Мария Степанова

случайность, загнавшая ее сюда, была заурядной складкой на жизненной ткани, не имевшей значения или последствий

Сама не знаю, Чего хочу-то: Нового мира (новое небо и новую землю) Где никто не уйдет обиженный Где ни воздыхания ни печали — Бесконечная жизнь от края до края И за краями тоже она же Переливается в новую чашу Где средства труда Принадлежат трудящимся, А блуд труда Становится чистый лавмейкинг, А кто не хочет, Читает Диккенса на скамейке Где травма, не успев даже возникнуть Обращается в кролика, Или грозу, или нелепый бантик Отличающий тебя от других Не причиняя боли

известен буквально каждой уважающей себя женщине, однако бывает психологическое насилие и без злодея: злодеем

поэт один. И тот, кто нес его, встречается с несущим временами». Встреча со своим становилась

школьных учебниках сгорбленная обезьяна эволюционирует в прямоходящего белокожего сапиенса – только на моей фотографии логика прогресса не кажется очень уж очевидной) размещаются дамы более привычного нам образца, в турнюрах и буфах, и уже в самом конце живой очереди стоит хмурая, пряменькая, кажущаяся хрупкой на фоне внушительных сестер прабабка Сарра в чемто простом и темном. За ней, последняя в ряду, стоит совсем уже субтильная Рахилька. Обе они источают обманчивое тепло: мнится, что их я понимаю лучше, чем остальных. Медицинская карта роженицы, заполненная в 1916-м, дает мне набор фактической информации, избыточный в деталях, делающий процесс познания почти противоестественным. Я прилежно переписываю в тетрадь рост своей прабабушки (162 сантиметра), сведения о ее телосложении (нормальное, грудные железы развиты), окружности живота (окружность 94, расстояние от лона до пупка 16, форма шарообразная). Я... Далее

жизнь ты прореха нуждающаяся в починкесмерть ты тесто стосковавшееся по начинке

Слезы умножаются, тьма стоит промеж,

Мама отражается,

Говорит: поешь.