Даха Тараторина

корни, любопытно клонились, разглядывая гостей; пушистый мох и мягкие травы под ногами легко пружинили, а прячущиеся в них светляки собирались стайками, указывая, куда ловчее наступить; на ветвях, на

иной раз выбирать приходится не так, как выбирает хороший человек. А так, как умный.

молодца. Сказала, поскупившись на поклон: – Здрав будь, княжич. Влас повернулся в седле и упёр руку в бедро. – И ты здравствуй, красавица. Однако ж дальше разговор вести девица не спешила. Дождалась, пока хохот утихнет, обвела малую дружину хмурым взглядом да пошла подымать корзину. Влас всё больше привык к девам улыбчивым, смешливым. Такие сами норовили подойти к нему ближе, ненароком коснуться за

Коли пришла беда, не спрашивай откуда явилась, думай, куда её спровадить!

ринулась вперёд. Повалила задиру, напрочь забыв, что умеет колдовать, и

Никто не смеет спорить с Ветром. Но каждый герой мечтает убить монстра. Мой отец был героем. А ещё он был дураком.

Бог с Ножом, оградитель и защитник, прошу, не гневайся на этого недалёкого мужлана, ибо он не ведает, что творит! Справедливые боги поскупились на ум, когда создавали его. Сему мужу остались лишь мускулы, вши да паршивый характер…

Глаза. Зелёные, ровно болотный бочаг. И затягивают так же: только ступил, а уже не выбраться…

Я совершенно не боюсь высоты! Я боюсь её резкого сокращения!

По дороге шёл Иван-дурак. Дурак – не была его фамилия. Это не было даже прозвищем. Это было написано у него на лице.