Raamatu kestus 7 t. 34 min.
2019 aasta
Лишние дети
Raamatust
Что чувствуют дети? Грудные младенцы объявляют о своих желаниях плачем. А те, кто постарше? О чем они думают в шесть, семь лет? Что для них предательство? Чего они боятся? Мы, взрослые, умиляемся, разглядывая мишек и зайцев из пластилина. Смеемся и плачем, когда смотрим, как дети танцуют на утреннике. Но знаем ли мы, что творится по ту сторону забора детского сада? И главное, догадываемся ли, в какой момент наши дети учатся не жить, а выживать?
Книга очень щемящая, трогающая за душу и при этом захватывающая.
Единственное, что не понравилось – безапелляционность автора. Она пишет якобы с позиции ребёнка, а на деле – с позиции обиженного в детсве взрослого, который во всех бедах обвиняет воспитателей, родителей и детей.
Это страшная книга, которую надо прочитать всем вообще. Всем абсолютно. Даже если они не ходили в детский садик или их дети не ходят и никогда не пойдут. Мы все как раз оказались в ситуации, когда дети постоянно перед глазами, поэтому, мне кажется, самое время задуматься о том, как мы к детям относимся, не видим ли в них игрушки или камень на шее. Маша Трауб как-то так хлестко прошлась по родительским косякам – очень отрезвляет. Некоторым родителям надо эту книгу вшить в подкорку.
При прослушивании создается ощущение что автор чересчур сгущает краски и преувеличивает. Негативный посыл идет через всю книгу, оставляя неприятный осадок
Ирина Тарасова, он уже в самом названии. Даже начинать слушать нет желания. Полагаю, весь смысл книги в популярном, растиражированном мнении насчёт детских садов.
Книга просто разрыв сердца. От первой и до последней страницы. Написана интересно, легко, но очень страшно. Одновременно хочется слушать еще и еще, и чтобы она поскорее закончилась. Берегите детей. И детство.
Книга написана простым и доступным языком. Но почему автор говорит о «нас»? Неужели все семьи (а именно из семьи и идет ощущение ненужности) были настолько ужасны, настолько бессмысленны? Я – ребенок начала 80-х, сад не очень любила. Но никогда не чувствовала себя лишней ни дома, ни в саду. Знала, что после 5 рабочих дней будут 2 классных выходных: с рыбалкой и шашлыками, с пошивом платьев для кукол и походом в парк аттракционов. Может, в книге и описана трагедия отдельных судеб, но зачем ее экстраполировать на всех?
Одиночество – это не когда рядом никого нет. Это когда тебе не с кем поговорить.
Но еще больше меня потрясло то, что Стасик, как и я, как и Юлька, как и все дети, соглашались быть неживыми, что ли… Взрослые могли нас, как игрушку, забрать, пересадить на другое место, забыть в садике, вспомнить и снова в нас играть, отдать, вернуть, лечить или не лечить. Мы не имели права на самостоятельные чувства, желания и решения. Потому что мы были детьми и взрослые решали, что для нас лучше. Но откуда они знали? С
Родители и воспитатели считали, что излишняя эмоциональность у ребенка – признак психического нездоровья. Нормальный ребенок должен быть послушен и тих. Он не имеет права кричать, орать, плакать, громко смеяться, грустить. Из нас с младенчества выбивали все эмоции и присущий только детям интерес к жизни
очень рано. Жизнь заставила. Маргарита Григорьевна. Разве можно подбирать такое имя под отчество? Это же чокнуться можно,
свою несчастную судьбу. Думала, что на ней лежит проклятие, и хотела поехать в деревню, где жила какая-то бабка-гадалка, чтобы снять «венец безбрачия». Тетя Света хохотала, Люська обижалась. – Тебя замуж никто не берет, потому
Ülevaated, 84 ülevaadet84