Константин Воробьев

45 tellijat
Saadame teate uutest raamatutest, audioraamatutest, podcastidest

Populaarsed raamatud

Tekst, helivorming on saadaval
Средний рейтинг 5 на основе 1 оценок
Tekst, helivorming on saadaval
Средний рейтинг 5 на основе 6 оценок
Tekst
Средний рейтинг 4,8 на основе 12 оценок
Tekst, helivorming on saadaval
Средний рейтинг 4,6 на основе 20 оценок
Tekst
Средний рейтинг 4,7 на основе 36 оценок
Tekst
Средний рейтинг 5 на основе 2 оценок
Tekst
Средний рейтинг 0 на основе 0 оценок
Tekst, helivorming on saadaval
Средний рейтинг 4,9 на основе 8 оценок
Tekst
Средний рейтинг 4,8 на основе 10 оценок
Tekst, helivorming on saadaval
Средний рейтинг 5 на основе 6 оценок
Tekst
Средний рейтинг 5 на основе 2 оценок
Logi sisse, et jätta arvustus

Tsitaadid

Убиты под Москвой

Tekst
Средний рейтинг 4,6 на основе 20 оценок

У него снова и без какихлибо усилий образовался прежний порядок мыслей, чувств и представлений о происходящем. Всё, что сейчас делалось взводом и что было до этого – утомительный поход, самолёты, – всё это во многом походило на полевые тактико-инженерные занятия в училище. Обычно они заканчива

Убиты под Москвой (сборник)

Tekst
Средний рейтинг 4,7 на основе 36 оценок

"Все, что делал потом Алексей - снимал с Рюмина планшетку и полевую сумку, вытаскивал из нагрудных карманов его гимнастерки крошечный блокнот и партийный билет, разглядывал и прятал в свой карман рюминский пистолет, все - это он совершал внимательно-прочно, медленно и почти торжественно. То оцепенение, с которым он встретил смерть Рюмина, оказывается, не было ошеломленностью или растерянностью. То неожиданное и незнакомое явление ему мира, в котором не стало ничего малого, далекого и непонятного. Теперь все, что когда-то уже было и могло еще быть, приобрело в его глазах новую, громадную значимость, близость и сокровенность, и все это - бывшее, настоящее и грядущее - требовало к себе предельно бережного внимания и отношения. Он почти физически ощутил, как растаяла в нем тень страха перед собственной смертью. Теперь она стояла перед ним, как дальняя и безразличная ему родня - нищенка, но рядом с нею и ближе к нему встало его детство, дед Матвей, Бешеная лощина..."