Павел Ларин

вообще готов сидеть на любом стуле, лишь бы этот стул был удобен. Однако сейчас кроме Йозефа

задумчиво глядя на мою задницу, которая торчала из очередных кустов. По распоряжению все того же Мажора, я искал небольшой овраг. Нишу. Дыру. Нору. Что угодно. Лопаты у Милославского в ту ночь с собой вроде не было,

ническим диагнозом, а потом вдруг становится

Психокинетика. Это – способность работать с энергией. Способность создавать ее из ничего. В основном, она используется для разрушения. Слишком нестабильна. Часто выходит из-под контроля. Энергией управлять реально сложно. Но

договорились. Завяжется потасовка

кустах, как извращенец. Еще и в твоей компании. До конца жизни потом не отмоешься, если что. Твоей жизни. Я поднялся на ноги, отряхнул брюки, на которые прицепились листья и трава, а потом пошел к скамейке. Ведерников тяжело сопел за моей спиной. Ну, хоть кто-то меня слушается, а не устраивает демарши неповиновения. Я сел на лавку. Игорек пристроился рядом. – Ничего, что мы вот так? В открытую? – Он

никаких фактов твоего там присутствия в  момент смерти. Но для себя кое-что приберег. На память, можно сказать. Как знак того, насколько опасно бывает любить женщин, подобных нашей Ниночке. Вот только…для меня – это память. Для тебя – это срок. Поэтому, очень прошу, избавь от  гневных речей, от слов сколь сильно ты возмущен моими словами, и подобной чуши. Я бы не стоял