Raamatu kestus 6 t. 32 min.
Слепой музыкант
Raamatust
Петрик, сын помещика Попельского, слеп от рождения. Мать Анна Михайловна, бесконечно любя и жалея мальчика, пытается окружить его излишней заботой и растит как редкостный хрупкий цветок. Её брат Максим – калека, потерявший ногу на полях сражений, видит опасность в излишней опеке ребёнка, старается приучить племянника к самостоятельности и воспитать его так, чтобы он не ощущал свою неполноценность.
Познавая окружающий мир посредством слуха и осязания, Петя проявляет обострённую чувствительность к звукам. Постепенно у него развивается уникальный музыкальный слух – дар, данный ему свыше взамен зрения, помогающий смириться со слепотой, поселить в своём сердце любовь и доброту вместо злобы и страдания и обрести духовное прозрение.
Повесть «Слепой музыкант», редкая по силе оптимизма, – трогательна и лирична. Она рассказывает о добре и любви, преданности и сострадании и одновременно учит мужеству и стойкости несмотря ни на какие жизненные обстоятельства.
Žanrid ja sildid
Природа раскинулась кругом, точно великий храм, приготовленный к празднику.
С первых же шагов, когда лучи теплого дня ударили ему в лицо, согрели нежную кожу, он инстинктивно поворачивал к солнцу свои незрячие глаза, как будто чувствуя, к какому центру тяготеет все окружающее.
Основной психологический мотив этюда составляет инстинктивное, органическое влечение к свету.
Юная мать смолкла, и только по временам какое-то тяжелое страдание, которое не могло прорваться наружу движениями или словами, выдавливало из ее глаз крупные слезы. Они просачивались сквозь густые ресницы и тихо катились по бледным, как
органическое влечение к свету. Отсюда душевный кризис моего героя и его разрешение. И в устных, и в печатных критических замечаниях мне приходилось встречать возражение, по-видимому, очень основательное: по мнению возражающих, этот мотив отсутствует у слепорожденных, которые никогда не видели света и потому не должны чувствовать лишения в том, чего совсем не знают. Это соображение мне не кажется правильным: мы никогда не летали, как птицы, однако все знают, как долго ощущение полета сопровождает детские и юношеские сны. Должен, однако, признаться, что этот мотив вошел в мою работу, как априорный, подсказанный лишь воображением. Только уже несколько лет спустя после того, как мой этюд стал выходить в отдельных изданиях, счастливый
