Джейн Лувако

с этими низменными чувствами и приходится бороться, убеждая себя, что, отпуская, я поступаю правильно. Правильно для него? Или правильно для себя? Как же трудно быть человеком! Хочу вернуть своё "я", хочу домой, хочу забыться… За всеми этими мыслями не заметил, как изменилась местность. Хотя тут всё и заросло, но… – Лав, – позвал мальчишку, спешиваясь, – придержи моего коня, я осмотрюсь. – Я с тобой, – тут же встрепенулся он. – Нет, – отрезал, стараясь не смотреть на

посматривая на Морна. После спонтанного, но официального представления Императора и шамана, разговор вновь вернулся к планам Ираны

которых скрывали капюшоны, видимо, из-за этого особого доверия они не вызывали, но страха не было. Наоборот, в груди теплилась

цели. Тихо ступая и поводя вокруг себя клинком, молодой мужчина крался по широкой улице с добротными домами, прячась в тени заборов. Взгляд цеплялся за мелочи: пересушенное бельё висевшее на верёвке, перевёрнутое корыто, брошенный в спешке инструмент. Крепкие дома с большим подсобным

– Ну и зачем мне это? – как-то вяло отбивался мужчина. – Зачем? Да ты хоть

именно так я нашёл тебя в лабиринте

сидя на кровати и суша волосы, вспоминала подслушанный разговор. Больше всего, конечно, беспокоило то, что какие-то

Жёлтую кровяную соль растворяют в воде. Написанное этой жидкостью становится невидимо, а чтобы чернила проявились, надо смочить бумагу раствором хлорного железа…