Аристотель

мы считаем, что у нас есть знание тогда, когда мы познаем причины; а беспредельно прибавляемое нельзя пройти в конечное время.

явления уничтожают сами себя недостатком или избытком. Мы должны при этом пользоваться указаниями ясного и конкретного для объяснения отвлеченного (άφανών): это мы видим, например, по отношению к телесной силе или здоровью: слишком усиленное или недостаточное занятие гимнастикой губит телесную силу, точно так же и недостаточная или излишняя пища и питье губят здоровье, в то время как пользование ими в меру рождает, сохраняет и увеличивает здоровье.

самом деле, из тех, кто по‐разному знает один и тот же предмет, больше, по нашему мнению, знает тот, кто знает, что такое этот предмет по его бытию, а не по его небытию; из тех же, кто обладает таким знанием, знает больше, чем другой, и больше всего тот, кто знает суть вещи, а не тот, кто знает, сколь велика она, или какого она качества, или что она способна по своей природе делать или претерпевать;

Если же есть цель в области, осуществимой деятельностью, к которой мы стремимся ради нее самой, а к другим целям лишь ради нее, и если мы не стремимся ко всему ради чего-либо иного (ибо в таком случае возник бы бесконечный ряд, и наше стремление стало бы пустым и тщетным), то ясно, что это именно и есть благо и добро.

кто все сам познал, Хорош также и тот, кто слушает умные речи. А тот, кто и сам ни о чем не мыслит и не принимает к сердцу Речь другого, тот совершенно бесполезный.

«Следует гордиться не тем, что нам даровано судьбой, но тем, что приобретено нами самими».

Самое искусное дело то, в котором меньше всего случайности. Самое низменное, в котором тело получает повреждения. Самое рабское дело, в котором нужна исключительно физическая сила. Самое неблагородное, где меньше всего добродетели.