Мила Реброва

деревянную поверхность и начала аккуратно снимать скорлупу. Тонкую, сухую, как шелуха. Делала всё медленно, но ровно

объяснение, пусть даже звучащее, как сюжет дешёвого сериала – легче не стало. Он жил. Шестнадцать лет. Рядом с другой женщиной. Он растил других детей. Он не знал, не вспоминал, не искал. А я… Я поднимала девочек одна. Я врала им, что всё нормально. Что их

кресле, инстинктивно напрягаясь.

бок, пока время не растянулось в мучительные часы. Через два часа я уже не выдержала. Осторожно встав с кровати, я накинула платок, чтобы волосы не мешали, и тихо вышла из комнаты. Коридор был тёмным и пустым, только издалека слышались какие-то

Я так и остаюсь сидеть, ошарашенно глядя ему вслед.