Артем Драбкин

пехотных полка, артполк, танковый батальон, разведбат и штаб – находилось от нас в 9 километрах. Пятый погранполк закрыл разрывы между нами двумя блокгаузами. Правда, в процессе боев один из них был уничтожен финнами. Мы выдвинулись. Нужно было создать фронт так, чтобы наши позиции не простреливались хотя бы из пулеметов. Я-то, лейтенант, не понимал этого, но комбат Куркин был очень опытный. Как он говорил: «Оттуда станкач и оттуда станкач, чтобы не простреливали». Раздвинули роты. Отрыли три ря

боеприпасы. Но они еще охотились и за кораблями из караванов наших

красноармейца, – стало ясно, что наше положение аховое. И что связной командир

нас делается. Так мы какое-то время проси

объективно и что ему не «всучили» сфабрикованные документы и «подставных свидетелей

подрулили к нему, выскочили из машины и смотрят – машина едет к ним, а в ней немцы

Обезумевшие от голода старики из Дома инвалидов написали официальную просьбу на имя командующего военными силами нашего участка и какими-то путями эту просьбу переслали ему. А в ней значилось: «Просим разрешения употреблять в пищу умерших в нашем доме стариков

И тут отец говорит: «Я у немцев три года в плену был, на земле у хозяина работал. Немцы не все плохие. Снимай Мишка семью с телеги, мы остаемся, никуда не поедем.» Тогда я взял у отца кнут из

Когда накануне подписания договора глава финской делегации Юхо Кусти Паасикиви завел речь о компенсации за передаваемую территорию, Молотов, вспомнив, что по Ништадтскому миру 1721 года Россия заплатила Швеции два миллиона серебряных талеров, ответил: «Пишите письмо Петру Великому. Если он прикажет, то мы заплатим компенсацию».

Отправили нас в Рязанскую школу. Готовились целиком экипажами. Но немец наступал быстро, школа эвакуировалась в Среднюю Азию. Мы поехали эшелоном, а самолеты перегоняли. Самолеты уже