Tsitaadid audioraamatust «Мой генерал»
Бабушка всегда говорила, что женщина не должна горбиться, если она не прачка, впрочем, прачка тоже горбиться не должна!
Если волосы в порядке, остальное не имеет значения, хоть в мешок нарядись. Волосы и еще туфли.
У нее номер "люкс", банка кофе, чемодан книг и любимая кружка в отдельном мешочке - сто еще нужно старой холостячке, чтобы отлично провести давно заслуженный отпуск?!
Господи, какая смертная, непробиваемая, тупая скука, эти парочки с их пощекочиваниями, поглаживаниями, похрюкиваниями и взвизгами!
Как все это одинаково, пошло, глупо и, главное, кончается всегда одинаково – никчемное сосуществование, желание плюнуть в ненавистную рожу любимого или любимой, романы в конторе, романы на пляже, романы на даче, романы в доме отдыха, начинающиеся с кошки и пластмассового ведра, и «ты отравила мне всю жизнь!», и «слезь с дивана, придурок!», и никогда с нежной гордостью – «наш сын похож на тебя!».
Домашний ежедневный ад собственного сочинения, и так до самой могилы, за которой уж откроется настоящий, так сказать, общественный ад.
Когда он был маленьким, у него была собака, беспородная, как все собаки в их доме, и пещерка под столом – и собаки и пещерки переезжали с ними, когда отца переводили из одного конца державы в другой, – и любимая кружка с солнышком, и бабушка, язвительная и в очках, всегдашний друг и сообщница. Были зимние яблоки, где бы они ни жили, везде. Елка была, а под ней подарки – горой. У отца была летная куртка, овчиной внутрь, жесткой замшей наружу, комбинезон, сапоги с мехом, и он катал сына на санках, и еще они ходили на лыжах, иногда очень далеко, и отец потом тащил его домой – он цеплялся за палку и ехал, как на буксире.
Он вырос, как будто с ног до головы защищенный непробиваемой семейной броней, – что бы ни случилось, каким бы страшным ни казалось, все равно есть они, которые стоят на краю, которые подхватят, поддержат, оттащат в безопасное место, накормят, растолкуют, наподдадут по заднице, если уж на то пошло.
Родители и дед с бабушкой были постоянными и неизменными величинами, и сомневаться в этом было так же глупо, как в том, что завтра утром солнце взойдет опять.
То есть теоретически оно, конечно, может не взойти, но практика показывает, что день ото дня последние несколько миллионов лет оно исправно взбирается на свое место.
Федор Тучков не знал, что должен чувствовать человек, у которого… нет брони.
Нет брони, и, голый, слабый, дрожащий, он остается на ветру – один, потому что некому оттаскивать, защищать и прикрывать, – и оказывается, что даже то, во что верилось и что выглядело надежным, неправда.
"Любая особь мужского пола - суть свинья и паразитирующий элемент, который то и дело порывается взгромоздиться тебе на шею, устроиться там поудобнее и приготовиться к тому, что дальше поедет с комфортом, ибо нашлась дура, которая его повезет!"
Возможно, конечно, еще бывает любовь турецкая, а также китайская и – кто ее знает? – даже эскимосская, но русская, разумеется, самая загадочная, сильная и правильная во всей вселенной и ее окрестностях.
Парикмахерши мрачно кромсали, продавцы орали, хамили и швырялись колбасными свертками в ненавистные рожи покупателей, таксисты ехали «в парк», билетный кассир в кассе «южного направления» практически правил миром, особенно в летний сезон, – время такое было, загадочное, необъяснимое. Называлось «Советская власть плюс электрификация всей страны».
лежал в рюкзаке, а полотенца там дают! – Оленька так переживает этот кошмар, – доверительно говорила нежная мать, твердой рукой направляя Марину в сторону круглого здания, похожего на цирк, – и до этого не ела, а теперь совсем ничего! И не спит.
Она уже в таком возрасте, когда первым делом в мужчине ее должны
