Fjodor Dostojevski

прибирают. Посылаю бухарский ковер и две китайские вазы: давно собиралась вам подарить, и сверх

чил, чтобы картину создать, к слову привязался и из горошинки сделал гору, – знает сам это, а все-таки самый первый обижается, обижается до приятности, до ощущения большого удовольствия, а тем самым доходит и до вражды истинной…

это от лености людской происходит, что люди так промеж собой на глаз сортируются и ничего не могут найти…

тому супругу мою избил господин Лебезятни

нофамильцы. Тем не менее старый князь очень ими интересовался и

не помешала и идее. Прибавлю, однако, что я кончил гимназический

– дерзкий и язвительный разговор Де-Грие, нахально-ругательный и бешеный крик Blanche и жалкий голос генерала, очевидно в чем-то оправдывавшегося. При появлении моем все они как бы поприудержались и  подправились. Де-Грие поправил волосы и из сердитого лица сделал улыбающееся, – тою скверною, официально-учтивою, француз

В мундире он был гроза, бог. В сюртуке он вдруг стал совершенно ничем и смахивал на лакея. Удивительно, как много составляет мундир

тяжело на сердце, и он хотел сидеть у

Однажды свинья поспорила со львом и вызвала его на дуэль. Воротясь домой, одумалась и струсила. Собралось все стадо, подумали и решили так: – Видишь, свинья, тут у нас поблизости есть одна яма; поди вываляйся в ней хорошенько и явись так на место. Увидишь. Свинья так и сделала. Лев пришел, понюхал, поморщился и пошел прочь. Долго еще потом свинья хвалилась, что лев струсил и убежал с поля битвы.