Стивен Эриксон

просматривались все шеренги воинов. Напанец-перебежчик безучастно ждал, пока к помосту приблизится Леоман Неистовый, желавший перед отъездом переговорить с Избранницей. Самого Корболо не занимали ложные благословения; он предпочел бы, чтобы Леоман сгинул в этом походе, а если все же уцелеет – то пусть хотя бы вернется без лавров победителя

ужас. Платок… споры д’баянга… о боги…

Праведный гнев уложил в землю больше мертвецов, чем любая империя мира.

Так мы и движемся, день за днём, бьёмся во всех битвах — внутренних и внешних — с несгибаемой яростью и решимостью. Все мы оказались там, где живёт теперь Сон, в месте, лишённом рациональной мысли, в мире, утратившем всякую связность.