Александр Лапин

Все частицы гигантской империи оседали в этом городе. А он, словно новый ковчег, принимал каждого, каждому давал кусок хлеба и кружку воды.

Здесь, можно было встретить кого угодно. Каждой твари по паре. Смешались на улицах великого города афганские генералы и конголезские повстанцы, дети Испании и внуки Израиля, грузины и армяне, молдаване и таджики. А когда республики, словно льдины во время весеннего половодья, стали расходиться в разные стороны, в эту землю обетованную устремились и русские люди со всех концов света.

Некогда гордые землепроходцы, смелые завоеватели, носители цивилизации среди диких народов, первые среди равных, теперь они робко жались к Москве.

Но, увы, вместо хлеба великий город теперь клал в их протянутые руки холодные камни. И бывшие строители вавилонской башни под названием “коммунизм” с горечью садились у дороги – просить подаяние.

Никому не нужные, несчастные и брошенные они забивались в каморки, кишащие крысами подвалы Москвы и молча наблюдали за тем, как людской поток, нарастая, п

Для него стало совершенно очевидным, что власть никто никому не дает. Власть только берут. Еще труднее ее удержать, потому что люди привыкают к ней, а потом начинают пробовать на зуб. И для того, чтобы ее удержать, нужно внушать страх. То есть периодически надо проводить беспощадный террор по отношению к подчиненным. Но это еще не все. Террор – штука хорошая. Но в конце концов люди привыкают и к нему. Поэтому он теперь понимал, что обязательно надо иметь опору, верных людей в коллективе. В любом – будь то армейский взвод или заводская бригада.

Но он видел, как власть и развращает человека. Понимал, что упоение ею опасно. Особенно опасно, когда у власти появляется ущербный, гнилой человек.

Предатели всегда чувствуют свою вину и от этого ненавидят тех, кого предали.