Lev Tolstoi

неудовольствием, рассеянно вспоминая, кто это. Спокойствие и самоуверенность Вронского здесь, как коса на камень

Что было, то и будет; и  что делалось, то и будет делаться; и  нет ничего нового под солнцем.

Monsieur mon frère. J’ai appris hier que malgré la loyauté avec laquelle j’ai maintenu mes engagements envers Votre Majesté, ses  troupes ont franchis les frontières de la Russie, et je reçois à l’instant de Pétersbourg une note par laquelle le comte Lauriston, pour cause de cette agression, annonce que Votre Majesté s’est considérée comme en état de guerre avec moi dès le moment où

Одно утешает меня: это то, что про меня папа ́ сказал как-то, что у меня умная рожа, и я вполне верю в это.

исковерканные лафеты, придавившие человеческие русские и  вражеские трупы, тяжелые, замолкнувшие навсегда чугунные пушки, страшной силой сброшенные в ямы

шляпе грибом. Русская, кажется, – сказал полковник. – M-lle Варенька

1890 год, 3 сентября 62 года Потеря Севастополя. Я плакал, когда увидел город объятым пламенем и французские знамёна на наших бастионах.

Так он жил, не зная и не видя возможности знать, что он такое и для чего живет на свете, и мучаясь этим незнанием до такой степени, что боялся самоубийства, и вместе с тем твердо прокладывая свою особенную, определенную дорогу в жизни.

густом лесу, и вот там-то сидела на яйцах утка. Сидела она уже давно, и ей порядком надоело это сидение, ее мало навещали

Свадьбы А. Межирову О, свадьбы в дни военные! Обманчивый уют, слова неоткровенные о том, что не убьют…