Париж встречает дождем

Когда иссякнет в мире любовь – закончится человеческая история. Мир, помоему, активно к тому стремится, взяв курс на саморазрушение. И только крохи любви ко всему настоящему с трудом тормозят этот процесс.

Вспышка фотоаппарата запечатлела мгновенье счастья. Конкретное мгновенье конкретного счастья конкретного мгновенья. Мгновенье счастья мгновенья. У которого есть только настоящее и никогда – будущего.

Наших можно вычислить даже по спине. Походке. Молчанию. Взгляду. Сумке в тон, выглаженным джинсам и прочим деталям закомплексованного когда-то общества, которое, однажды вырвавшись в Европу, пытается то ли потеряться в общей массе, то ли, напротив,  – выделиться. Главное – не слиться! «Как вы догадались, что мы из России?»  – недоумеваем мы. Отвечая, нам ставят чуть не в укор, начищенные ботинки, броский макияж в любое время дня и ночи, страсть к брендам, расточительство, громкий смех и еще кучу других полуиздевок,

– Скажите, а вы в Бога верите? В рай? По-вашему, рай есть? – такой резкий переход в сюжете разговора озадачил Тьерри. Но не смутил, не удивил. Задав вопрос, Вера сама себе сказала, что все же национальная особенность менталитета имеет место быть. Потому что, ну какого черта, идти с французом по Парижу и задавать ему вопросы про Бога? Кстати, про черта всуе поминает. Тоже плохо.

– Скажи, Люси, а не страшно просыпаться одной? – спросила как-то Вера, выслушав историю расставания с последним мужем и предпоследним любовником. Ответ был такой, что она его не запомнила. Значит, Люси ответила никак. Неопределенно. Необразно. Значит, вопрос ей не понравился.