Лев Жданов

вампирах. В светлом круге луча фонарика сидела карликовая сова – птица размером не больше воробья. Она глядела на меня круглыми желтыми глазами с молчаливым негодованием священника, который в середине службы вдруг обнаружил, что

нарастающим раздражением наблюдал за тщетными попытками

человек сделал изобретение, способное устоять против всех атак времени: письмо. Писаное слово – лучший союзник любознательности в ее поединке с временем. Оно выдержит любое путешествие; более того, один человек может за несколько минут прочесть о том, что испытано другим за всю жизнь. Письмо – самое революционизирующее изобретение человечества, оно важнее паровой машины, электрической лампочки и телевидения, вместе взятых, ведь оно позволяет сохранять и концентрировать совокупное знание человечества. Безвестные изобретатели письма вооружили нас динамитом, чтобы мы могли взрывать барьеры неведения, проникая в такие дали, которых мы иначе никогда бы не достигли. Когда я пишу книги о своих путешествиях, я стремлюсь передать на бумаге впечатления и события в таких словах, чтобы другие могли за несколько часов пережить то, что было пережито нами за месяцы, может быть, годы. Все не могут отправиться в путешествие или экспедицию, каждый делает свое дело, вносит свой вклад в жизнь общества; да и те из нас, кто путешествует, читают о путешествиях других и о том, что делают все те, кто не путешествует, кто остается дома и приводит в движение шестеренки цивилизации, – от крестьянина и рыбака, которые всех нас кормят, до рабочего, служащего, ученого, экономиста, администратора и политика, образующих ячейки сложной системы современного государства. А я могу пригласить вас в путешествие в далекое прошлое, когда неведомые мореплаватели делали плоты и лодки из бальсы и папируса, и мы пройдем вместе с ними через океан из Америки и в Америку, чтобы посмотреть, не было ли связи между древнейшими культурами мира.

Знание истины вовсе не означает согласия с ней.

Поведение человека мало изменилось в последние тысячелетия. Легче понять людей прошлого, если подходить к ним с той меркой, какую применяем к себе.

Лучше всего думается в одиночестве под звёздами.