Павел М. Корчагин

За окном из-за облака вышла яркая луна, осветив комнату холодным бледным светом. В голове у него звучали вопросы – «Почему так всё получилось?», «Что же она за человек то такой?», «Зачем так со мной?». Перед глазами стремительно пробегали воспоминания последних месяцев.

Суета, объятия, поцелуи, всё как всегда в московском метрополитене. Настроение было и так не очень, а глядя на счастливые лица встретившихся влюблённых напротив, упало ниже плинтуса. Она отвернулась и посмотрела в зияющую чёрную дыру тоннеля в надежде увидеть свет от приближающегося поезда.

– Кто-кто? Что за нечисть эта ваша дизайнера? – переспросила домовиха. – Ну, это человек такой, он украшает всё, всякую красоту изобретает, ну вот как ты сегодня. – А-а-а, но, – Воструха задумалась немного, – я же не человек! Саша уяснил, что домовихе ещё пока сложно даётся понятие «дизайнер», и перевёл тему.

Деревья без листвы тянули свои ветки к небу, словно руки скорбящих, вымаливающих у Бога прощение для усопших, но серое небо было явно равнодушно к их молитвам. Покосившиеся, с облупившейся краской кресты стояли грустным напоминанием о том, что могилы забыты родственниками умерших.

– Про братьев Гримм знаю, в школе рассказывали про их сказки, но вот про Грезнель и Гретель я не читал. – Ха-ха-ха, Гензель, а не Грезнель, – рассмеялась во весь голос Ламия, – ну уморил! Грезнель у него, ну вообще!