалось убеждать в преступности деяния. Ночь за ночью я молился с жаром, дотоле мне неведомым: «Господи, прошу, не дай описаться! Господи, молю тебя, пожалуйста!..», однако на удивление бесплодно. В иные ночи это происходило, в иные − нет. Ни воля, ни сознание не влияли. Собственно, сам ты не участвовал: просто наутро просыпался и обнаруживал свою постель насквозь мокрой.
– Я упал на стул и захныкал. По-моему, то был единственный за все юные годы случай, когда от порки у меня катились слезы, и, как ни странно, плач был не от боли. Повторное битьё тоже почти не вызвало болевых ощущений. Вероятно, испуг и стыд сработали анестезией. Ревел же я, отчасти уловив некие ожидания моих слез, отчасти в честном покаянии, а более всего из-за сугубо детской глубинной горести, сущность которой выразить нелегко: чувство беспомощной, пустынной отъединенности − роковой изоляции не просто в злобном мире, но во вселенной зла и блага, где правила-то есть, да у тебя нет возможности их исполнять.
– Амбиции Самбо утолялись по двум направлениям: привлечение отпрысков титулованных семейств и натаскивание школяров на выигрыш стипендий для учебы в самых элитных колледжах вплоть до Итона. Тут Самбо не ленился − при мне заполучил двоих потомков настоящей английской знати. Запомнился один из них: чахлый заморыш, белесенький, подслеповатый, с длинным сопливым носом, на кончике которого дрожала капля. В светских беседах Самбо никогда не забывал упомянуть титулы своих знатных учеников и поначалу даже к ним самим адресовался «лорд Такой-то». Излишне упоминать, что к их особам всегда умело привлекалось внимание гостей на показах дивных школьных красот.
Особо интересно было прослушать именно это произведение Дж. Оруэлла. Понять, узнать, с чего все началось. В каких условиях происходило взросление, становление писателя. И нисколько не удивилась, слушая, и поняв, что автор снова смотрел в будущее, предвидел. Всё, как и в остальных его книгах.... ЧИТАТЬ!!!
Оруэлл мне интересен, как личность, поэтому автобиографические заметки о школьном этапе – это ещё один штрих в понимание о формировании его мировоззрения. Мне нравиться, как он умеет анализировать окружающие обстоятельства, видеть за событиями явления и процессы довольно глубоко Оруэлл интересен, как прозаик и как эссеист, он всегда вдумчивый исследователь жизни..
Откровенный, пронзительный рассказ о тяжёлых годах обучения в закрытом учебном заведении. Поражает равнодушие взрослых к внутреннему миру ребёнка; в том числе и родителей.
Arvustused, 3 arvustust3