Анна Раф

то сейчас желание раскрывать тайну как-то поубавилось. У меня просто язык не повернётся, пока я не узнаю правду. Пока не опровергну слова этой мерзавки. – Не праздник? – ухмыляется и вдыхает полной грудью. – А с кухни до меня доносится

воды, ниже травы. И одеваться скромно и неброско. Поэтому я с вечера готовлю себе образ – обычные

Вместо ответа я просто присаживаюсь рядом и крепкокрепко прижимаю к себе сына, который обвивает руками мою шею и целует меня в щёку. – Ты плачешь, да? – через несколько мгновений сын повторяет свой вопрос. – Нет, родной, – тихо отвечаю я. – Но я видел слёзки. Почему ты плачешь, мама? – Я… Я просто рада тому, что сегодня мы поедем домой,  – отвечаю я.

ты думаешь, он заработал свои миллиарды исключительно на голом энтузиазме? Криминал, родная моя, всегда был неотъемлемой частью жизни Морозова, хоть ты об этом ничего и не знаешь. – Криминал? – с нескрываемым страхов в голосе

Какая же глупость. Если всё, что он говорит – правда, то события последних трёх лет оказались не более, чем жестокой иронией судьбы.

пора прижечь аргонно-плазменным коагулятором. – Прижигай, – командую ей,

договору и также тихонечко уеду обратно. Только вот меня смущает ещё один момент: в своей жизни я уже как-то сталкивалась с Щербаковой Марией Петровной. Так звали мою