Arturo Pérez-Reverte

мне ее полюбоваться. – Слава тебе господи, – вздохнул

со мной взглядом и  отвел его тотчас, с некоторой даже поспешностью, словно опасался

ближе других – ну то есть совсем впритир подходившей к голландским аванпостам, находилось десятка полтора солдат. Взвод Диего Алатристе проводил здесь две недели, а

шла по песку босиком, а их несла в руках. – Зачем она это сделала, а? – спросил

Послушай, гражданская война – это совсем другое. Дикость, доведенная до крайности. Здесь нет правил.

Жила-была в стародавние времена прекрасная шкура быка, напоминающая очертаниями Испанию, и звалась она Исхафан, что означает, ну, или означало: «земля кроликов»,

вызывающий ненависть, злобу, зависть, он по совету одного аббата, друга семьи, выбрал себе девизом слова какого-то римского императора: «Oderint dum metuant», то есть: «Пусть ненавидят, лишь бы боялись». Эти слова он начертал

Верность не отрицает трезвого, критического отношения к действительности

– Какая девочка? – Дурака не валяй! Которая с тобой была, пышечка такая. – А-а… Да в порядке она. Тоже где-то здесь. Снова послышался свистящий смешок. – Что ж, надеюсь, Вепрь остался доволен. Поздравления никогда до меня не доходят. – Считай, получил. – Замечательно. Еще немного помолчали, глядя в ночь. Сзади проехал автомобиль, и от его наполовину прикрытых фар на землю легли их тени. Одна другой была по плечо. Потом вновь воцарились тьма и тишина.

Знать, что жизнь… – начал он очень медленно, – это шутка дурного тона, полная случайностей, врагов и чертиков, выскакивающих из коробочки, – это единственное, что дает возможность шутить над всем.