Чарлз Тодд

ром она живет? – Интересный вопрос, правда? Как мне говорили

Потому и земля вертится, что мы все такие разные.

Тревельян-Холле, и не хочу, чтобы меня упрекали в недобросовестности. Но, если вам все равно, я бы предпочла сохранить то происшествие в тайне. Если вы не возражаете.

сообщит жене еще одну печальную

сломанным каблуком. – А времени заменить не было… – Вот именно. Элизабет Фрейзер надела на чайник колпак и

Присмотревшись, он понял, что это кусок барельефа, на котором искусно высечены четыре большие, больше натуральной величины, человекоподобные обезьяны. Они сидели в ряд, и взгляд их немигающих глаз, казалось, внимательно наблюдал за домом и за людьми. Вид у них был загадочный, как будто только им была известна тайна, о которой никто не ведал.

Они были пугающе правдивы и притягательны, как та древняя страна, откуда они были родом. Обезьяны сидели на корточках, невозмутимые и молчаливые, не обращая внимания ни на английский сад, ни на его хозяев.

...он подошел ближе к барельефу. Прямоугольный камень был гладкий, как будто его отполировали, никакой шероховатости. Обезьяны, напоминавшие бабуинов, в косых лучах восходящего и полуденного солнца, гораздо более яркого в Египте, наверняка оживали, их плоские фигуры приобретали объем. Здесь же, в Англии, где солнце светило скупо, они казались существами потусторонними, внушавшими суеверный страх.

светлых волосах и светло-голубыми глазами, оторвался от своего занятия – штопанья носка и улыбнулся. – Ищете что-нибудь особенное? – спросил он звучным голосом

Любовь учит смирению, терпению, пониманию. И принятию многого. Чарлз сказал мне однажды, что я была бы хорошим солдатом, потому что у меня нет чувства страха. Вам не страшно до тех пор, пока у вас не появилось что-то, что вы боитесь потерять. Но когда вы любите кого-то или что-то, в вас вселяется ужас - слишком много поставлено на карту, слишком много риска, понимаете?..