Tsitaadid audioraamatust «Дальняя дорога», lehekülg 2
– София, – шепотом произнес он, так тихо, что она едва расслышала. Но в звуках собственного имени София услышала все, что Люк не сумел выразить словами, и в то же мгновение поняла, что он искренне ее любит. Может быть, ей показалось, но еще она почувствовала, что эта любовь будет длиться вечно, что бы ни случилось и чем бы ему ни пришлось пожертвовать.
– Прости, что так уставился, – сказал Люк. – Ты такая красивая…
София улыбнулась и подошла ближе. Когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, девушка поняла: даже если раньше она была не более чем увлечена, то теперь уж точно влюбилась по уши.
К нему неторопливо пошел каштанового цвета жеребец. За ним последовали две лошади потемнее.
– Это Конь, – объяснил Люк. – А тех двух зовут Дружок и Демон.
София медлила, задумчиво морща лоб.
– Наверное, я сяду на Дружка? – предположила она.
– Я бы не советовал. Он кусается и непременно попытается тебя сбросить. На нем ездит только мама. Зато Демон просто душка.
Девушка покачала головой.
– Ну и клички ты даешь животным…
– Твоя соседка? Довольно милая. Я бы сказал, трогательная.
София склонила голову набок.
– Правда?
– Да, она постоянно трогала меня за руку, когда мы разговаривали.
Верь людям, пока они не дадут тебе повода разувериться. Но и после этого никогда не поворачивайся спиной.
Брак дал мне огромное счастье, но в последнее время я только и делаю, что грущу. Разумеется, любовь и трагедия идут рука об руку, одной без другой не бывает, и все-таки порой я думаю, что это несправедливо. По-моему, человек должен умереть соответственно тому, как он жил. Пускай в предсмертную минуту его окружают и утешают те, кого он любил.
Но я уже знаю, что на смертном одре буду одинок.
Вот почему я брожу по дому поздними вечерами. Вот почему я не продал ни единой картины. Исключено. В этих полотнах и красках – мои воспоминания о Рут, каждая картина – глава книги нашей совместной жизни. И для меня нет ничего более драгоценного. Кроме картин, ничего не осталось от женщины, которую я любил больше жизни, и я буду смотреть на них и вспоминать Рут, пока мои глаза не закроются навеки.
Жаль, что я не могу нарисовать то, что чувствую, потому что словами невозможно описать чувства. Я бы изобразил алым твою страсть и светло-голубым – доброту, ярко-зеленым – способность к состраданию, и солнечно-желтым – неиссякаемый оптимизм. Сомневаюсь, что палитра цветов в состоянии передать все то, что ты для меня значишь.
Наверняка София знала лишь одно: проводя время с Люком, она всякий раз чувствовала, что движется вперед. Их отношения развивались в реальном мире, а не в студенческих фантазиях. Люк был настоящим.
Люди редко сознают: мало что получается в точности таким, как они хотят.
В твоей улыбке я буду жить вечно.
