Маша Моран

холодно. Мороз, кажется, пробирался

Все тело горит от ран, которые она мне нанесла. Но, наверное, и ей не лучше. И все-таки я не желаю так просто отпускать ее. Пусть еще полежит здесь. Подо мной. Пусть помучается, как мучаюсь я. Пусть испытает хоть десятую часть того, что испытываю я. Рубашка пропиталась потом и кровью, сковывая движения. И наверное, я разорвал бы ее. Но тогда она увидит, что я тоже уязвим. А этого она видеть не должна. Никогда. – Нет. – Стоит мне сказать, и в ее глазах вспыхивает бледный огонек. – Я только начал тобой пользоваться. О, да… Она совсем не равнодушна. В глазах начинает разгораться злость, и даже это в ней меня возбуждает. Наверное, это очередная ошибка. Наверное, мне следует сдержаться. Наверное, мне нужно извиниться,

Она вдруг вспомнила, как пришла в себя в какой-то хижине, и старый бородатый дед заставлял ее выйти в самый мороз. А потом она тряслась на… телеге? Да, это точно была телега. Затем дед бросил ее посреди дороги, в грязи, и уехал. А Олесю подобрала красавица-Белоснежка. По затылку словно кто-то принялся стучать молотком. Олеся тихо застонала от мучительной пульсации. Но стоило ей издать даже такой тихий, едва слышный звук, как пульсация перебралась

– Ты не ответила мне. Трогала себя

– Свою честь вы давно потеряли, поэтому, не имею ничего против, если присмотрите за моей.

окончательно сошел с ума. Он метался по сторонам, желая выбраться наружу, рычал и скалился. Потребность показать всем присутствующим, что Анна принадлежит ему рвала душу на куски. Давид вцепился в Анин локоть и притянул ее к себе, буквально впечатывая в свое тело. К счастью она не стала сопротивляться. Смирно встала рядом, лишь бросив на него очередной презрительный взгляд. *** Аня старалась не глазеть на странную компанию, выбравшуюся из массивного автомобиля. Но удержаться было трудно. Первым показался высокий светловолосый мужчина лет сорока. Буйное воображение тут же принялось рисовать картины, в которых он, облаченный в шкуры животных, с секирой наперевес, мчится на врага. Древ

Вика подняла голову и зажмурилась от бьющего в глаза света. В висках пульсировала тупая настойчивая боль. – Кто это тебя так? Чьи-то пальцы коснулись подбородка, задирая вверх. Вика часто заморгала