— Знаешь, ты совершенно необыкновенная женщина.
— Ты тоже с придурью, — кивнула я.
Очень удобно действовать, как велит сердце, гораздо сложнее поступать правильно
Ты, что ли? Уж больно ты красивый, бабы на тебя, поди, вешаются, на что мне душевные переживания?
От черта молитвой, а от тебя ничем, – махнул он рукой. –
то есть мы упорно продолжали валять дурака, исполняя роли в пьесе под названием «У нас все в порядке».
парней, решив, что кухня для этого самое подходящее место. Еще какие-то люди понаехали, и всем что-то было от меня надо. Я медленно приходила в себя. Моего незваного гостя к тому моменту тоже привели в чувство. Он сидел с мутным взглядом и большим недовольством в лице. Вешняков увез его, сказав на прощание что-то вроде «дуракам везет». Кого он имел в виду, я уточнять не стала. Когда в квартире наступила тишина, а в моей голове малость прояснилось, я повторно спросила Стаса: – Ты откуда взялся? – Тебе подробно или в двух словах? – Без разницы. Я все приму с благодарностью. – В гостинице меня ждали довольно сердитого вида ребята. Я решил, что с утра меня уже били и этого более чем достаточно. Надо растягивать
интерес не проявили. – Что так? – А нет никакого дела, – развел руками Сергеев. – Есть убийство Геннадия Шестакова, дважды судимого, члена некой московской группировки. У него наметились разногласия с товарищами, и он спешно покинул столицу. Здесь встретился со старыми друзьями, по пьяному делу оказался в больнице, где враги обнаружили его и застрелили. Что очень печально само по себе, но неудивительно. – Это ты сам придумал или подсказал кто?
увлекшись едой, помалкивает. – Ну что, барахлишко переодеться я тебе нашла. Дуй в гостиницу, а там как знаешь. – Ты ж сама говорила, без тебя меня в три счета на кусочки разорвут. – А уезжать ты не думаешь? – Я должен выполнить волю почившей тети, не то миллионов мне не видать. – Тогда сиди здесь. Посмотрите с Сашкой телевизор. Дверь никому не открывай, если
— Вешняков отзывается о тебе как об исключительно порядочном человеке. И вообще, бытует мнение в народе, что ты на нашу власть плюешь с высокой башни и все делаешь по-своему. Правда?
— На них, пожалуй, плюнешь, — хмыкнула я. — Слюной подавишься.
Надо отсюда выбираться, – решила я. В таком